Хотя у нас было время до восьми, чтобы закончить работу, мы управились к четырем — за исключением ребят из отдела выпуска, которые остались в редакции именно на тот случай, если появится что-то новенькое. Нэш вышел вместе со мной, шумно обсуждая по мобильнику с кем-то из наших пиарщиков детали общения с прессой.

— Отличные новости, — сказал он, убрав телефон, — в семь часов ты появишься на ток-шоу «Сегодня».

— Ток-шоу «Сегодня»? Сегодня?! — воскликнула я, отчаянно борясь со сном.

— Да. Такси приедет за тобой в шесть, поэтому, пожалуй, не ложись. Наши пиарщики говорят, что лучше прибегнуть к стратегии «разделяй и властвуй» — дать эксклюзивное интервью в нескольких местах: на ток-шоу «Сегодня», на Си-эн-эн, на радио… Отдохнешь потом.

Слава Богу, я слишком нервничала, чтобы капризничать; мне уже приходилось выступать и на радио, и на телевидении, и хотя день грядущий мало меня радовал, я полагала, что смогу справиться со своей ролью, не покрываясь холодным потом.

Вернувшись домой, я приняла душ, разыскала в шкафу фиолетовый костюм, который не надевала уже год, и истратила полфлакона геля, укладывая волосы. А потом плюхнулась на кушетку с чашкой чая.

Должно быть, я задремала, поскольку видела сон, и очень неприятный. Там была змея размером с анаконду, которая превратилась в бесконечный поезд, мчавшийся во мраке. Я сидела в почти пустом вагоне, который раскачивался туда-сюда, и меня переполняло беспокойство, потому что я не знала, где должна сойти. Когда меня внезапно разбудил шум, ощущение было такое, будто я всплыла на поверхность со дна озера. Влажной рукой я машинально хлопнула по будильнику, а потом вспомнила, что сижу на кушетке. У меня звонил мобильник. Я нашла телефон, открыла его и увидела на экране номер Криса.

— Крис, это ты? — хрипло спросила я, взглянув на часы. Четверть шестого. — С тобой все в порядке? Я так волновалась.

Я не стала добавлять, что заодно и чувствовала себя виноватой.

— Ты уже слышала? — спросил он.

— Поскольку я пишу об этом в «Базз», вчера ночью, как только мне рассказали, я поехала в парк. Тебе, должно быть, нелегко…

— Меня только что разбудил продюсер и сообщил новость. Я хочу увидеться с тобой, Бейли. Это ужасно. Можно к тебе приехать? Понятно, что сегодня никаких съемок не будет.

— Ты не поверишь, но мне нужно уехать в шесть. Может, встретимся в кафе внизу? Оно работает круглосуточно.

— Отлично, буду через десять минут.

Проглотив залпом стакан сока, я вышла в Сеть и посмотрела, что пишут о Локет. За время сна я не так уж много и пропустила. Полиция обнародовала сообщение, в котором речь шла о том, что Локет проломили голову. И все. Некоторые новостные сайты поместили заявление Харпер, куда более отточенное по сравнению с тем, что она сказала мне. Харпер говорила, что они раздумывают, как поступить с фильмом, но сейчас все их мысли сосредоточены на Алексе Оттсоне и семье Локет. Алекс, как было сказано, уединился у себя дома и не дает никаких комментариев. Наконец я проверила сайт нашего журнала. Люди, потягивая кофе, уже начинали обсуждать мою сенсацию.

Крис сидел в почти пустом кафе, когда я спустилась, и мрачно смотрел в чашку, вытянув ноги в проход. Мне стало больно, когда я поняла, насколько он подавлен. Увидев меня, он поднялся, и мы крепко обнялись. Было так приятно чувствовать, как его руки обхватывают меня. Я побоялась сказать ему, что роман Тома и Локет перестал быть тайной. Я была уверена, что он об этом еще не успел узнать.

— Мне очень хотелось поговорить с тобой вчера вечером, но ты не брал трубку, — сказала я, садясь. — Как же ты узнал обо всем?

— Утром мне позвонил один из продюсеров. Мобильник лежал возле кровати; наверное, я просто не слышал, как ты звонила. Когда я закончил говорить с продюсером, один за другим позвонили три репортера. Бог весть откуда они знают мой телефон. Перед домом прессы не было, но, наверное, это вопрос времени — скоро стервятники начнут слетаться.

О Господи. Теоретически и я принадлежу к стае этих самых стервятников.

— Просто кошмар, — сказала я, гладя его руку.

— Да, мне страшно жаль Локет, — ответил он и положил ладонь поверх моей. — Стыдно признаться, но я так беспокоюсь, что теперь станет с фильмом и со мной.

— Не стыдись, Крис. Твой мир сегодня перевернулся, и ты имеешь полное право волноваться. Нет никаких слухов о том, как дирекция собирается выйти из положения?

— Я уже кое с кем поговорил; если верить сплетням, смерть Локет впишут в сценарий и найдут другую актрису на главную женскую роль.

— В этом есть смысл, — сказала я, заказав себе капуч-чино. — Было бы глупо все бросать, после того как в дело вложили столько денег.

— Да, но и это не исключено. Когда гибнут два актера, людям начинает казаться, что на фильме какое-то пятно. Возможно, дирекция захочет все поскорее свернуть.

— С другой стороны, это может сработать на вас, хоть и неприятно об этом думать. Фильм привлечет нездоровое любопытство.

— Ты сказала, что пишешь статью… ты знаешь, как погибла Локет?

Я объяснила, что располагаю очень незначительными сведениями, и спросила, не может ли он рассказать мне что-нибудь со своей стороны.

— Никто, судя по всему, ничего не знает. Я связался с Харпер, но она как будто совсем спятила и так мне ничего и не сказала. В газетах пишут, будто это могло быть убийство с целью ограбления, но, конечно, все наши думают, что смерть Локет как-то связана с Томом.

— Я уверена, что так оно и есть, — сказала я. — Незадолго до того, как я узнала, что ее убили, мне снова позвонили — тот жуткий человек, который смеется как сумасшедший. Я так и не поняла, кто это — мужчина или женщина. Он звонит как будто для того, чтобы похвастаться тем, что он сделал.

— Ты сообщила в полицию? — спросил Крис.

— Пока нет, но сегодня сообщу. Есть и еще кое-что, чем мне нужно будет с ними поделиться. В воскресенье Локет призналась, что у нее был роман с Томом и что она была у него в Андах в тот день, когда он пропал. А главное, после отъезда она перезвонила ему, и он сказал, что кто-то только что подъехал к дому. — Я процитировала строчку из Шекспира.

— Так вот почему ты расспрашивала меня об «Укрощении строптивой».

— Да.

— Но почему ты раньше мне не сказала? — Голос Криса зазвучал жестко. Он так пристально смотрел на меня, что взгляд его зеленых глаз как будто проникал насквозь. — Я думал, мы абсолютно искренни друг с другом.

— Я не могла тебе сказать, так как пообещала Локет, что не выдам ее, пока она не пойдет в полицию, — ответила я и почувствовала, что краснею. Крис, кажется, еще никогда так на меня не обижался — а ведь он не знал и половины всего. — Я собиралась рассказать тебе сразу же, как только будет можно. Локет сказала, что в четверг она будет свободна и тогда позвонит следователю.