— Ты сошел с ума, — хрипло сказал Алан. Говорить было сложно — холод все еще терзал горло.

По лицу стекали прохладные струйки воды.

— Напротив, — Алекс продолжал улыбаться. — Я едва ли не единственный, кто здесь в своем уме.

— Ты думаешь, тебе это так сойдет?

— Уверен.

— Ты просто псих.

— Можешь называть меня как хочешь. Но только пока мы здесь.

— Когда мы вернемся, я тебя назову по-другому.

— Например?

— Например, преступником.

— А вот это зря, — холодно сказал Алекс. — Я думал, ты все понял.

Он медленно поднялся, возвышаясь над Аланом грудой мышц. На его груди темнели свежие пятна брызг.

— Можешь не сомневаться, — Алан тоже встал. — Я все понял правильно.

Он, не отрываясь, смотрел на Алекса. В этот момент ему больше всего хотелось иметь в руке что-нибудь тяжелое. Например, увесистый гаечный ключ. Этот гад бросился бы вперед, а он замахнулся бы и… Он понял, почему Алекс хотел взять с собой не его, а Пола. Пол бы не дергался после такого купания. А здесь он не на того напал. Да, не на того… Так просто меня не запугаешь. Даже если ты — гориллоподобный детина. Ты ведь все-таки не уголовник. Ты — менеджер. Цивилизованный человек. Очень сильный, очень коварный, очень опасный, но цивилизованный. Опасающийся правосудия. Ты меня так легко не запугаешь, гад… Не запугаешь.

— Ты многое не продумал, — сказал он, сам удивляясь тому, насколько спокоен его голос.

Алекс молчал. Да, он явно не был готов к такому повороту…

— Ты думал, я буду скулить и просить отпустить меня. Думал, я сделаю все, что ты мне скажешь, лишь бы ты меня больше не трогал… Ты ошибся… Ты крупно ошибся.

Алекс молчал.

— Ты слишком понадеялся на свою силу. Ты не продумал даже элементарные детали.

Алекс по-прежнему молчал.

— Например, если мы кого-нибудь встретим прямо сейчас, как ты объяснишь то, что у меня мокрая голова? Только голова.

— Ты тонул, я тебя спас, — ответил наконец Алекс.

— Тонул, — уже насмешливо сказал Алан. — Одной головой?

— Да, — задумчиво согласился Алекс. — Ты прав.

И, не сходя с места, он резко качнулся вперед и назад. Лодка предательски шатнулась под ногами Алана, и мгновение спустя знакомый холод впился в него сотнями игл. Но в этот раз он был весь в воде.

Он еще не успел вынырнуть, а в волосы уже мертвой хваткой вцепилась железная рука. Вторая рука ухватила его за шиворот.

— Вот теперь ты тонешь, а я тебя спасаю, — прошипел Алекс, вытягивая его из воды. — Но я ведь могу и не успеть.

И он с силой толкнул Алана обратно под воду.

Алан неистово бил руками и ногами, но все — без малейшего результата. Тогда он вцепился в эти страшные руки, но они даже не дрогнули и по-прежнему не давали ему вынырнуть на поверхность. «Сейчас он отпустит меня, сейчас он отпустит», — билась в голове отчаянная мысль. Но руки все не отпускали и не отпускали, они словно обратились в камень, жуткий холодный камень, который все давил, и давил, и давил вниз…

И тогда он понял, что Алекс может и не отпустить. Он будет держать его под водой еще минуту, две, три, целую вечность… Столько, сколько понадобится для того, чтобы он перестал бороться и сдался, и открыл рот… И еще ровно столько, сколько понадобится для того, чтобы вода хлынула в горло, проникла в легкие, заполнила их до отказа и прочно утвердилась там, навсегда изгоняя из его тела последние остатки жизни. И тогда Алекс еще немного подержит его под водой — так, на всякий случай, — а потом втащит на борт. И он равнодушно посмотрит на безжизненное тело с посиневшим лицом и, возможно, даже пнет его ногой. А потом он заведет моторку и лодка помчится обратно. И там он с причитаниями и вздохами расскажет о том, как не уберег опрометчивого юнца и как сделал все возможное для того, чтобы спасти эту молодую жизнь. Он будет проклинать себя и тот момент, когда согласился взять с собой этого юношу. И ему поверят. А как же не поверить — никому ведь и в голову не придет предположить то, что произошло на самом деле. Алекса никто не станет подозревать — ведь у него не будет ни малейшего мотива. И они, плача, вызовут полицию, а он будет лежать на полу мокрой неподвижной кучей и будет бесповоротно мертв. Мертв… Мертв… Мертв…

Воздух ласковой струей вошел в изнемогающую грудь. Алан со всхлипыванием втянул его в себя. Он дышал с жадностью, дышал как никогда в жизни, дышал — и все не мог никак надышаться.

Но вместе с воздухом вернулся голос. Тот голос.

— Понял теперь?

И Алан послушно кивнул. Только что пережитый ужас сковывал сердце и не оставлял ни малейшей возможности сопротивляться. Сопротивление было для других — для тех, кого не держали до последней секунды под водой. Для тех, кто еще считал, что их защитят законы и суды. Для тех, кто еще не был по-настоящему запуган.

— Если ты попробуешь хотя бы пикнуть, будет хуже. Ясно?

Кивок.

— Ты будешь об этом молчать. И эту неделю, и после. Ты никогда никому ничего не скажешь. Да? Да?!

Кивок.

— И голосовать ты будешь за кого?

Тяжелое дыхание.

— За кого?!

— За тебя…

— Не слышу!

— За тебя!

— Не слышу!!

— За тебя-я-я!!!

— Вот так.

И железные руки перестали давить.

— Залазь. Пора ехать дальше.

— По-моему, идет неплохо, — оживленно болтал Росс, развалившись на мягком сиденье в углу и предоставив Майклу вести. — Жаль, конечно, что ребята потерялись, но ничего ведь серьезного произойти не могло. Сидят где-нибудь, ждут нашей помощи. Знают, что мы их не бросим. Правда, Майк?

— Ага, — Майкл рассеянно кивнул, не отрывая взгляда от берега.

Россу такой реплики было недостаточно.

— Даже разнообразие какое-то. А то пять дней взаперти… Алекс эти поиски так здорово организовал, что всем дело нашлось. Ведь если подумать, даже Джоан с Полом есть что делать. А вдруг они сами как-нибудь доберутся. Мы бы и не узнали. Эти писатели ведь и не пошевелились бы. А так можно связаться, сообщить.

— Нельзя, — все так же рассеянно сказал Майкл.

— Не слышу, — огорчился Росс. — Мотор шумит.

— Нельзя, — повторил громче Майкл.

— Почему? — удивился Росс.

— Потому что все рации на лодках.

— А, ну да, — не особо расстроился Росс. — И у хороших лидеров бывают просчеты. Все равно найдут, чем заняться. Приберут, — он хихикнул.

— А что ты так Алекса все время нахваливаешь? — поинтересовался Майкл, тем же полубезразличным тоном.