— И все-таки… — Ева умолкла, и Рорк уловил тот самый миг, когда она узнала это место, увидел, как досада исчезла с ее лица, уступив место удивлению и радости. Она остановилась перед неприметной пиццерией.

— «Полумби». Давненько я тут не была. А она совсем не изменилась.

— Правда же, хорошо, что некоторые вещи остаются неизменными? Ты говорила, что пошла в эту пиццерию, когда впервые попала в город. Съела тут свой первый кусок нью-йоркской пиццы, смотрела, как за окном снуют люди. Ты была счастлива. Ты была свободна.

— Я села тогда у окна и почувствовала, что наконец-то могу начать жить. Никто меня не знал, никому не было до меня дела. У меня не было ни друзей, ни любовников. Никого, кроме меня самой. Это было невероятно.

Ева взглянула на него, ее карие глаза потеплели, и на секунду ему показалось, что они одни на тротуаре, одни дышат этим воздухом. Только они вдвоем.

— Теперь я совсем не такая, как была тогда. И я этому рада. А что пиццерия все такая же — тоже хорошо. — Теперь она взяла его за руку, крепко сплетя пальцы. — Пойдем съедим пиццу.

Они сели не у окна, а за узкий столик. На стульях лежали тощие, сплющенные множеством задов подушки.

«Он мог заказать ужин где угодно, — думала Ева. — Щелкнуть пальцами и получить столик на двоих в самом шикарном ресторане города. В каком-нибудь заведении с важными официантами, превосходным винным погребом и амбициозным шеф-поваром, творящим фантастические блюда, как художник картины».

Но он привез ее в тесную, шумную пиццерию, где столики были сдвинуты так близко друг к другу, что сидящие за ними люди стукались локтями, а в ноздри шибал запах приправ, лука и дешевого вина, подаваемого в пузатеньких графинчиках.

А главное, он подарил ей воспоминания.

Они заказали пиццу, и Ева подперла подбородок рукой. «Да, — подумала она, — теперь все иначе». Она ничуть не стеснялась того, что рядом с Рорком становилась сентиментальной.

— Ты купил это заведение?

— Нет. Кое-что должно оставаться неизменным. Но мы приглядываем за ним, на случай если владельцы решат уйти на пенсию или продать бизнес.

«Чтобы сохранить все неизменным ради меня, — подумала Ева, — даже если в следующий раз я попаду сюда через много лет».

— Сегодня все мне дарят подарки. А у меня есть один для тебя.

— Правда? И что же это?

— У меня в сумке печенье — очень вкусное печенье специально для тебя.

— Что за печенье?

Ева ухмыльнулась.

— С кусочками шоколада. Надин заходила. Всегда умудряется к нам просочиться, но она сама виновата — прикормила весь отдел выпечкой.

— Хотела получить информацию по расследованию?

— Как ни странно, нет. — Пиво здесь подавали в бутылках, поэтому с ним риску нарваться на самопал было куда меньше, чем с вином. Официантка составила бутылки с подноса на стол, и Ева взяла себе одну. — Но она сказала, что Барт был у нее на передаче пару раз, и, не будь она так замучена, наверняка попыталась бы на меня нажать.

— У нее книга на этой неделе выходит.

— Вот именно. Она за этим и приходила. И когда же конкретно ты собирался меня предупредить, что завтра вечером у нее вечеринка?

— Завтра, — улыбнулся Рорк, отпивая пиво. — Так у тебя было бы меньше времени бегать и суетиться, что нужно идти на вечеринку, когда у тебя на руках незакрытое дело.

— Я не бегаю и не суечусь.

— Нет, ты ворчишь и жалуешься, но ради такого приятного вечера я прибег к иносказанию.

Ева молча поглядела на него в ответ. Отрицать правду было бессмысленно.

— Полагаю, ты уже решил, во что я буду одета.

— Я подобрал для тебя подходящее облачение, хотя ты, естественно, можешь выбрать что-нибудь другое. — Рорк погладил ее по руке. — Ты, как всегда, вольна осмотреть свой гардероб и придумать себе наряд самостоятельно.

— Когда в аду мороз грянет. Мне нужно быть на этой вечеринке. В смысле, если у меня будет прорыв по делу, я смогу отлучиться и ненадолго заглянуть к Надин.

— Если у тебя будет прорыв по делу и если ты была права, если это один из них троих, думаю, тебе едва ли предстоит противоборство с профессиональным преступником или схватка не на жизнь, а на смерть. В конце концов, они ведь всего лишь ботаники.

— Один из них, а может, и не один, довольно мерзко и изобретательно прикончил своего друга-ботаника, — проворчала Ева.

— Ну так расскажи, почему же тебе обязательно нужно быть на этой вечеринке. Обычно твоя первая реакция на подобные мероприятия совсем иная.

Ева вздохнула, и в этот момент на столик перед ними приземлилась пицца.

— Потому что Надин и правда выглядела несчастной. Она из-за этой книги вся взвинчена, накручена и замотана. Вообразила, а вдруг это отстой. Низкая самооценка — не сказать, что это ее естественное состояние, сам ведь знаешь.

— Она вложила в книгу много сил, и это для нее новая сфера деятельности.

— Я понимаю. — Ева пожала плечами и отпила пива. — Поэтому мне нужно как минимум там показаться, оказать ей, как говорится, моральную поддержку. Неприятная обязанность подруги.

— Так-то лучше.

Ева усмехнулась, взяла кусок пиццы и откусила. Прикрыла глаза. Она абсолютно ясно представила себе тот далекий день, когда откусывала первый в своей жизни кусок нью-йоркской пиццы, а за окном несся непрерывный поток спешащих нью-йоркских пешеходов.

Ева открыла глаза и улыбнулась, встретившись взглядом со своим мужем, другом, любовником, напарником.

— А пицца здесь по-прежнему чертовски хороша!

Выйдя на улицу, Ева подумала, что Рорк был прав.

Этот час помог ей выбросить из головы ненужное, успокоиться и подготовиться к следующему шагу.

— По дороге завези меня к офису «Играй».

— Там уже все закрыто, — возразил он, взяв ее за руку. — Я, конечно, могу устроить тебе небольшое вторжение со взломом, если попросишь.

— Никто никуда вламываться и вторгаться не будет. Я вообще не собиралась заходить внутрь.

— Тогда зачем?

— Я и сама догадалась, что там будет закрыто, но мне интересно, будет ли офис пуст.

Рорк выполнил ее просьбу, пробился сквозь плотное движение и направился к центру. Еще по-летнему высоко стоявшее в небе солнце продлило светлый вечер и позолотило его своими лучами. Жара немного спала, совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы впустить несколько робких порывов ветра.

Туристы и спешащие по домам ньюйоркцы воспользовались этим, заполонив улицы и тротуары массой голых рук и ног. Ева с интересом наблюдала за одной блондинкой с развевающимися волосами, эффектно гарцующей на своих длинных загорелых ножках и умудряющейся при этом сохранять равновесие на высоченных шпильках.