Как только во дворе он объявил, что открывает платные курсы по обучению езде на японском скоростном мокике, так длинным шлангом выстроилась нетерпеливая очередь. Впереди те, которые до шестого класса, последними — дошкольники. И девчонки и мальчишки. Много их. Артак даже и считать не стал. Как в очередь за мороженым. С носа — двадцать рублей. Уронил мокик, ещё двадцать. Научился не падать — получай бонус — пять минут езды за двадцать пять рублей. Кто со своим бензином — шагай без очереди, и все дела. Потом можно было всё это на коэффициент инфляции цены умножить. Так папа маме объяснял тактику своего бизнеса. Потом на увеличивающиеся цены на энергопотребление, ещё чего-то, Артак всё сразу не запомнил. Справедливо решив, у бабушки спросит — она объяснит. Папа всегда — понятное дело, занят. У него свой бизнес. И свой мерс. Естественно пятисотый. Мог бы, говорит, и шестисотый купить, но не хочет светиться. У настоящего армянина ниже пятисотого машины вообще быть не может, с папиных слов, с гордостью повторял Артак. Потому и мокик у Артака японский. А следующим у него будет уже кроссовый «Кавасаки» — папа обещал. Кончишь восьмой класс без четвёрок, сказал, будет тебе кавасаки. Золотую медаль за школу принесёшь — подарю тебе мерс. Потому что ты — армянин, это раз, потому что папа у тебя — тоже армянин, мама армянка, и все бабушки с дедушками тоже, а это уже больше чем достаточно. Ты не простой мальчик, а мой сын. А нам с мамой, своему сыну ничего не жалко, тем более внуку. Главное, учись, сынок. Не просто, а лучше всех. Меня с мамой слушай, и бабушку с дедушкой тоже. Артак так и делал: учился только на «отлично», всё остальное он часто оставлял за скобками.

Ночной звонок рекрутов Артаку сон не перебил. Но проснулся он очень рано — в начале одиннадцатого. И не просто, а оттого, что в голове что-то щёлкнуло, панически затрещало, будильник словно: «Проспал! Скорее, вставай. Тебя ждут!» Он и вскочил. Хотя не мог понять за чем. Потом вспомнил ночной звонок, и своё обещание привести Наташу и Свету. Нет-нет, он только переговорить с ними сначала обещал. Но перед этим расскажет рекрутам свой план, потом уж и самолёты. В смысле девушки. Хотя рекруты настаивали на обратном — сначала девушки, потом — самолёты. Но Артак лучше знает, что раньше, что потом. Не для себя старается, для них же.

Валька с Серёгой от окна уже пару часов как не отходили. Нервничали. Почти извелись уже. И процедуры уже давно закончились, и обед уже был на подходе, а там и опять идти на эти самые, а сына гор всё не было.

— Звони ещё, звони! — в который уже раз отлипнув от оконного стекла, наваливался Валька на Серёгино ухо, требовал. Громко кричать нельзя было, не в туалете. Да и там сейчас нельзя — больные паровозами дымят, курят, за жизнь спорят, задохнуться можно.

— Да отключен, — нервно огрызался Серый. — Аппарат абонента отключен или недоступен, говорит, гад! — градусником встряхивая телефон, злился Серёга, одновременно, как и Валька, пытаясь заглядывать в окно. — Да придут они, сейчас придут. Артак же сказал.

— Ну всё. По шее он у меня уже точно заработал, или саечку в лоб.

— Ты подожди с саечкой, он же за моей Светкой пошёл, и за твой Наташкой.

Валька на секунду остывал…

— Если так только… — но на второй секунде вновь вскипал. — Но мог бы и предупредить! Мы же ждём! У нас же режим! И вообще, волноваться нам нельзя. Нам выписываться надо. А он… медкарту портит. Гад!

Нервничали так. Уж до того накалились, перебрасываясь нервами, что не услышали, как в палате открылась дверь.

