– Будем будить дедульку! – зло сказала девочка Тюхе. – Зачем я сюда лезла? Правильно?

– Мне самой не терпится, – прошептала в ответ Тюха.

Маша налила на кухне воды в стакан – водопроводный кран, что удивительно, работал. Прошла с водой в комнату, включила музыкальный центр – тот тоже работал, правда, музыка в нем была непривычная, прерывистую мелодию исполняли одни только духовые инструменты всех мастей, девочка не могла определить на слух, какие именно. Услышав музыку, старик только вздохнул во сне. Маша попробовала потрясти гамак, но результата это не дало. Тогда она налила из стакана воду в ладонь и стряхнула несколько капель на спящего. Тот не шелохнулся. Тогда девочка брызнула щедрее. Дед заворочался в гамаке, но не открыл глаза.

– Проснитесь! Прошу вас! – наклонившись над ним, позвала девочка, продолжая трясти гамак. Прикасаться к его бороде, чтобы попытаться потрясти спящего за плечи, Маше отчего-то очень не хотелось. Но старик продолжал мирно сопеть носом.

– Я устала, – наконец, сказала девочка Тюхе. – Может, нам надо просто подождать? Должен же он когда-нибудь выспаться.

– Но мы, ветра, не видели его уже много-много лет, а вдруг он спал все это время? – ответила кошка. – Наклонись пониже, я попробую кое-что еще.

Маша послушно наклонилась над стариком. Тюха вытащила из-за ее уха свой длиннющий рыжий хвост и быстренько пощекотала им нос спящего. Тот вдруг открыл ярко-голубые глаза в таких же пушистых и серебряных, как борода, ресницах. Маша отпрянула. Старик громко чихнул, и его борода взлетела в воздух. Казалось, все вокруг пришло в движение. Девочка попятилась. Из гамака бил серебряный фонтан. Грохот труб из музыкального центра оглушал. Маша закрыла уши руками и зажмурилась. И тут же все стихло. Только Тюха легонько щекотала хвостом ее шею.

Маша медленно открыла глаза и опустила руки. Гамака и деда не было, музыкальный центр молчал, комната виднелась словно сквозь темные очки – только очень странные очки, не защищающие от света, а просто окрашивающие все в светло-серый цвет. Девочка сделала шаг вперед и не услышала, как ее нога наступила на деревянный пол. Она топнула сильнее, и все равно не услышала. Тюха настойчиво щекотала шею, девочка сначала почесалась, потом закрылась рукой.

– Отец Ветров! – позвала Маша. Ее голос звучал весьма обычно, но никто не отозвался. – Отец Ветров, это я вас разбудила! Я пришла поговорить с вами!

В ответ – тишина. Девочка решила поискать старика по квартире. Но, когда она двинулась более энергично, поняла, что запутывается в чем-то. Пришлось отнять руку от шеи, и Тюха защекотала снова.

– Хватит, я же не сплю, – попросила ее девочка, водя перед собой руками. На руки что-то начало наматываться, что-то, похожее на паутину. Тюха перестала щекотать, но теперь щекотно стало рукам. Маша крутила руками перед собой, продолжая двигаться, и уже на входе в гостиную поняла, что вокруг пальцев совершенно определенно наматывается тонкая серебристая нить. И чем больше она наматывалась, тем яснее виднелись вещи, и у шагов появился звук, пока мягкий, словно она шла по толстенному ковру.

– Теперь ты меня слышишь?! – вдруг сердито прошипела Тюха.

– Конечно, слышу! – удивилась девочка. Тюха соскользнула ей на плечо, демонстрируя хвост, на который, как на катушку, была намотана та же серебристая нить.

– Еле очистила твое ухо, ты меня абсолютно не слышала и еще рукой отмахивалась!

