* Сознание также включает знание о психических явлениях — мыслях, приходящих из воспоминаний. Например, вы могли бы подумать о названии птицы, номере телефона вашего дантиста или о пицце, которой вы залатали рубашку друга.

Эти внутренние, часто личные мысли так же важны для определения «кто мы такие и что мы думаем», как и внешние стимулы. В течение дня все мы имеем несметное число сознательных переживаний, вызванных образами и звуками мира, а также немыслимое количество внутренних сознательных переживаний, вызванных сокровенными мыслями, которые говорят нам о наших личностных реакциях и чувствах.

Какая, мысль находится сейчас в вашем сознании? Каков ее источник? Знает ли кто-то еще о ваших мыслях? Вы когда-либо скрывали свои мысли от других людей? Если да, то почему? Подобные вопросы заставляют нас всегда помнить о сознании.

Никто не регистрировал ранние этапы эволюции, но если бы существовал такой летописец, вероятно, он наблюдал бы развитие сознания в самом начале возникновения психической жизни развивающихся существ. Кроме того, интерес к теме сознания был близко связан с основополагающими для человека вопросами, например: «Кто я?», «Почему ко мне приходят эти мысли?» и «Что со мной происходит, когда я сплю или умираю?» Эти темы также связаны с религией и суевериями. Тема сознания была частью философских учений с древности до настоящего времени; частично история этого вопроса уже изложена в главе 1.

Научная психология зародилась в XIX столетии как изучение сознательного опыта. Согласно известному высказыванию Уильяма Джемса, «психология — это наука о психической жизни», под которой он подразумевал осознаваемую психическую жизнь (James, 1890/1983). Джемс не был одинок в таком определении психологии. До него европейские ученые, включая Германа Эббингауза (исследователь памяти, о котором пойдет речь в главе 8) и Зигмунда Фрейда (который перевернул мир с ног на голову своими идеями о сознании, и особенно о подсознательных факторах, определяющих мышление и поведение человека), создали то, что мы уже полвека называем научной психологией. Некоторые результаты этой работы получили большое признание. Например, в середине XIX столетия были открыты психофизические законы. Проводились многочисленные исследования гипноза и сенсорных процессов; началось изучение памяти и интеллекта; были сформулированы законы ассоциативного научения. И почти каждый ученый считал, что сознание — ключ к пониманию данных психических явлений.

Эта ситуация изменилась около 1900 года в результате работ Ивана Павлова, Джона Уотсона и других ученых, полагавших, что с научной точки зрения ошибочно иметь дело с сознанием человека, так как мы можем наблюдать только физическое поведение или мозг. В течение большей части XX столетия личный опыт человека был для науки почти запретной темой, и тому были реальные причины. Во многих случаях трудно убедиться в достоверности личного опыта человека, так как трудно получить подтверждающие его научные факты. Все же психологи нашли остроумные способы проверить гипотезы о кратковременной памяти, имплицитном познании и умственных образах, которые ненаблюдаемы. Почему же эти стратегии нельзя применить к изучению сознания? Почему бы не рассмотреть опыт других людей как логически выведенный конструкт, основанный на наблюдаемых фактах, так же как ученые поступают с электронами и скоростью света? Методологические проблемы изучения сознании, очевидно, сложны, но они разрешимы.

Существует также философская проблема, которая не позволяла ученым исследовать сознание так, как мы обычно изучаем память или восприятие. Она называется проблемой души и тела (см. главу 2) и обсуждается философами со времен появления письменности. Проблема души и тела касается того, является ли наш мир в основном психическим или физическим. Можно ли все сознательные переживания объяснить нервной активностью? Или же сами нейроны — лишь идеи в умах ученых?

В повседневной речи мы всегда поочередно оперируем психическими и физическими способами описания действительности. «Я принял [физическое] аспирин от острой [психическое] головной боли». «Я подошел к [физическое] холодильнику, потому что мне [психическое] очень хотелось мороженого». Как субъективный опыт приводит к физическим действиям, и наоборот? С точки зрения здравого смысла это не имеет значения. Он просто перескакивает между царствами души и тела. Психология здравого смысла является дуалистической.

Однако ситуация становится более сложной, когда мы пытаемся тщательно проанализировать отношения между нашими личными переживаниями и социальным миром, в котором живем. В царстве аспирина и холодильников обычная причинная связь объясняет, как происходят события. Мороженое может таять из-за высокой температуры, а аспирин может испортиться от сырости. Эти явления подчиняются причинно-следственным связям физического мира. Но на психические явления влияют цели, эмоции и когнитивные процессы, которые, очевидно, подчиняются другим законам.

В западной философии считалось, что человеческая душа имеет только психические свойства, а в XVII веке французский философ и математик Рене Декарт пришел к выводу, что сознательная душа соприкасается с физическим мозгом только в одной точке: крошечной шишковидной железе, находящейся у основания; мозга. Он не мог придумать другого способа объяснить, как разумная душа связана с физическим телом. Большинство западных философов были менталистами и считали, что сознательная душа — это основа всей реальности. Азиатские философские учения, как правило, также были менталистскими.

Однако в начале XX столетия положение изменилось. Возможно, главная причина непринятия учеными начала XX века сознания состояла в том, что, как они полагали, ментализм несовместим с уже сформировавшимися науками, такими как химия и физика. Поэтому вскоре в науке зародилось широкое движение физикализма, согласно которому все сознательные переживания можно объяснить нервной деятельностью или, психологически, доступными наблюдению стимулами (входящей информацией) и реакциями (выходящей информацией).

В психологии эту бихевиористскую философию популяризировали И. П. Павлов и Джон Уотсон, к которым присоединился Б. Ф. Скиннер и многие другие психологи. Это движение началось примерно в 1910 году и просуществовало вплоть до 1970-х. В течение большей части XX века ученые избегали изучения сознания, поскольку считалось, что это по сути менталистское понятие. Теперь ситуация изменилась, но современные психологи, по-видимому, еще недостаточно разработали данную тему.

Постепенно теории научения были поставлены под сомнение теориями памяти, восприятия и внутренних репрезентаций психических процессов. Обработка информации и познание стали популярными словами, а тема сознания — которая не исчезнет просто так независимо от того, насколько ее презирают бихевиористы — после полувека забвения незаметно прокралась в психологическую литературу. И ученые, экспериментирующие с этим понятием, едва ли были неопрятными битниками, употребляющими психоделики в попытке достичь все более высоких уровней «сознания».