Когда она была маленькая… пять или, может, шесть лет?.. папа прочитал ей восторженную лекцию об этом. Ей навсегда запомнились две вещи. Первое – это как ее отец просто сиял от радости. А вторым стал неприятный факт: сенокосцы могут притворяться мертвыми, отбрасывая одну из ног, чтобы обмануть хищника. Они оставляют ее позади… все еще дергающуюся!.. а сами уползают прочь. Только ее папа способен был решить, что малышка может счесть этот рассказ крутым. И все же в каком-то смысле это так и было.

Зоя тряхнула головой и улыбнулась. Ее каска привычно заплясала на голове.

Она уже не могла бы сказать, как долго находится в этой пещере. Под землей время обычно останавливалось. Водопад ревел еще громче. Она продолжала ползти в темноте, приказывая себе сосредоточиться.

Лаз наконец расширился, а потом закончился у колодца, который вел вниз, в Зал Люстр. Зоя перекатилась на живот. Она опустила голову на землю и радостно выдохнула – как пловец, которому с огромным трудом удалось добраться до берега. У нее ныла шея. Левый бок жутко саднило. Ей страшно было подумать о том, какие у нее там будут синяки. Разве супергероям положено настолько выматываться?

Она медленно повернула голову, чтобы луч фонарика скользнул по стенам. По обе стороны от нее оказались костыли, которые вбил в камень какой-то спелеолог: основной и запасной. Она развернула канат и сделала на нем петли, похожие на кроличьи ушки. По очереди ударив по костылям пряжкой, она услышала звонкий, надежный щелчок. От громадного колодца, ведущего в Зал Люстр, Зою все еще отделяли полтора метра. Она по-горлумски встала на четвереньки и осторожно двинулась к нему, надеясь, что водопад будет все-таки не таким зверским, каким кажется по шуму.

Колодец имел приблизительно круглую форму. Его стенки были зазубренными и усеянными скоплениями льда, блестевшего в свете Зоиного фонарика. Справа от нее подземная река прорывалась сквозь обледеневшее отверстие в стене и обрушивалась вниз, словно коса Рапунцель. Это не был слабый ручеек, на который они с Далласом рассчитывали. Зоя обрадовалась, что его нет рядом, чтобы сказать: «Забудь, приятель, это уж слишком храбро». Она была уверена, что если будет спускаться прямо вниз, то сможет избежать большей части брызг.

Она еще раз проверила вбитые в стену костыли, хотя это ничего ей не сказало: если уж они выскочат, то это произойдет тогда, когда она повиснет в воздухе. Она пристегнула страховку, набрала побольше воздуха и повернулась спиной к колодцу.

И не глядя шагнула с края.

Зоя готова была заплакать от радости, когда подошвы ее ботинок уперлись в стену. Она начала спускаться. Медленно. Осторожно. По полуметру за раз. Ее правая рука не отпускала тормоз. Холодное облако взвеси от водопада окружало ее. Шум был оглушительный, но сердце у нее стучало еще громче. Казалось, будто за ней погоня.

Она старалась не обращать внимания на водопад, но он вырывался из стены с силой пожарного насоса. Вода поливала ей ботинки. Влага расползалась по телу, пропитывая ноги, руки, грудь… Зоя радовалась, что под одеждой у нее гидрокостюм. Она боролась с желанием спускаться быстрее, спускаться дальше, ринуться вниз в свободном падении.

Вода уже добралась до ее шеи. До лица. Она была настолько холодная, что ощущалась кожей, словно когти. Зоя извернулась. План надо менять. Надо оказаться дальше от водопада.

Зоя начала смещаться вбок, прочь от потока. Теперь она спускалась под углом, словно застопорившийся маятник. Мышцы ее ног протестовали: напрягались, предупреждающе стреляли болью. Канат терся о выступы. Зоя отодвинулась в сторону метра на полтора, но брызги продолжали ее стегать. Надо отодвинуться еще на полметра. Она потянулась носком правого ботинка.

Он попал на лед.

Она поскользнулась. У нее оборвалось сердце.

Ее дернуло обратно к водопаду, закрутив тело, словно юлу. Она не могла остановиться – не находила, за что бы ухватиться. Наверху канат терся о край каменного выступа.

Зою раскачало настолько сильно, что втянуло под водопад. Вода барабанила ей по спине, жестокая и холодная. Она стучала по ее ненадежной каске. Она промочила Зою насквозь. Зоя пыталась действовать, оттолкнуться от стены, сделать хоть что-то – что угодно! – но ее тело окаменело от шока. А потом у нее в голове вдруг раскрылся ужасающий цветок.

«Вот так и умер мой папа: перепуганный и раскачивающийся на канате».

Наконец страховка вытянула ее из воды: казалось, сила тяжести сообщает ей, что спускаться можно только по прямой. Секунду Зоя висела неподвижно, с затуманившимися от слез глазами. Она чувствовала себя избитой, глупой, униженной. У нее в рюкзаке звенела рация. Неужели Даллас как-то узнал, что произошло? Может, она незаметно для себя кричала, а он ее услышал? Нет, не мог!

Она не стала отвечать. Даллас услышит ее дрожащий голос и велит возвращаться. А она уже в порядке. Она в полном порядке. Вот только был миг, когда ей показалось, что дно мира лопнуло – и она летит вниз.

Она сняла с правой руки перчатку, расстегивая липучку зубами, и бросила ее в темноту.

Она проверила страховку и тормоз. Металл настолько охладился, что казался наэлектризованным. Зоя постаралась смахнуть отовсюду лед. Сердце у нее колотилось.

Ей никак не удавалось избавиться от мысли об отце.

«Вот так он погиб».

Она поймала себя на том, что уставилась на свою правую руку, неестественно завороженная, словно она ей не принадлежала.

На канате у отца были кровь и кожа. Это с рук? Или с шеи? А вдруг канат захлестнул ему шею? Может, он удушил его, лишил воздуха, как пытающегося появиться на свет младенца?

Она зарыдала. Наверное, это было бы очень громко, если бы одновременно с ее слезами тут не обрушивался поток воды.

* * *

Рация засигналила снова, и Зоя яростно ей ответила:

– Неужели нельзя оставить меня в покое?

– Нельзя что? – перепросил Даллас.

Треск помех стал еще сильнее.

– Неужели нельзя оставить меня в покое хоть на секунду! – повторила она.

– Нельзя сделать что на что? – не понял он.

«К черту все!» – подумала она.

Теперь Зоя уронила еще и рацию. Она не слышала ее приземления, но представила себе, как приборчик разбивается о камни внизу, как батарейка вылетает и катится по полу пещеры. Она отключила налобный фонарик. Ей хотелось просто немного повисеть в темноте. Ее больше не волновали брызги водопада. Сильнее промокнуть уже не получится.

Темнота была полной. Казалось, будто вода с ее ошеломляющим грохотом убила в ней все остальные чувства.

Зоя вспоминала о папе. Вспоминала об Иксе. Она подумала о том, что оба были бы крайне встревожены ее полубезумной вылазкой. Как странно, что им не доведется встретиться! Один из них ушел из ее жизни как раз в тот момент, когда в ней появился второй. Они прошли мимо друг друга, разминувшись на считаные мгновения.