Одно лишь скажу я в защиту телезрителей, миллионов и миллионов поклонников Единственного Глаза: пока они поглощены Глазом, они никому не приносят вреда.

Джек Керуак

Пока они преодолевали два квартала в тени каштанов (это заняло каких-нибудь десять минут), Малыш слегка «отпустил» старика. Чуть ослабил поводок. Позволил вспомнить — правда, лишь немногое из того, что сохранилось в памяти гида.

Чаще всего идеальную картину удавалось восстановить с помощью нейтрального, «объективного» посредника. Иногда самую ценную информацию содержали именно ощущения медиума. Неизбежно возникала зыбкость трактовок, а воспоминания приобретали сладковатый аромат тлена. Было — и кануло в бездну. Но только не для клона. Для него прошлое существовало в законсервированном виде и в любой момент могло быть вызвано к жизни. И еще — оно могло убивать. А консервных банок, которые он наловчился вскрывать, было множество — тысячи и тысячи черепов, хранивших податливое содержимое…

В то время как старик размякал, вернувшись в собственную молодость, клон контролировал тех, кто мог заметить странную «семейку» на прогулке. Главным объектом постороннего внимания являлась, конечно, Жанна — красотка с голыми ногами, одетая в уродливое грязное пальто с пулевыми отверстиями, — но и старик был хорош: ходячий труп в эпоху всеобщей сытости и животного благополучия. Надо отдать должное Ангелу: в отличие от предыдущих, болезненных тираний, подавляющее большинство коров в его стойлах было надежно защищено от холода, накормлено и обеспечено мозговой жвачкой до конца дней… Мицар ослаблял ненужное внимание до уровня фона.

Старик испытывал на редкость сложные чувства: ностальгию, страх перед враждебной внешней средой, горечь по поводу утраты — он даже не мог понять, чего именно. И смутное желание разрушать или лечить; все зависело от того, насколько далеко зашла болезнь.

Он отождествил окружающее со схемой города — места, в котором он родился и которое оставил более тридцати лет назад. Кое-что изменилось до неузнаваемости, но главное пребывало в неизменности. Идолу прогресса все так же исправно приносились человеческие жертвы. Следы неискоренимого варварства имелись повсюду — Мозгокрут лишь подпитывал его, потакал инстинкту вида, подбрасывал в топку цивилизации блестящий уголь новых искушений…

«Откуда во мне этот яд, эта отрава? — думал старик. — Почему я не могу ощутить элементарную вещь — довольство? Почему все представляется обветшавшим фургоном, который украшен миллионом сверкающих побрякушек и стремительно несется под откос? И почему сосет под ложечкой и хочется, чтобы разразилась катастрофа? Может, я просто паршивая, ублюдочная овца, клиент психушки или поставщик сырья для генетических бомб? Но даже это — грех гордыни; ведь я чувствую себя полным ничтожеством…»

Он продолжал двигаться так же, как двигался в дикой зоне под предводительством Малыша, — на свежий взгляд, излишне прямолинейно и с безжалостной размеренностью, будто внутри головы звучал метроном, отстукивая секунды и шаги. Но его сопровождал только утомительный шум обрывочных мыслей…

Откуда взялась девка, ее же убили? Или это другая? В таком случае, кто она? А как звали ту? Он не помнил. И не помнил, за что та умерла. Но зато не сомневался, что безропотно умрет за то же самое — если Малыш прикажет.

* * *

В свою очередь Жанна была совершенно уверена: новые спутники — клиенты. То, что их двое, ее нисколько не смущало. Малыш казался ей карликом-извращенцем, заслуживающим почти материнской жалости, а вот старикашка был типичным морфинистом со стажем. Полный импотент. С таким хлопот не будет…

Она смутно помнила события минувшего утра (какая-то неприятность, какая-то дурацкая задержка случилась на обратном пути из «Дубов Сиона»), в остальном жизнь была по-прежнему безоблачной. Пропажа порошка вообще не числилась в чрезвычайно коротком списке ее проблем. Отсутствие в интимнейшем местечке пакетика, который приятно возбуждал девушку как физически, так и психологически, вполне компенсировалось незамутненной радостью существования. Может быть, потому, что оставшиеся короткие дни вмещали в себя иллюзорные годы героинового оцепенения…

И только большие полицейские пистолеты немного мешали ей, отягощали талию — до тех пор, пока клон Мицар не преподал своему новому телохранителю первый урок стрельбы.

* * *

Малыш постоял в тени живой ограды, разглядывая особняк. Уютное гнездышко — на самый взыскательный вкус, — но ему оно казалось западней. Впрочем, западня была повсюду, даже внутри собственной головы. И щель пока оставалась приоткрытой для бегства («Куда тебе бежать? Где ты можешь спрятаться, щенок?! Твой враг — время, отведенное для миссии, а не пространство с его многомерностью…»).

Укол страха сигнализировал о наличии охранной системы. Психотронный тип. Мини-Блокада. Примитив — надежный, как железобетонная стена. Однако Мицар предпочитал нечто более эффективное… Потом система среагировала на Жанну и временно отключила генератор.

Оказавшись в холле, Малыш запустил собственного «сторожа». Новый глюк обнаружил себя только тем, что у старика случился очередной приступ паники. Девка в это время уже заснула прямо в кресле, и ее лишь задел крылышком мгновенный кошмар.

Клон прогулялся по дому, с легким презрением во взгляде изучая интерьеры. Холл: огромная софа цвета увядшей страсти; полочка с нечитанной бумажной Библией; нелепые торшеры в виде гномов (не хватало только Белоснежки); дубовый паркет; жирная ленивая такса — почти часть обстановки; неплохой бар. Кабинет: натуральный ковер; трехмерное видео; сейф, встроенный в стену; стойка, набитая женскими кинороманами; набор сенсоров для виртуального секса; стол-бюро; десятки безделушек, никчемных, как человеческий быт. Спальни: пастельные оттенки; балдахин; плазменные панели; зеркала; системы объемного звука; программируемый стробоскоп для погружений в транс; полный набор альковного барахла; камины, забитые настоящими дровами (это наводило на мысль о том, что необходимо изолировать слуг); парочка картин в стиле «бидермейер»… Мешанина, скрывающая пустоту. Что ж, Малыш знал, чем ее заполнить.

Он вернулся в холл, включил ТВ и ознакомился со всеми каналами по очереди. Учитывая, что их было восемьдесят с лишним, это заняло несколько часов. Мицар не прерывался даже для того, чтобы поесть. Он смотрел все подряд: рекламу, спортивные репортажи, новости, идиотские викторины, киноанонсы. Кое-что ему понравилось — например, допотопные мультфильмы и кабельный канал, передававший порно независимо от времени суток…

Обрывок сообщения, которое успел передать Мегрец, всплыл сам собой. Оно имело непосредственное отношение к происходящему на экране. И напоминало что-то смутно знакомое, засевшее в групповом сознании клонов, словно уже успевший сформироваться архетип новой расы.

Акт кровосмешения… Запретный секс с матерью… Железная топка вместо утробы… Фантазия на тему возвращения в смертоносное лоно… Люди, обменявшиеся телами… Мицар потерял нить, блеснувшую во мраке.