Гереон сидел в баре варьете, тянул свой «американо» и думал о Шарли. Сценическая программа показалась ему еще более скучной, чем в воскресенье, пять дней тому назад. На этот раз Рат встал, когда выступал одинокий ковбой. Его соседи в зрительном зале подшучивали, шептались и смеялись, когда надрывающийся тенор завел свою песню. Теперь рядом с полицейским сидела не преподавательница по игре на блокфлейте, а седобородый мужчина с моноклем, которого сопровождала молодая элегантная дама. Они были явно из западной части города. Скоро и эти заскучают, подумал Рат, протискиваясь мимо соседей к выходу.

И он оказался прав: не прошло и пяти минут, как эта парочка тоже заявилась в бар. Мужчина с моноклем сел на барный табурет рядом с комиссаром, а женщина чуть дальше. Рат заказал еще один «американо». На сегодня после воскресной неудачи он избрал иную тактику. И для этого бар был самой подходящей исходной точкой. По большинству людей, которые толпились в фойе, можно было понять, что они являлись обитателями западных районов Берлина. И хотя «Плаза» была мирным островком в центре квартала омерзительных забегаловок, они то и дело украдкой озирались, будто в любой момент ожидали какой-нибудь поножовщины либо, по крайней мере, драки или полицейской облавы. Это народное варьете на самом деле не являло собой ничего ужасного. Обычное разочарование. Молодая соседка Гереона по зрительному залу, похоже, придерживалась того же мнения.

– И здесь все не очень здорово, воробушек, – сказала она мужчине с моноклем.

«Воробушек» отпил из своего бокала, с отсутствующим взором поглаживая бороду.

– Ты права, мой ангел. Я тоже рассчитывал на другое. Какое-то захолустное увеселительное заведение. Хальбах должен был бы нас предупредить. Это не шампанское, а какое-то клейкое ситро. Допьем и уходим. Я знаю здесь одно заведение. Ты удивишься!

– Прежде всего, мне надо припудрить нос, – сказал «ангел» и нервно засмеялся.

– Тогда нам надо быстро все допить.

Рат насторожился. «Припудрить нос» было одним из условных словосочетаний, которых он ждал. Он положил назад во внутренний карман пачку «Оверштольц», которую только что достал из пиджака.

– Извините, – обратился он к седобородому, который сидел возле него. – Я случайно услышал ваш разговор. Вы действительно знаете здесь поблизости ресторан?

Мужчина недоверчиво посмотрел на него.

– Понимаете, – продолжал Гереон, – я не могу найти здесь на карте ни одного какао. На Тауентциен я ориентируюсь, но в этом районе…

Седобородый, кажется, понял полицейского, и взгляд его стал более дружелюбным.

– Вы тоже, что ли, из Шарлоттенбурга?

Рат кивнул.

Собеседник по-свойски хлопнул его по плечу.

– Дорогой мой, я ничего не имею против сумасшедшего вечера в любимом Шарлоттенбурге, но здесь есть кабак, о котором мы на своем Западе можем только мечтать. У нас ищейки это давно бы ликвидировали, а здесь они на это не пойдут. На наше счастье! В «Венускеллер» есть все, что вам нужно для счастья. И если я говорю «все», то я имею в виду все.

Шли они недолго. «Воробушек» привел их на Позенерштрассе и там уверенно направился к развалившемуся зданию казарменного типа с облупившейся на фасаде штукатуркой. На здании не было никакой неоновой рекламы, никаких вывесок – ничто ни в какой форме не указывало здесь на ночную жизнь. Ничто, кроме нескольких темных фигур. Мужчины, которых едва можно было заметить, слонялись на углах улицы и в тени домов, а еще один стоял в подворотне, через которую Гереон и его спутники хотели пройти. Одет он был вполне элегантно: под легким пальто на нем был смокинг и «бабочка». Но своей фигурой это человек все же напоминал скорее боксера, чем джентльмена. Его глаз не было видно под тенью полей шляпы – лишь массивный подбородок выдавался вперед. Рат был готов ко всему – к незаметному удару в подложечную впадину или к пистолетному стволу у виска, но только не к тому, что произошло в действительности.

– Господин генеральный директор, вы оказываете нам честь еще одним вашим визитом! – воскликнул подозрительный незнакомец.

«Воробушек» был явно горд тем, что его здесь знали. Он вырос минимум на два сантиметра.

– Пришлось, пришлось, мой дорогой! Я хочу показать моим друзьям, где по-настоящему гуляют.

«Ангел» стояла со скучающим видом. Рат был уверен, что она была не проституткой класса «люкс», а избалованной девицей из кругов крупной буржуазии, любительницей приключений, которую подцепил старик. Его женой она, во всяком случае, не являлась.

– Конечно, господин генеральный директор. Приятного вечера.

Мужчина пропустил их, и они направились во внутренний двор. При входе в подвал горел красный свет, а внизу располагалась железная дверь. Господин генеральный директор постучал: сначала два раза, потом три коротких стука, пауза, еще три коротких стука, один длинный и два коротких.

Дверь бесшумно открылась, и наружу сразу проник отдаленный гул голосов и глухой звук неистовой джазовой музыки. Перед вошедшими стоял мужчина, по сравнению с которым горилла на улице казался мартышкой. Только придирчиво измерив всю компанию взглядом, он отошел в сторону и пропустил их внутрь. Пока они шли по черному коридору, музыка становилась все более ощутимой. Красные лампы на стенах бросали сумеречный свет. Гардеробщик взял их пальто, а потом человек в ливрее отодвинул тяжелый кожаный занавес, который доходил до самого пола.

Между тем звуковая завеса становилась все громче. Чтобы слышать друг друга, посетителям приходилось повышать голос. Просторное помещение, в которое они вошли, не производило впечатление подвала, а казалось скорее погруженным в красный свет тронным залом, правда, основательно переполненным. Повсюду на стенах красовались гипсовые фигуры амуров, которые пускали свои стрелы. Официант подвел «воробушка» и его спутников к столику прямо возле сцены, имевшей форму ракушки. Там псевдоиндеец развлекался с подлинной белой женщиной – ее руки были привязаны к пыточному столбу, но в целом она была вполне доступна. По своей тематике «Венускеллер», похоже, был тесно привязан к «Плазе». А может быть, и наоборот.

– Ну, я не слишком много наобещал? – спросил генеральный директор, когда они сели за стол и он сделал официанту заказ, сунув ему в руку купюру в сто марок. Представление на сцене, видимо, не слишком его удивляло. Рат же, напротив, лишился дара речи, хотя в ходе своей работы в полиции нравов он привык к разному. Даже у «ангела» слегка порозовели щеки, хотя, возможно, это были всего лишь отблески света. Ее глаза по-прежнему отражали скуку.

Вернулся официант, который поставил на стол бутылку шампанского, три бокала и маленькую серебряную сахарницу. Генеральный директор, видимо, щедро раскошелился. После того как они чокнулись бокалами с шампанским, он передал сахарницу сначала «ангелу», а потом и Рату.

– Вот видите, здесь есть в меню «какао», – сказал он, – и очень неплохое! Вы можете спокойно попробовать, дорогой друг.