демократическому социализму и управлялась через организованных представительств производителей ( профсоюзы), крестьян (общины) и потребителей (кооперативы).

Переход власти от царя к народной республике должен был осуществится демократическим путем через всеобщие выборы, при этом эсеры считали, что принудить царя к отставке можно через индивидуальный террор, то есть убийство наиболее оголтелых сторонников царской власти и самого царя, – если он не отречётся.

Программа эсеров и их цель были понятны Ивану и он, посетив несколько раз кружок, стал считать себя эсером, однако агитацией и пропагандой эсеровских идей заниматься не стал, опасаясь быть изгнанным из училища, где ему оставалось учиться полтора года.

В январе 1905 года случился расстрел рабочих в Петербурге, когда мирное шествие людей с иконами было расстреляно солдатами и порублено казаками шашками. Причем стреляли и рубили людей, иконы и хоругви по приказу Николая Второго – помазанника божьего.

Газеты, которые приходили в уезд с опозданием в два-три дня, рассказывали о волнениях и восстаниях по всей стране: то тут, то там, но все это происходило стихийно и царские сатрапы едва успев подавить волнения и разогнав толпы людей в одном месте, направлялись в другие места, где прорывалось очередное волнение рабочих или восстание крестьян. Особенной жестокостью отличался Саратовский губернатор Столыпин, который первым вызвал войска на подавление крестьян и приказал стрелять по безоружным людям, требующим справедливого раздела помещичьей земли для прокормления своих семей.

Убитые исчислялись по всей стране сотнями, но накал страстей не стихал. В уезде сожгли несколько помещичьих усадьб и домов еврейских землевладельцев.

Иван решил не принимать участия в этих волнениях, которые произошли и в Орше, и, закончив курс, уехал на лето к отцу – ему оставался лишь год учебы, чтобы начать самостоятельную учительскую жизнь. Он не желал быть исключенным из училища за участие в беспорядках с «волчьим билетом» в руках – так называлась справка, выданная властями о запрете учительствовать, занимать казенные должности или работать по найму на крупных предприятиях участникам волнений, неблагонадежным или отбывшим сроки заключений в тюрьме по политическим мотивам. Даже уголовники имели больше прав, чем политические активисты, желающие перемен в стране.

Отец, как всегда, встретил сына радушно, а еще радостнее встретила Ивана домохозяйка Фрося, которая и относилась к сыну Петра Фроловича, как родному, и всячески потакала ему и ублажала за летние каникулы вкусными блюдами, которых Иван был лишен на учебе.

Усадьба отца находилась на околице села, и сюда не доносились слухи и волнения, охватившие самых бедных и захудалых крестьян, жаждущих передела земель общины и помещичьей земли в пользу бедных. Слухи о том, что где-то крестьяне добились справедливости по земельному устройству, разносились по всей округе и еще сильнее возбуждали бедняков.

Внезапно сгорели два помещичьих дома недалеко от села, ближние помещики покинули свои усадьбы и уехали в города, чтобы избежать поджогов и даже Петр Фролович при малейшем шорохе возле дома, вставал и обходил с фонарем вокруг дома, всматриваясь, не затаился ли где поджигатель. Хотя Петр Фролович и был в хороших отношениях с сельчанами, но мало ли какой недруг кинет факел в его дом ночью и сухое дерево вспыхнет спичкой и сгорит в один миг – дай бог успеть выскочить самим из горящего дома.

Иван на себе почувствовал возбуждение сельчан, когда два раза прошелся по селу: один раз на погост к матери поправить могилку, а другой раз, навещая сестру с детьми. Сельчане, встречавшиеся на пути, были хмуры и не здоровались, чего прежде никогда не бывало.

На речке тоже случился казус: Иван как всегда искупался в заводи, и стоял на берегу, обсыхая на солнце, когда мимо прошла группа крестьян, направляясь с покоса в село.

Чуткое ухо Ивана услышало, как один из крестьян зло сказал: – Людям жрать нечего, урожая нонче не будет, а этот барчук на солнышке греется, будто кот – бездельник. На что другой ответил: – Ничего, недолго барам осталось греться на солнышке, скоро погреются у своего пепелища, а там, глядишь, и на вилы их насадим, хватит, попили крестьянской кровушки, теперь революция отдаст нам их землю, политую насквозь нашим потом сотни лет. Земля божий дар и не должна принадлежать помещику. Кто на земле работает, тот и должен ею распоряжаться.

Мужики удалились, громко ругая власть, помещиков и даже царя, а Иван торопливо оделся и, придя домой, рассказал отцу об услышанном.

– Да, сынок, трудные сейчас времена, но даст бог, смута пройдет, страсти утихнут и все вернется в прежнее русло. Земли крестьянам не хватает даже для пропитания семей, не говоря уже о продаже зерна, чтобы купить городских товаров. Люди на селе обнищали до предела, а власть ничего не делает, чтобы облегчить положение крестьян, которые составляют девять десятых населения страны и являются опорой и основой Государства Российского. А ты, сынок, поберегись ходить по глухим местам. Меня все здесь знают в лицо и не тронут, а тебя трудно признать за мальчика, который бегал здесь с крестьянскими детьми на речку, потому остерегайся: как говорится «береженного бог бережет».

Иван, так и провел все каникулы дома, лишь изредка выходя на село за покупками вместе с Фросей, которой помогал донести товар до дома. От полного безделья Иван отъелся на домашних харчах и в конце лета уехал в училище доучиваться последний год. Видимо его учеба утомила уже и отца, который на прощанье пожелал сыну успешного окончания учебы и новой самостоятельной жизни. С этими пожеланиями Иван вернулся в училище, продолжать учебу и горячо обсуждая грядущие перемены в стране.

До начала занятий оставалась неделя, и Адам предложил Ивану съездить вместе с товарищами в Могилев, пообщаться с эсерами– партийцами и послушать агитаторов других партий, чтобы разобраться к чему дело клонится. Группу студентов вызвался сопровождать Борис, у которого в Могилеве были товарищи, у которых можно переночевать.

Приехав в Могилев в середине дня, молодые люди в сопровождении Бориса пришли в какой-то дом, где собирались студенты, горячо обсуждая грядущие перемены в стране. Студенты спорили, не обращая внимания на новичков, о том будет ли вооруженное восстание против царя или нет.

Иван слушал эти споры, сожалея, что поддался уговорам и приехал в этот город, где студенты говорят о вооруженной борьбе против царя.

– Нет, политика не мое призвание. Завтра же уеду отсюда и больше никаких кружков и сборищ – только учеба, – думал Иван, слушая спорящих.

Вскоре студенты разошлись, куда-то исчез и Борис, и Адам предложил пройтись немного по городу и послушать о чем говорят на улицах, пока не наступил вечер.