Барри громко чертыхнулся.

– Во всяком случае, ты попытался, – сказала его жена. – Он уже почти сдался. Если бы ты попросил еще разок…

– Я не собираюсь умолять собственного сына, чтобы он посидел со мной, – отрезал Дакуорт, гоняя овощи по тарелке.

– Тебе не нравится ужин?

Он посмотрел на жену:

– Силы у меня уже не те.

– Что?

– Силы, говорю, не те. Задор пропал. Завтра в кинотеатр нагрянут федералы. Министерство национальной безопасности хочет оправдать свое существование. Сам не знаю, чего мне больше хочется: послать их к чертовой матери или отдать им это дело, чтобы распутывали сами. Я уже дошел до ручки.

– Ничего подобного.

– Виктор Руни, – вдруг ни с того ни с сего произнес Дакуорт.

– Что?

– Я сегодня заезжал к Уолдену Фишеру, чтобы кое-что выяснить о смерти его дочери. А он завел разговор о Викторе Руни.

– А кто это?

– Я вспомнил о нем, потому что они с Тревором ровесники. Руни и Оливия собирались пожениться. Уолден сказал, что Руни так и не смирился с ее смертью и последнее время ведет себя очень странно. А ведь скоро три года, как ее убили.

– Ты с ним говорил? С этим Руни?

Дакуорт покачал головой:

– Только собираюсь.

Он отставил бутылку, которую осушил лишь на треть.

– Мне еще надо кое-куда съездить, так что допивать не буду.

Морин улыбнулась:

– Я, конечно, не права, но так уж и быть: в холодильнике лежит шоколадный кекс с глазурью.

Дакуорт решил не говорить жене о рези в желудке, скрутившей его в «Бургер Кинге». Во-первых, она будет волноваться, во-вторых, узнает, что он там обедал.

Вместо этого он сказал:

– Я тебя люблю.

Перед выходом из дома Дакуорт позвонил Кларку Эндоверу, адвокату Билла Гейнора по всем выдвинутым против него обвинениям, включая убийство Маршалла Кемпера.

– Я собираюсь навестить вашего клиента, и вы наверняка захотите присутствовать.

– На ночь глядя? Вы шутите.

– Примерно через час.

– Не могу же я все бросить и…

– Я прихвачу с собой кофе.

Было уже темно, когда детектив подъехал к жилищу Руни в старой части города. Дома здесь были послевоенной постройки, непритязательные, но крепкие.

Руни снимал комнату у бывшей школьной учительницы по имени Эмили Таунсенд, муж которой умер несколько лет назад. Она жила в небольшом белом домике с черными ставнями. На подъездной дорожке стоял старый ржавый фургон, а рядом с ним – сверкающая синяя «тойота».

– Виктор, кажется, дома, – сообщила миссис Таунсенд, когда Дакуорт показал ей удостоверение. – Он что-то натворил?

– Нет, я просто хочу с ним поговорить. Надеюсь на его помощь в одном деле.

– Он хороший мальчик. Ну, не мальчик, конечно, а мужчина. Он мне так помогает. Почти каждый день.

– Что значит почти?

– Ну, это я так. – Она махнула рукой. – У него, конечно, бывают трудные времена. Сейчас он ищет работу. У вас в полиции, случайно, нет вакансий?

– Боюсь, что нет.

– Ну, необязательно полицейским. Я знаю, для этого нужна специальная подготовка. Но ведь за вашими машинами кто-то следит? Механик или кто-то в этом роде. А Виктор мастер на все руки. Может управляться с любой техникой. У него прямо талант к этому делу. Мне просто повезло с постояльцем. С тех пор как умер мой муж, Виджил, он здесь за всем присматривает. Косит траву, заменяет фильтры в газовом котле, меняет батарейки в индикаторах дыма. И в электрике разбирается. В общем, заменяет Виджила по хозяйственной части. Поэтому за комнату я беру с него совсем немного, тем более что порой он и вовсе не может платить.

– Вы, я вижу, в своем жильце души не чаете.

– Это взаимно. Сейчас я его позову. Вик! Вик! К тебе пришли!

Дверь наверху открылась, и на лестнице появился Виктор Руни. На нем были майка, шорты и кроссовки. Глаза у него были какие-то остекленевшие, так что было непонятно, собирается ли он совершить пробежку или уже набегался.

– В чем дело? – спросил он.

– Этот человек хочет с тобой поговорить, – объяснила Эмили Таунсенд. – Он из полиции!

Не спуская глаз с Дакуорта, Виктор медленно спустился по лестнице.

– Мы знакомы? – спросил он.

– Не думаю, – ответил детектив.

– Чем обязан? – поинтересовался Руни, остановившись на последней ступеньке, что позволяло ему смотреть на детектива сверху вниз.

– Давайте выйдем на воздух и немного поговорим. Миссис Таунсенд, спасибо за помощь.

Пройдя по подъездной дорожке, Дакуорт остановился у ржавого фургона. Свет с улицы и фонарь на крыльце освещали достаточно, чтобы мужчины могли видеть друг друга.

– Вечерами довольно прохладно, – заметил Дакуорт. – Но лето уже не за горами.

– Ничего не имею против холода. Когда я бегаю, мне всегда жарко.

– Вы марафонец?

– Господи, нет, конечно. Я пробегаю совсем немного, не больше мили. Просто поддерживаю форму, – объяснил Руни, посмотрев на свои плечи.

– Похвально.

– Люди считают, что мне это необходимо.

Дакуорт тактично промолчал.

– Я все еще занимаюсь убийством Оливии. Сегодня говорил с ее отцом.

– С этим типом? – прищурился Руни.

– Да, с этим типом.

– А зачем? Сообщили ему что-то новое? Вы со своими дружками наконец оторвали зады от стульев и кого-то арестовали?

– Нет, не арестовали. Мистер Фишер сказал, что вы до сих пор не можете от этого оправиться.

– Не волнуйтесь, со мной все в порядке.

– Я понимаю, прошло много времени, но, может быть, вы вспомните что-нибудь такое, что поможет нам найти убийцу. Кого-то, с кем у Оливии был конфликт. У нее имелся ли поклонник или приятель, который мог быть огорчен ее предстоящим браком с вами?

– Не было у нее никаких приятелей.

– Значит, у Оливии больше ни с кем не вступала в близкие отношения?

Чуть замявшись, Виктор ответил «нет».

– Вы как-то неуверенно об этом говорите.

– Я… Я не знаю. Думаю, ничего серьезного.

– Так часто говорят. Считают: ничего серьезного не было, а оказывается, что очень даже было.

– Она одно время выглядела подавленной.

– Когда именно?

– Где-то за месяц до случившегося. Или недели за три… Казалось, ее что-то тревожит. Я сначала подумал: не связано ли это с нашей помолвкой, но она поклялась – нет. Как-то раз она сказала, что чувствует себя гадкой, словно совершила нечто недостойное.