Федин кивнул:

— Есть!

— Вопросы?

Командир корпуса хотел задать вопрос, но в это время запиликал сотовый телефон Самаранова.

Бывший командующий, посмотрев на дисплей, усмехнулся:

— Марканов!

Комкор не понял, чему усмехнулся отставной генерал-полковник.

— Добрый вечер, Игорь Владимирович! — ответил Самаранов. — Что-то поздновато вы звоните, или случилось что?

Голос высокого чиновника звучал раздраженно и достаточно громко, чтобы, кроме Самаранова, его мог слышать и Федин.

— Звоню, когда захочу. Что с операцией?

— Готовим!

— Долго готовите! Теряете время! А оно дорого!

Самаранов спокойно заметил:

— Что-то я не наблюдаю никаких событий, способных радикально изменить обстановку в обществе!

— Это ты не наблюдаешь потому как… ну да ладно. Когда будет готов план операции?

Бывший командующий ответил:

— Думаю, 16 августа я смогу представить его вам на согласование.

Федин удивленно взглянул на Самаранова — почему 16 августа? Шестнадцатого числа операция уже начнется?!

Марканов немного успокоился:

— Шестнадцатого? Хорошо! Дополнительно сообщите мне время доклада. Я сам определю место встречи!

— Есть, Игорь Владимирович!

— И постарайтесь, Григорий Савельевич, сделать так, чтобы исключить даже малейший риск срыва акции. За нее вы головой отвечаете!

— Я это помню, господин Марканов!

— Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, Игорь Владимирович! — Самаранов отключил телефон, бросил взгляд на Федина: — Ну что ты так на меня смотришь, Петя?

Федин произнес:

— Вы назвали дату согласования плана на число, когда наши штурмовые силы практически уже начнут операцию?!

— Ну и что?

— Это значит…

Бывший командующий поднялся:

— Это, Петр Георгиевич, означает то, что переходное правительство в результате проведенной операции возглавлю я!

— Вы?

— А ты думал — Марканов? Да вот ему!

Самаранов неожиданно ударил левой рукой по правой, согнутой в локте, показывая неприличный жест.

— Власти чинуша захотел? Получит. Пулю в лоб. Первого к стенке поставлю.

Федин попытался что-то сказать, но Самаранов перебил его:

— Не уберем Марканова, он же нас и объявит террористами, как возьмем власть. Да только хрен у него получится чужими руками жар загребать. Переходное правительство возглавлю я и только я. Потом, после наведения в стране жесткого порядка, — выборы, безальтернативные, единодушные, как в славные времена брежневского застоя. Все все «одобряем». И не иначе! Иначе нельзя — боком выйдет!

— Вы, вы решили возглавить государство?

— Да, Петя, я так решил, а тебя что, подобный расклад не устраивает?

Федин не ожидал подобного поворота.

— Устраивает, но… как-то получается… ведь Марканов финансирует нас и финансирует достаточно щедро.

Самаранов ухмыльнулся:

— Это сейчас, пока мы ему нужны. Отработаем свое, надобность в нас сразу отпадет. И что сделает Марканов? Воспользуется ситуацией, выступит переговорщиком, уговорит нас, террористов, сдаться, станет героем и вместе с Пегиным и его политической партией на вершину Олимпа! Нас же, генерал, под суд! Или по-тихому в следственном изоляторе удавит! Но не получится Самаранова объегорить. В чем Марканов убедится 16 августа!

Федин вздохнул:

— Дай-то бог, чтобы по-вашему вышло.

Самаранов заверил верного соратника:

— Выйдет, если ты, Петр Георгиевич, не подведешь!

— Я не подведу! Слово офицера!

— Вот и хорошо! Поезжай в свой штаб, работай по плану! Как все будет готово — доложишь мне! И тогда… тогда, Петя, начнется новая эпоха в истории государства Российского. Эпоха, которую мир запомнит надолго!

Через сутки после возвращения капитана Мамаева и старшего лейтенанта Лебеденко из «командировки» Станислава вызвал к себе командир группы Вьюжин. Мамаева немного удивил и насторожил подобный вызов: неужели в ходе акции возмездия они с напарником где-то засветились или оставили след? Этого не могло быть, не считая, естественно, конспиративной квартиры. Но туда всем, кроме спецназовцев, вход был закрыт. Или все же не всем? Поэтому Мамаев вошел в кабинет майора с некоторой опаской. Впрочем, все опасения и сразу снял сам Вьюжин, приветливо поздоровавшись с подчиненным:

— Здравствуй, Станислав, проходи, присаживайся!

Капитан занял место напротив командира.

Вьюжин закурил, предложив Мамаеву сделать то же самое, но Станислав отказался.

Майор, открыв красную папку, проговорил:

— Передо мной все инструкции по ходу расследования органами правосудия необъяснимого с их точки зрения убийства Конана, его подельников, а главное, Копылова. Надежда Соловьева дала путаные показания, вечером в ресторане ей стало плохо, вышла прогуляться с Копыловым по набережной, вдруг из кустов люди неизвестные — и сразу ба-бах. С нее ожерелье сорвали, платье дорогое порвали, чуть не убили, а Копылова, того насмерть.

Капитан спросил:

— К каким выводам склоняется следствие по расследованию дела управляющего рестораном?

— К ограблению!

— А что милиция думает о причинах убийства Кольцова, его помощников и водителя?

Вьюжин, выпустив дым, улыбнулся:

— А вот тут ребята попытались копнуть, где надо! Они просчитали, что против Конана действовали профессионалы, один только «винторез» говорит о многом. Это не «ПМ» с глушителем. «Винторез» на рынке свободно не купишь. Поэтому наша славная милиция заинтересовалась офицерами спецслужб. Понятное дело, руководство ФСБ не предоставило ей возможности совать нос в собственный департамент, но объяснения кое-какие все же пришлось дать!

— И что за объяснения?

— Чем занимались спецы в ночь убийства Копылова и Конана с его людьми!

— Даже так?

Вьюжин погасил окурок:

— Я, конечно, мог послать славную милицию подальше, но зачем? Ведь наши люди все как один занимались строго по плану командира отряда?! Вы с Лебеденко находились в командировке, остальные пункта дислокации не покидали. Спросил, правда, один из следователей или оперов, черт их разберет, что за командировка у Мамаева и Лебеденко. Но тут же получил от ворот поворот, причем резкий. Действия спецподразделений носят статус совершенной секретности и разглашению не подлежат. Без разрешения Самого! А Сам своих не сдает! Так что с этим делом все в порядке. Скоро его передадут в следственное управление ФСБ, где благополучно и прикроют!