– Прекрасно, – стараясь скрыть волнение, ответил Юлин. – Ну что же, Михаил Коронатович, пришел и ваш час – дирижируйте.

Вице-адмирал Бахирев пропустил мимо ушей столь явное нарушение субординации. Он понимал, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и что в момент, когда надо быстро и решительно принимать решения, строевым уставом можно и пренебречь.

– Как, как вы сказали, Виктор Петрович? – спросил он. – Дирижировать?

– Именно так, – ответил кавторанг Юлин, – в полном вашем распоряжении первоклассный «духовой оркестр» из сорока восьми «иерихонских труб» производства Обуховского завода. Если добавить к нему и нашу рок-группу электронных инструментов, то для кое-кого зазвучит похоронный марш.

– Да вы, как я погляжу, батенька, настоящий поэт, – рассмеялся Бахирев, – а скажите, как бы в такой ситуации поступили бы вы?

– Я?! – кавторанг Юлин подвел вице-адмирала Бахирева к дисплею БИУСА. – Знаете, во времена моего кадетства в Морском корпусе, тактику линейных боев преподавали, мягко выражаясь, факультативно, в порядке изучения общей военно-морской истории. Некоторые преподаватели уже и подзабыли, что это за зверь такой линейный крейсер. Так что, Михаил Коронатович, давайте подумаем вместе. Ну, если брать классику морских сражений, то кроссинг «Т» мы им уже почти сделали. Предлагаю попробовать использовать преимущество в дальнобойности ваших орудий, и после охвата головы вражеской колонны, открыть огонь полубронебойными снарядами всем отрядом по головному, на максимальных углах возвышения и максимальных зарядах.

– Простите, Виктор Петрович, а почему именно полубронебойные, а не бронебойные или фугасные? – поинтересовался Бахирев.

Юлин хмыкнул:

– А потому, Михаил Коронатович, что фугас при попадании, скорее всего, даст преждевременный разрыв или расколется. Фугасами рекомендуется прицельно стрелять с относительно небольших дистанций, желательно вдоль корпуса противника, как это было сделано во время отражения нападения «Дредноута» на Мурманск. Там оптимально соотношение скользящего удара снаряда, как бы надрезающего броню, и силы фугасного взрыва, превращающего этот нарез в пролом. Бронебойный снаряд, разумеется, всем хорош, но он рассчитан на пробитие очень толстой брони, и поэтому несет очень мало тротила.

А шкурки «на спинке» у британских «кошек» очень тонкие – от 25 до 65 миллиметров. Угол встречи будет достаточно велик, и у полубронебойного снаряда при попадании в палубу большой шанс заброневого разрыва. А это совсем другие повреждения… К тому же близкие падения при накрытии не поднимут столб воды, как фугасы, и не уйдут камнем на дно, как бронебойные снаряды, а, взведясь при ударе об воду, рванут с замедлением на некоторой глубине, нанеся подводной части вражеского корабля дополнительные повреждения. Если падение будет рядом с бортом, то это будет немалый ущерб, если чуть в отдалении, то ущерб поменьше.

Главное же заключается в том, что на прямые попадания мы можем рассчитывать только для трех-пяти процентов выпущенных снарядов, а вот близких падений будет куда больше, до половины всего залпа. И еще бабушка надвое сказала, что для англичан окажется страшнее. Мы же, со своей стороны, поможем вам сделать так, чтобы британцы всегда были в центре эллипса рассеивания…

Вице-адмирал Бахирев кивнул головой: – Теперь я вас понял, Виктор Петрович! Пожалуй, мы сделаем все так, как вы только что сказали. Поднимайте эту, как вы выражаетесь, вертушку, и дайте мне связь с линкорами. Мы начинаем.

Там же,

пятнадцать минут спустя

Русская эскадра почти охватила голову британской эскадры, заняв наиболее удобную позицию для боя. Полный же охват наступит чуть позже, после третьего или четвертого залпа. С кормы «Ярослава Мудрого», занявшего позицию чуть впереди и левее строя русских линкоров, поднялся в воздух вертолет дальней радиолокационной разведки Ка-31. Центральные посты линкоров были оборудованы радиоприемниками, настроенными на волну связи с оператором радара на вертолете. Ка-31 подлетел к «Севастополю» и на высоте около километра, уравняв с ним скорость, выпустил антенну. На такой высоте радиус его обзора для надводных целей типа линейный крейсер составлял более семидесяти пяти миль, и поле боя будущего сражения он видел, как в компьютерной игре. Дополнительно информация также могла поступать и с «Ярослава Мудрого», который тоже видел всю картину, но уже под несколько другим углом и на меньших дистанциях.

– «Тигры», я «Поводырь», – услышали в наушниках старшие артиллерийские офицеры русских линкоров. – Привязка к «Тигру-один». Навожу на головного, дистанция сто тридцать кабельтовых, дирекционный – двести шестьдесят пять градусов.

Руки старших артиллерийских офицеров задвигались, вводя данные в механические счетные устройства системы управления огнем Гейслера. На «Севастополе», проходившем под позывным «Тигр-1», старший штурман не вмешивался в наведение орудий, на остальных линкорах были внесены поправки на положение корабля относительно мателота.

И после некоторой паузы, донеслось долгожданное:

– «Тигру-один» пристрелочный залп из четырех стволов. Снаряд полубронебойный, заряд полный. С богом!

Нажав кнопку ревуна и дождавшись грохота залпа, старарт «Севастополя» старший лейтенант Зарубин включил секундомер. Томительный бег стрелки по циферблату. Пока двенадцатидюймовый снаряд летит на полную дальность, можно, если поспешить, конечно, успеть выкурить папиросу. Конечно, сам он всплесков от падений снарядов не увидит, их скроют расстояние и висящая над морем дымка. Но ТОТ, КОТОРЫЙ НАВЕРХУ, именуемый «Поводырем», должен видеть всё.

Наконец «Поводырь» снова заговорил:

– Внимание, всем «Тиграм», репер удачен. Ноль два левее по целику, дальность прежняя, полными залпами по четыре снаряда на ствол беглый огонь.

Находящийся на «Ярославе Мудром» Бахирев увидел яркие, быстро погасшие точки, обозначающие всплески снарядов пристрелочного залпа, понял, насколько близко они легли к цели, и… одобрил авантюрное вроде бы решение оператора станции наведения, давшего команду бить полными залпами уже после одного пристрелочного… Такого удачного момента может больше и не представиться.

Русские линкоры содрогнулись от могучих залпов, отправивших к цели сорок восемь снарядов. Потом прогремел второй залп, третий, четвертый…

Тогда же, там же,

британская эскадра,

линейный крейсер «Лайон»

Для командования британской эскадры четыре огромных столба воды, поднятых упавшими с небольшим недолетом снарядов пристрелочного полузалпа «Севастополя», стали неприятным сюрпризом. С ходу все пошло так, как не ожидали адмиралы Ройял Нэви. Шли себе шли, никого не трогали, а тут вдруг некто невидимый и всевидящий начертил на аспидно-черной воде Северного моря огненные словеса «Мене, текел, фарес».

Как ни вглядывались во тьму сигнальщики «Лайона» и других британских линейных крейсеров, они так ничего и не увидели, кроме непроглядного мрака, в котором, как мухи в паутине, вязли белые яркие лучи боевых прожекторов. Вспышка, подобная зарнице далекой грозы, пробившаяся сквозь туманную дымку, где-то там далеко, прямо по курсу, чуть ли не за линией горизонта, привела британского командующего в состояние, близкое к шоку.