– Опять всплывает это имя, – пробормотала Синтия.

– Допустим, это Тереза. Она дала кому-то ключ и назвала код. Какой в этом смысл? Мы установили сигнализацию не для охраны каких-то ценностей, а чтобы защитить себя после того, что произошло давным-давно. Человек, пытавшийся залезть сюда, думал, что дома никого нет. Он звонил в звонок и стучал в дверь, но Грейс не отвечала. Поэтому логично предположить, что он не собирался нападать на нее. У него имелась какая-то иная цель. Что у нас красть? Твои драгоценности?

Синтия усмехнулась.

– Или мою коллекцию редких монет? Десять тысяч наличными из-под матраса?

– Бессмыслица! – Она нахмурилась. – Мне придется поговорить с Винсом.

– Отличный план! Он в нас души не чает. Вчера вечером он был не дружелюбнее, чем когда мы с тобой навещали его в больнице много лет назад.

– Я с ним виделась.

– Когда? Недавно?

Синтия кивнула:

– Да. Он заезжал ко мне.

– Подожди… Значит, вы с ним встречались?

– «Встречались» – громко сказано. – Синтия отодвинулась от меня. – Так, простой разговор. После смерти его жены я послала ему открытку. Винс увидел меня, когда я ехала по улице, двинулся за мной, поблагодарил. Извинился за то, как обошелся с нами тогда.

– Передо мной он не извинялся, – заметил я.

– Наверное, твоя открытка с соболезнованиями затерялась на почте.

На это мне нечего было ответить.

– В общем, я хочу поговорить с ним, – заявила Синтия. – Надеюсь, со мной он будет откровеннее, чем с тобой.

– Я поеду с тобой!

– Нет, я сама. Грейс нельзя оставлять одну. С ней постоянно должен кто-то находиться.

Я не стал возражать. Откинувшись на спинку стула, сложил руки на груди.

– Ты долго за нами следила? – спросил я.

Жена прикусила губу.

– С самого переезда.

– Не могла же ты постоянно наблюдать за нами?

– Постоянно – нет. Чаще по вечерам. Я останавливалась за углом. Там есть дерево – ты его знаешь, оно растет напротив дома Уолмсли.

Я кивнул.

– Толстый ствол, за ним удобно прятаться. Я не могла уснуть, не убедившись, что вы оба благополучно вернулись домой. Особенно Грейс. Оттуда видно ее окно. Я ждала, пока она погасит свет, и только потом ехала домой. – Синтия сглотнула. – Хотела просто зайти, подняться к ней, поцеловать на сон грядущий, выключить у нее свет – и уехать. Но, боюсь, четырнадцатилетний человек уже слишком взрослый, чтобы позволить маме подобное самоуправство.

– А я думаю, что Грейс не возражала бы.

– После этого мне бы хотелось лечь с тобой. – Она шмыгнула носом. – Потом я бы уехала. Чтобы вернуться следующим вечером. И так раз за разом…

Как я сам не додумался? Я должен был с самого начала догадаться, что у нее только это на уме.

– Ты можешь простить меня? – спросила Синтия.

Я потянулся к ней, взял ее за руку и кивнул.

– За что? За то, что ты нас любишь? Наверное, могу.

Я собирался обнять ее, но помешал донесшийся сверху крик. Грейс! Вернее, это был не крик, а возглас. Мы с Синтией бросились к ней. Дочь сидела на своей кровати с телефоном в руках и с улыбкой. Когда я последний раз видел, чтобы она улыбалась?

– Что еще? – спросил я, первым вбежав в комнату. Синтия замерла у меня за спиной.

Счастливая Грейс подняла голову.

– Он жив-здоров! – сообщила она.

– Кто, Стюарт? – спросила Синтия.

– Он мне ответил! Он цел!

Дочь сунула телефон мне, и я взял его так, чтобы экран был виден и Синтии. Мы прочитали:

Грейс: «Дай мне знать, что ты жив».

Грейс: «Я с ума схожу, что с тобой что-то не так. Отзовись».

Грейс: «Не можешь сам, пусть со мной свяжется кто-то другой».

Грейс: «Я в тебя попала? Хоть на это ответь».

Все это она написала утром. Прошлым вечером она отправила десятки сообщений того же содержания. И только сейчас появилось это:

Стюарт: «Привет».

Грейс: «Ты в порядке?»

Стюарт: «Да. Прости, если напугал тебя».

Грейс: «Напугал? Да я с ума схожу».

Стюарт: «Пришлось сбежать. Прости, что оставил тебя там. Мой отец бесится».

Грейс: «Ты-то цел?»

Стюарт: «Да».

Грейс: «Ты где?»

Стюарт: «Пока прячусь. Босс отца тоже бесится».

Грейс: «Я в тебя попала?»

Стюарт: «Вот еще! До скорого».

Мы с Синтией переглянулись, потом уставились на сияющую дочь.

– Самая лучшая новость в моей жизни! – воскликнула она.

– Алло!

– Регги, это я.

– Сейчас не время, дядя. Давай я тебе перезвоню.

– Он мне звонил.

– Кто тебе звонил? Ты о чем?

– Он знает.

– Кто что знает?

– Куэйл.

– Господи! Подожди… Я выхожу из кафе. Дай сяду в машину. Не отключайся. Ну вот. Давай сначала.

– Мне звонил Куэйл. Он знает, что это я.

– Невероятно! Элай ничего не говорил ему, точно. Он…

– Что?

– Кофе пролилось… Что-то я не пойму, дядя. Как Куйэл мог догадаться?

– Нанял детектива. Наверное, Элай все-таки звонил ему насчет сделки, но больше не перезванивал, и Куэйлу приспичило его найти. Для этого он нанял частного детектива.

– Что сказал Куэйл? Дословно.

– Он знает, что это я. Должен был сразу догадаться. Регги, он наверняка заключил с Элаем сделку.

– Что?

– У него ее нет, она у детектива. Куэйл сказал, что они проверяют отпечатки пальцев. Будут искать мои отпечатки.

– Чушь какая-то, дядя. Это ловушка. Он блефует.

– А если нет? Найдут мои отпечатки – обратятся в полицию. Меня арестуют. А потом пронюхают про Элая, про то, что с ним произошло.

– Дай мне подумать, дай подумать… Если бы мы знали, кто этот детектив…

– Он сообщил.

– Что?

– Назвал имя детектива. Хейвуд Дугган. Я посмотрел в справочнике. Он настоящий частный детектив.

– Может, у тебя и адрес есть, дядя?

Винс заперся в своем кабинетике при мастерской. Горди подошел к двери и сквозь дымчатое стекло справился о самочувствии босса.