Понимал – горючки до «Минска» не хватит. Если не хочешь искупаться – вынужденно садись на крейсер. Ему уже указывали пеленг. Повернул машину, увидел – навскидку километров сорок. Вполне!

Первым до него дозвонился Устинов и по-дружески предупредил, что назревает «гроза».

– Мне понравилось, как твои ребята из подплава утёрли нос американцам у берегов США, но что там происходит в Тихом у Индонезии? Ты знаешь, что индонезийское правительство направило телеграмму, письмо и официальный запрос в ООН на рассмотрение. До официального хода, естественно, требуется время, но на завтра назначена Чрезвычайная сессия ООН. А вой в прессе уже подняли неимоверный. Судя по тому, как это быстро провернули и дали ход, всё наверняка с подачи и давления Штатов…

Горшков терпеливо слушал министра обороны, если честно, пока не зная, что ответить. Речь шла о том, что Индонезия обвиняла ВМФ СССР в применении ядерного оружия, в радиоактивном заражении прибрежной территории, нанесении экологического ущерба и ещё чего-то там, что Устинов просто не стал перечислять.

Расстояние, конечно, съедало оперативность, но по последним, имеющимся у главкома флота данным, никаких серьёзных боестолкновений в зоне повышенного внимания не произошло.

Попросил полчаса на возможность разобраться. Канал с соединением Саможенова был открыт, быстро переговорил. «Минск» вполне уже контактировал с рубкой «Петра Великого» на УКВ. Выслушав вполне успокаивающий доклад по обстановке, сидел, думал, как преподнести Политбюро факт контакта с крейсером-близнецом, взятие его под опёку и охранение.

«Не-е-ет! Всю фантастику оставлю на потом, пока лично своими глазами не увижу и руками не пощупаю!»

Потянулся к телефону с табличкой «министр обороны», но зазвонил другой аппарат.

В этот раз был Черненко.

Ничего нового, кроме того, о чём сказал Устинов, не услышал, только лишь подтвердилось, что за индонезийцами стоит американский интерес.

Индонезия официально выставила претензии Советскому Союзу в связи военными действиями вблизи её территориальных вод, с требованием отвести военные корабли вплоть до экономической зоны.

«Вот странно, – прижимая трубку к уху, удивлялся Сергей Георгиевич, – когда принесли американские газеты, где разнюхавшие о всплытии советских “щук” репортёришки бились в экстазе возмущения, что подлодки “комми” заплывают едва ли не в Гудзон, тот же Черненко улыбался, хвалил. Говорят даже, к Лёне в больничку поехал, проведал и поделился, как дали щелбана дяде Сэму. Чего ж сейчас-то такая одышка? Неужели не видно за всеми этими движениями желание американцев оттереть нас в сторону?»

Слушая голос в трубке, хотелось сказать: «Константин Устинович, вы не с того начали!»

Теперь, когда «крейсер-близнец» фактически под охраной советских кораблей (как главный козырь), теперь, когда осталось только малое – довести «близнеца» до базы, все заявления казались запоздалыми и несущественными.

Ждал ещё осуждений от Андропова, но тот почему-то не беспокоился, а когда позвонил – удивил: сухо поинтересовался состоянием дел, временем проводки конвоя до базы в Камрань, вероятностью и возможностью американцев воспрепятствовать планам.

«Это что, – задался вопросом Горшков, – типа, победителей не судят? Или КГБ всё-таки удалось что-то нарыть? Скорей всего второе».

И был прав, собственно.

Прикованное внимание к радару не отпускало, затягивая напряжённым ожиданием. Ненужное сейчас воображение дорисовывало стремительно несущиеся навстречу друг другу летательные аппараты. На экране РЛС метки сошлись, рассыпались.

Смотрели, выжидали, пока не понимая, кто есть кто.

В условиях реального боя реактивных машин так близко никто бы не сходился – пустили ракеты с дистанции и на виражи. По результатам – может, на второй заход.

Но СССР и США не воевали. Они «толкались», «бодались». Из-за них.

«А вот нам ничего не мешает пальнуть? Нет, не в эту россыпь светящихся точек на экране РЛС – в своих попасть можно, а вот…» – Терентьев покосится на оператора РЛС «Волна».

У того уже несколько минут на сопровождении цели, высотные. Со стороны суши.

«Вот опять… кто это? Подождём, пока выйдут за терводы, и посмотрим, куда двинут. Вдруг всё же индонезийцы…»

– Товарищ командир, радио!

Запрашивали с «Минска». Советское соединение уже вот оно… фактически рядом. Давно метят приёмоиндикаторы своими навигационными РЛС.

С флагманом – «Минском», устойчивая связь. УКВ тоже добивает, хоть и слабенько – хрипит до невозможности.

Взял трубку, узнал суть запроса и удивился: «Интересуются наличием ядерного оружия на борту и… Что, вот так? По открытому каналу? А уши амеров?»

– Ответь… – На секунду задумался. И решил сделать «ход конём». – Ответь: есть, имеем, не применяли.

А в воздухе тем временем прояснилось. Не в смысле погоды – стало ясно с обстановкой и раскладом сил после стычки «яков» и «фантомов». У американцев куда-то делась одна машина – на радаре ее точно нет.

Штурмовичкам, видимо, уже «горит», «поджимает» – назад на авиаматку.

Командир звена просит аварийной посадки – одна машина повреждена. Условие – посадка «на стопе», потому как калеченый «Як» управляется внатяжку. На крайний – подобрать пилота с воды.

«Да не вопрос! Конечно же примем. Вот безбашенный народ. Всё-таки столкнулись».

Терентьев коротко отдаёт распоряжения.

– Стоп, машина, – репетует старшина-рулевой. Двигает ручку машинного телеграфа. Крейсер идёт по инерции, поэтому отыгрывают ещё и «малый назад», до показаний на лаге «ноль».

Телесистема выхватывает не полную картинку, но на юте видно беготню – тянут на всякий случай пожарные шланги, готовятся к приёму «вертикалки».

По внутрикорабельной позвонил боцман:

– Может, катер заранее спустить? «Пегасам» осколками досталось, но «соколёнок» по левому борту целёхонек… и исправен.

– Давай я на корму сгоняю, – предложил старпом, – проконтролирую и пилота встречу.

– Ага, давай. Видок у тебя в самый раз, опять за пирата проканаешь, – с какой-то рассеянностью ответил командир. Терентьева почему-то зацепил последний запрос с «Минска»: «Всё-таки странно, чего это они интересовались наличием ядерного оружия? Мы же вроде ещё по “кактусу” пакетом перекинули вполне подробную информацию по оружию и прочему оборудованию… Вот напомнили, а я теперь какого-то чёрта беспокоюсь».

– Товарищ командир!

– Да.

– Те цели… которые высотные.

Посмотрел на радарную сетку, оценивая пеленг и курсовые параметры самолётов, ползущих на большой высоте. «А-а-а! Ну вот! Вот откуда у меня это. Ассоциативная связь. Идут к нам. Слишком адресно, даже подсвечивая бортовыми РЛС, параметры которых вполне узнаваемы. Нет, ну какая настырность! Или это от отчаяния последней возможности? Неужели это то, о чём я думаю? Неужели решились ударить ядрёным батоном? А ведь как они с “Минска” вовремя этот вопросик подкинули. А то я уж расслабился совсем».