— Эй, ребята, рекруты, я здесь!

Рекруты как по команде повернулись, уставились на гостя.

— О, а как ты тут очутился? — хлопая глазами, изумился Серёга.

— Ты же там должен был быть, — Валька указал на окно. — Рукой помахать нам, а мы…

При этом оба заглядывали за спину Артака.

— Кстати, а где… — Серёга проглотил окончание вопроса, потому что соседи по палате перестали книжки с газетами читать, уставились кто на Серёгу, кто на Артака.

Артак, положительно шмыгнул носом, какие, мол, наши годы, всё успеем, держа под локтями в гармошку собранный в боках белый медицинский халат, сделал шаг в палату. Халат с плеч сваливался, сзади даже пол подметал, но главное не в этом.

— Здравствуйте, товарищи больные. Выздоравливайте. — Кивая в разные стороны, каким-то старушечьим голосом почти пропел вежливый Артак. — Доброго всем здоровья.

— Ты чё! — подходя и приводя его в чувство, Валька ткнул Артака в плечо. — Мы же сегодня уже здоровались, по телефону, ночью. Забыл?

— Он забыл, — детсадовским голосом подсказал Серёга. — Проспал, Артюша, да, проспал?

— Я не Артюша, я Артак! — С вызовом, обидчиво заметил Сын Гор.

Мужики в койках на приветствие вежливо кивали головами, с интересом прислушивались к разговору. Понятное дело: телевизора в палате нет, к нему ещё в соседний корпус топать надо, в рекряцию, там обычно ходячие больные и собираются, как в красном уголке. Про политику, про Чубайса с демократами, про погоду, болячки, и прочую медицинскую муру часами языками чешут. Друг друга не слышат, больше спорят и ругаются. Правда телевизор только вечером включают. И то не всегда. А тут, и сейчас, и радио не надо. Соседи по палате, прислушиваясь, шуршали страницами газет. Один даже смачно на пальцы плюнул, якобы страницу книги переворачивая.

Валька с Серым, как две вороны, схватив брошенную детскую яркую игрушки в песочнице, быстренько протащили Артака на Валькину койку, сами с боков, прикрыли собой.

— Ну! — шёпотом потребовали. — Говори!

— Там у вас этот, охранник, — так же шёпотом, воодушевлённо начал Сын Гор, ребята в глаза ему заглядывали. — Вы к кому, спрашивает, молодой человек? Я ему — у меня папа здесь работает. Наврал! — хохотнул Артак. Ребята не отреагировали. Артак продолжил. — Охранник — так у него же вроде дочка? Я — и сын, конечно! Дайте, говорю, халат. Я порядки знаю. Вот, дали. Большой правда.

— Какой халат? Причём здесь халат? — Взорвался Валька, оглянулся, горячей сковородкой под холодной водой зашипел. — Ты задание выполнил?

— Что с ними, они придут? — не отстал и Серёга.

— А, вы про этих…

— Тьфу, ты!..

— Ну всё, пацан, ты меня достал. — Хлопнул руками по коленям Валька.

Газетные листы зашуршали ещё громче. Валька с Серёгой коротко оглянулись, потом как грифоны на добычу, нацелились на Артака.

— Они придут-придут. Обе, без этой, третьей, — Артак поторопился успокоить «голодных хищников» — Она всё поняла.

— Ф-фуу… Наконец-то, — выдохнул Валька. — У меня даже давление упало.

— А у меня наоборот, — заметил Серёга. — Даже пульс участился. Молодец, Артак, встряхнул нас. Можно с тобой в разведку. И когда это? Ну, придут они когда? Сказали?

— Да вечером, — как от зубной боли отмахнул Артак. — Днём у них дела какие-то. Женщины! — Последнее он произнёс со вздохом. Так обычно его бабушка произносила, когда хотела пожалеть внука. Мол, прости маму, она всё равно тебя любит. Артак это знал. И мама любит, и папа, и… все родственники.