— Я люблю тебя, — сказала она; в ее глазах отражались небо и солнце.

Чарли как раз и сам хотел сказать ей о своей любви, как вдруг до него донесся резкий металлический звук. Он поднял голову и посмотрел на корму. Только американский флаг развевается на кормовом флагштоке. Они были совершенно одни, но резкий звук раздавался все сильнее, как будто кто-то колотил в кастрюлю.

— Что это такое? — спросил он, но Тесс не ответила.

Ее глаза блуждали где-то далеко. Внезапно она и сама исчезла. Чарли все пытался понять, что же это за шум, но тут услышал мужской голос:

— Эй, Сент-Клауд! Чарли! Отзовись!

Эти слова вырвали его из объятий сна. Он открыл глаза и перевернулся на бок. Протянул руку к Тесс. Но ее не было.

— Тесс?!

Его сердце чуть не остановилось. Он вскочил с кровати и подбежал к окну. Сплошная пелена из серебристых нитей дождя почти скрыла от него панораму кладбища. Этот шум, скорее всего, поднял Тинк. На пристани, на одном из столбов, с незапамятных времен висел небольшой колокол. Уже сто лет его звоном вызывали к причалу могильщиков, когда гроб из Норт-Шора, с противоположной стороны залива, привозили на лодке.

— Хорошо, хорошо! — недовольно пробурчал Чарли. — Уймись уже! Сейчас буду.

Он повернулся и взял свою одежду с кресла. И вдруг увидел записку. Она лежала на подушке.

Его сердце бешено колотилось, когда он разворачивал листок бумаги.

Мой дорогой Чарли,

я пишу эту записку и почти не вижу своих рук и с трудом держу ручку. Когда ты проснешься утром, то, наверно, даже не увидишь меня. Поэтому я решила уйти раньше и не будить тебя.

Извини, что ухожу не попрощавшись, но так будет легче. Я не хочу, чтобы ты видел, как это происходит со мной… Я хочу, чтобы ты запомнил нашу прекрасную встречу.

Я надеялась задержаться подольше. Нам было бы с тобой чем заняться. Жаль, мы не успели приготовить еще что-нибудь вкусное, не успели сходить на матч — конечно, «Патриотов» — и даже не совершили кругосветку. Но я никогда не забуду, что именно ты разбудил мое сердце и заставил меня почувствовать себя более живой, чем когда-либо.

Сэм говорил, что человек сам определяет время перехода последней черты. Судя по всему, он ошибся. Я так хотела остаться рядом с тобой, но у меня не получилось.

Ужасно не хочется уходить, но я не боюсь того, что меня ждет. Я даже надеюсь на лучшее. Ты видишь: эта встреча была уготована нам самой судьбой. Ты говорил, в этом мире ничто не происходит без причины, и, хотя для меня это до сих пор тайна, я уверена, что когда-нибудь мы с тобой еще встретимся.

Однажды мы снова будем вместе. Я верю в это всем сердцем. А до тех пор ты, пожалуйста, смело ныряй за мечтой. Верь своему сердцу, живи любовью. А когда ты будешь готов, приди и найди меня. Я буду тебя ждать.

С любовью,

Тесс

Чарли бессильно опустил руки и чуть не взвыл от отчаяния, пронизавшего все его тело до кончиков пальцев. Черт возьми, когда же он уснул? Как он мог отпустить ее?

Он оделся, свернул записку и положил ее в карман рубашки. Тинк продолжал настойчиво звонить в колокол. Чарли сбежал по ступенькам и выскочил из дома. В спешке он даже забыл набросить куртку. Он помчался напрямик через лужайку, а затем вниз по склону, огибая памятники, поднимая целые фонтаны брызг. Когда он добежал до причала, Тинк был уже в ярости.

— Какого хрена, я тебя здесь уже двадцать минут Жду! — заорал он. — Что ты там возишься?

— Извини, — ответил Чарли.

Дождь был холодный, и он уже успел продрогнуть в своей футболке.

— Ну что, готов? А куртку забыл?

— Слишком поздно, — сказал Чарли.

— Что значит — поздно? Для чего? По-моему, ты один опоздал.

— Все равно уже смысла нет.

Вода струилась по его лицу и рукам.

— Что ты несешь?

— Тесс погибла.

— Это тебе Ходди лично доложил? Или у тебя другие источники информации? Вчера вечером ты твердил, что нельзя сдаваться и нужно ее найти.

— Я знаю, — сказал Чарли, смахивая капли дождя с лица. — Я ошибался.

— Что за хрень ты мелешь?

— Нам ее не найти. Она исчезла.

— Черт подери, Сент-Клауд, ты, видать, совсем свихнулся. — Тинк завел мотор. — Я тогда и без тебя обойдусь. А за то, что я столько времени потерял, ты еще ответишь.

Катер стремительно отошел от причальной стенки и, продолжая набирать скорость, помчался к выходу из гавани.

Чарли еще долго стоял на причале, поливаемый холодным дождем. Он видел, как катер Тинка исчезает в тумане. Постепенно он не то чтобы успокаивался, но черствел изнутри. Сложная система фортификационных сооружений, которые он выстроил в своей душе, с крепостными стенами, рвами и бастионами, становилась все крепче. За тринадцать лет он хорошо научился заставлять свой мозг не замечать душевной боли.

Было утро понедельника. Начиналась новая неделя. Рабочие скоро придут. Надо копать могилы. Подстригать живые изгороди. Устанавливать памятники. А когда день подойдет к концу, Чарли будет ждать младший брат.

Ничего не изменилось. Просто изменилось все.

День выдался на редкость противный даже для похорон. Абрахам Бейли, один из самых богатых людей в городе, умер во сне, и теперь Чарли, ежась на ледяном ветру, украшал могилу, только что выкопанную на восточном склоне. Старина Аби дотянул до ста одного года. Могильщики не без оснований рассчитывали, что особо надрываться им не придется: гроб должен быть не слишком тяжелым. Столетние покойники никогда много не весили.

Чарли пожал плечами: что поделаешь — для кого-то горе, а для него — повседневная рутина, и, возможно, так будет всю оставшуюся жизнь. Эти знания, да железные ворота, да каменные стены и составляют кладбищенский мир — его мир, где он знает, как жить и что делать. Задумавшись и прервав на короткое время работу, Чарли стал мерзнуть. Он вспомнил, что впереди его ждут неприятные зимние месяцы. Именно это место — кладбищенские холмы — являлось своего рода полюсом холода в округе. Летом мраморные и гранитные плиты накапливали тепло и словно повышали температуру окружающего пространства. Зато зимой, с ее снегами и дождями, они впитывали весь холод.

Чарли продолжал работать, машинально, следуя раз и навсегда установленным правилам. Могилу он выкопал, точно зная количество лопат земли, образовавших рядом свежий холмик, затем прикрыл этот холмик кусками искусственного дерна и установил механизм для опускания гроба.

И все время у него в памяти вспыхивали обрывочные, но яркие образы: глаза Тесс, ее смех, ее ноги. У подножия этого самого холма, на берегу пруда он впервые увидел ее. Стоп! Займись работой, приказал он себе. Надо еще натянуть тент. Расставить стулья. Разложить цветы вокруг могилы.