нойя. Пуховка на коленях — мелкая, мурчащая грелка. Бодрящее, видать, было просрочено — чуть не засыпаю в самом деле.

Лортен толкует о Вейгордском Душителе.

— Последнюю жертву нашли совсем недалеко — возле Эфессы!

Пятьдесят миль — не то чтобы далеко.

— Снова молодая девушка — и, говорят, на этот раз господин наш Илай Долба… э-э, Вейгордский полон решимости назначить награду. Не меньше, чем в тысячу золотниц, да.

— Поразительная щедрость, — восторгается нойя. — Но ведь за Душителя уже объявлена награда, да-да-да?

— Акантор и Корпус Законников, конечно, предлагали, но… Интересно бы знать — неужели у следствия нет настоящих зацепок? Я готов предложить любую посильную помощь, разумеется… в эти тревожные времена. Думаю, нужно будет сказать этому… законнику, этому черствому сухарю, аллегорически выражаясь — еще и лишенному малейшей изюминки!

— К вам тут законник наведывается? — оживляется Пухлик. От него несет сыром и луком. В сочетании с Лортеном — выпивка и закуска.

— Вынюхивает, — цежу я сквозь зубы. — Зануда.

Лортен разливается в тоске о жестоковыйном законнике, который не способен оценить дружеское гостеприимство и пренебрегает правилами хорошего тона, и вообще — сразу видно, черная кость, фи, грубое мужичье.

— Помешанный на крючкотворстве и дисциплине, высокомерный, спесивый, снобский… о, я как раз говорил, что опоздания недопустимы.

А я еще надеялась, что без Мясника обойдется.

Нэйш проходит в тот угол, где не заседает Шипелка, устраивается на стуле и достает блокнот. С таким видом, будто ему все задолжали крупную сумму денег.

— Ведь это же неуважение к начальству и коллегам, — продолжает Лортен, — В такие тревожные времена, когда где-то поблизости шныряет Вейгордский Душитель — частые отлучки из питомника…

Мясник малюет в блокнотике и плевать хотел на Лортена.

— …вынужден потребовать отчета, — распаляется Бабник. — Почему вы опоздали, господин Нэйш?

Секунд через пять Живодер таки снисходит ко гневу директорскому.

— Был занят. По… личной надобности.

Нос Плаксы резко бледнеет, ибо — а вдруг там женщина.

— Прикончил кого-нибудь, конечно, — фыркает под нос Пухлик.

Мясник ухмыляется гаденько.

— Если бы и так — согласись, Кейн, я едва бы стал в этом отчитываться.

— Как раз стал бы, — это уже я, — все бы дрянные подробности расписал. Все слабые точки до единой.

Живодер пожатием плечами признает мою правоту и отправляет в Бабника высверк улыбки.

— Знакомство с одним восхитительным созданием. Для коллекции.

Какой именно коллекции — спросить никто не успевает. Грызи расправляется с последним письмом.

— Лортен, если ты здесь закончил — я переброшусь парой слов насчет животных? Да? Мел, по кормежке и поведению что?

Отчитываюсь сначала по тем, кто ест худо или вообще не хочет брать корм, потом по тем, у кого хорошо, под конец — по тем, кому нужны добавки или перемена кормежки. Кратко намечаем, что и как. По поведению Грызи знает всё не хуже меня, так что болтология — для остальных. Чтобы проявляли внимание к зверю, который ведет себя как-то странно.

Потом подключается Конфетка — эта уже насчет болезней и своих эликсиров. Когда начинаем толковать насчет глистов и гнойных ран — Бабник закатывает глаза и выметается.

Гриз слушает, вставляет замечания, хмурит брови.

— С Ночкой я еще раз посмотрю, пока что слышу только резь в желудке.

Ночка — уж слишком ласковая для кербера, так и тянется к людям, оно и видно — бывшая цирковая. Мрази-циркачи морили голодом, потому хватает всё, что ей протянут. А посетителям только дай сунуть в пасть зверю какую-нибудь дрянь. Вроде перчаток, курительных трубок, амулетов или собственных конечностей.

— Если там не отравление… Нэйш, инородка возможна?

— Разумеется, — мягко доносится из уголочка. — Проблема в том, что это достаточно сложно отследить. Ну, вы знаете… до.

Молчу, наглаживаю Пуховку. Настроение ни к чёрту. Мясник в этом мастер — с утра всё как следует изгадить.

Пуховка изливается в грозное «гррррр». Плакса пошмыгивает носиком. Шипелка схватывает общий настрой и высвистывает что-то на родном наречии.

Дело дрянное — сейчас нойя начнёт щебетать.

У Конфетки своя болезнь — как только разговор на «встряске» протухает, тут же лезет оживлять со своими охами-ахами, сплетнями-песнями и рассказами о травах-зельях. У неё на этот случай тем семьсот наготовлено.

— Ах, сладенькая, но ведь кажется, мы еще не поговорили о нынешних вызовах? — и взмахивает руками, и вся колышется, и воняет чем-то удивительно сладким. — Я готова поклясться волосами Перекрестницы, что Водная Чаша нынче не молчала. И кажется, полчаса назад мы с Уной даже видели курьера — такой миленький, строгий мальчик, правда, Уна?

Когда она вообще ухитряется всё замечать от своих котлов.

Гриз говорит «Гм», а вид имеет задумчивый. Ясно, вызов есть, вызов какой-то странный, так что она уже решила брать заказ, только не знает, кого волочь с собой.

Скрещиваю пальцы в густой шерсти Пуховки.

— Что же такое могло стрястись в мирном, мирном Вейгорде, — намурлыкивает Аманда, — неужто объявился кровожадный людоед, или Хромой Министр крадёт людские сны, или вдове Олсен вновь потребовалось подлечить любимого единорога?

На вдове Олсен все дружно возводят глаза в потолок — эта благотворительница нам все печенки выжрала. Пухлик еще и делает охранный жест. Дней пять назад опять сопровождал меня к милой вдовушке.

— М-м-м, — кривится Грызи, — не то чтобы я могла бы произнести «Уж лучше бы Олсен»…

Пять секунд громкого возмущения от всех, кого достала благотворительница со своими чайными церемониями.

— …но дело непонятное. В Мейлесене на полях появляются выжженные круги.

Стало быть, северо-восток, где как раз и полей побольше.

Грызи перебирает документы, от которых несёт официозом и сургучом. Подарочек от курьера, наверное. В документах описывается, что в таких и рассяких селениях по ночам заладили появляться «знаки» странной формы. В основном округлой. И приличного объёма.

— Народ опасается за урожай, а окружной инспектор — народных волнений, — Гриз взмахивает листком. — Он нас как раз и вызвал, кстати. Там не то чтобы глушь, но четыре небольшие деревеньки на небольшом удалении да сколько-то мелких поместий торговцев зерном. Публика необразованная, так что эти явления их сильно тревожат. Да, и ещё горящий круг остался в лесу… а тут вот подпалены макушки леса, и дети видели огненный шар в ночи.

Молчание прерывается выразительным «Боженьки» от Пухлика.

— Ах, как это волнующе, как интересно, — воркует Конфетка и расточает улыбки. — Ну надо же, небесное явление! Падающие звёзды, огненные шары… из этого вышла бы славная песня.

Только непонятно, что в этой песне забыли ковчежники. Грызи вон думает — что-то забыли, потому что щурится. Выбирает.

— Кейн, там предстоит работа с огнём, так что понадобится «панцирь».

Пухлик пытается переплюнуть Конфетку по сладости