– Что это такое? – спросила девочка. Она, наконец, догадалась – странный серый цвет всему придавали множество серебристых ниточек, настолько тонких, что они абсолютно не чувствовались, хотя покрывали все вокруг и тучами висели в воздухе.

– Паутина перелетных ежей, – ответила Тюха. – Из них состоит борода Отца Ветров. Ты напугала его, и он рассыпался!

– Так это все паутина? – Маша закашлялась. Теперь, когда она поняла, что вокруг в воздухе паутинки или волосы, ей внезапно стало трудно дышать. Захотелось собрать их поскорее, избавиться от них, только как? Сжечь? Но тогда сгорит вся квартира! Намочить, чтобы они потяжелели, слиплись и упали на пол?

Маша заторопилась в кухню, старательно размахивая перед собой руками. Водопровод все еще работал. Едва в раковину ударила тугая струя воды, воздух в кухне посвежел. Маша взяла пульверизатор, который испокон веков стоял в кухонном шкафу, и пошла по квартире, опрыскивая воздух. На пол равномерно падали клочья нежной серой шерсти. Когда ее стало очень много, она начала кататься по квартире, словно оживший снег, решивший самостоятельно стать снеговиком. Ком шерсти рос на глазах, и в нем появились очертания рук, ног, головы и длиннющей бороды. Только все это было серым и мокрым.

– Как с тобой интересно! – хихикнула Тюха. – До сих пор Отца Ветров по ниточке собирали ежи, я уже думала, придется тебе лететь за ними. А ты его водичкой – раз! И никаких ежей! Оригинальный способ…

– Хамский способ, я бы сказал! – раздался в ответ незнакомый голос, тихий, шелестящий и одновременно мелодичный. – Теперь я весь мокрый! И все еще не собран!

Гора мокрых волос отряхивалась и оглаживалась, а из всех комнат к нему продолжали сползаться темные комочки.

– Я могу вас собрать и высушить! – Маша щелкнула пальцами, но ничего не произошло. Она вообще не ощущала ни капли магии, ни своей, ни чужой. В первую секунду она испугалась и растерялась, но потом вспомнила, сколько раз ей приходилось лишаться магических способностей и как она жила до путешествий, не подозревая о магии, и успокоилась, решив, что, должно быть, в присутствии Отца Ветров так и полагается. Неизвестно еще, какие свойства у этой ежиной паутины. Надо будет уточнить…

– У меня быстрее получится! – заявила гора, ежась и отряхиваясь, она была похожа на пританцовывающий стог сена.

– Извините! Вы Отец Ветров? Простите меня и за то, что я вас напугала, и за то, что намочила, я не могла вас разбудить!

А Тюха… Тюха, которая только что деловито сметала волоски с Машиной шеи, которая ворчала почти без перерыва и вообще вела себя до сих пор весьма своенравно, вдруг оранжевым клубочком скатилась с плеча девочки, распласталась по полу и на брюхе поползла к растущей горе мокрых волос. При этом она мурлыкала так громко, что Маша невольно задумалась, а нет ли у нее потайного мегафона, ну не может кроха издавать такой шум.

– Кто там? – вздрогнула гора мокрой шерсти, когда Тюха доползла к ее подножью. – Ах, это ты, малышка.

Две розовые руки, мягкие, пухлые, словно надувные, высунулись из шерсти и бережно собрали оранжевый ветер в пригоршню. Тюха тут же потеряла и звук, и облик. Казалось, в ладонях, сложенных будто чаша, светится маленькое солнышко. Руки осторожно внесли Тюху куда-то под волосы, а потом вдруг высунулись пустые. Отец Ветров потряс ими в сторону Маши, словно стряхивал воду, точь-в-точь так же, как девочка пыталась его будить. Маша ничего не почувствовала, но за ухом, там, где раньше сидела Тюха, снова стало тепло. Маша провела рукой – и вытащила из-за уха прядку волос. У нее волосы были русые и короткие, но из-за уха вылезла длинная рыжая прядь.