Вина за других мучила его чуть сильнее. Его отец всегда был пьяницей, и, хотя никто не говорил Моргану, что в его отсутствие тот стал пить больше, он должен был догадаться. Ему следовало вернуться домой, вместо того чтобы лелеять свою ненависть, предоставив отцу допиваться до смерти.

Будь он дома, Эйслин не пришлось бы скитаться и голодать. Морган сжал кулаки и понурил голову, стараясь отогнать мрачные воспоминания. К тому времени, когда он вернулся в Ирландию, было слишком поздно. Никто не мог спасти его близких. Все они умерли. Ничего не осталось, кроме разрушенного замка на холме, да и тот больше не принадлежал ему.

С тех пор он жил один, ни в ком и ни в чем не нуждаясь. Почему он не оставил все, как есть? Морган знал почему, и чувство вины снова навалилось на него, когда он поднял голову и бросил взгляд в сторону кровати. В прекрасном лице Фейт он узрел черты Эйслин. Это был шанс искупить свои грехи, и он ухватился за него. И разрушил еще одну жизнь.

Нежно обхватив девушку за плечи, Морган приподнял ее и поднес к губам кружку с бульоном. Вкус был горьковатым, но тепло согрело ее внутренности, и она выпила все до дна. Против обыкновения, Морган не произносил ласковых слов, и его молчание угнетало Фейт, но она слишком устала, чтобы думать о том, почему вдруг он стал неразговорчив. Пока ей вполне хватало его присутствия, чтобы не чувствовать себя одинокой.

Когда Фейт, наконец, заснула, Морган расстелил на полу тюфяк и растянулся на нем, положив под голову руки и уставившись в потолок. Если он позволит, эта хрупкая женщина, спящая в его постели, заставит его отказаться от единственной цели, которой он посвятил всю свою жизнь. Десять долгих лет он презирал английских ублюдков, изобретая различные способы расквитаться с ними, и почти добился заветной цели. Неужели ради Фейт он должен все бросить и удовлетвориться жизнью фермера, копающегося в земле?

Всю ночь Морган бился над этой проблемой, но так ничего и не придумал. Фейт достойна большего, чем жалкая участь фермерской жены, а он не может отказаться от своих целей без борьбы. Нужно подождать, пока она поправится, прежде чем принимать решение. А пока нет смысла строить какие-либо планы.

— Добавь чуточку соли, Морган, и немного воды.

Морган отвернулся от очага, бросив взгляд на бледное создание на кровати.

— Кто готовит, ты или я? — Он иронически выгнул бровь, стараясь не показывать радости, вспыхнувшей в его груди от этих слов, первых за несколько дней.

— Я, если только ты поможешь мне встать. Не могу же я вечно валяться в постели. — Фейт беспокойно поерзала под одеялом, пытаясь принять сидячее положение. Морган отмахнулся от нее деревянной ложкой.

— Только попробуйте вылезти из постели, и я отшлепаю вас, юная леди. Ты должна набираться сил. Кроме того, мне нравится готовить.

Это была откровенная ложь, и Фейт послала ему ласковую улыбку, прежде чем закрыть глаза и откинуться на подушки. Ладно, она еще немного отдохнет, а потом попробует встать.

Морган вошел в дом с охапкой дров в руках и остановился как вкопанный.

— Что ты делаешь, черт побери!

Фейт оторвала взгляд от кипевшего на огне котелка с бобами, в который добавила щепотку сахара, и виновато посмотрела на Моргана.

— Я всего лишь хотела помочь, Морган. Не можешь же ты делать все сам.

— Раньше я как-то обходился без тебя и пока еще в силах работать по дому. Сейчас же марш в постель!

Фейт послушно легла, но пробудившиеся в ней страхи не оставляли ее ни днем, ни ночью. Морган больше не нуждается в ней. Он так и не вернулся в их постель, хотя с того дня, когда она потеряла ребенка, прошло больше недели. Он ухаживал за ней, кормил, помогал выполнять самые интимные функции, как когда-то она заботилась о нем, и на том все кончалось. Морган больше не целовал ее, не ласкал, не сжимал в объятиях. Не говорил с ней о своих лошадях, не делился мечтами и желаниями. Не стало нежных фраз, комплиментов и чарующих улыбок, от которых ее кожа покрывалась мурашками. Фейт тосковала по особому блеску, который появлялся в его глазах, когда он смотрел на нее. А теперь, похоже, он перестал нуждаться даже в том, чтобы она готовила и убирала.

Он больше не хочет ее. Фейт это понимала. Если она выглядит хотя бы вполовину так же скверно, как чувствует себя, то должна быть похожей на ведьму. Она похудела, грудь усохла, свалявшиеся волосы тусклыми космами свисают на плечи. Ясно, что такая она не нужна Моргану. Неужели ей придется уйти, когда она почувствует себя лучше?

Фейт сомневалась, что сможет это сделать. Она потеряла мать, отца, а теперь и ребенка. Если ее покинет еще и Морган, ее жизнь лишится смысла. Совсем не обязательно, чтобы он любил ее. Она готова довольствоваться тем, чтобы он был рядом. Впрочем, кого она пытается обмануть? Когда Фейт поймет, что у Моргана появилась другая женщина, то умрет. Но если Морган не хочет ее, он обязательно найдет другую. Он не создан для монашеской жизни.

А это значит, что она должна уйти. И потому Фейт с каждым днем все дальше отодвигала рамки, установленные для нее Морганом. Фейт ела теперь не в постели, а за столом. Помогала мыть посуду и вытирать тарелки. Потом потребовала ванну и отказалась от его помощи. Это было совсем непросто, все равно как снова учиться ходить, но она не может вечно оставаться ребенком, кротким и послушным. Чтобы выжить в этом мире, надо заставить других считаться с ее желаниями. Если она больше не нужна Моргану, он не имеет права указывать ей, что делать и как себя вести. А ей незачем терпеть его выходки из опасения потерять то, чего она никогда не имела.

Морган заметил перемены в Фейт и гадал, чем они вызваны. Его кроткая фея вдруг стала упрямой как мул. Ее упорное нежелание поберечь себя сердило Моргана, но не мог же он привязать ее к постели. Выглядела она ужасно, с кругами вокруг глаз и бледной кожей, так туго обтянувшей скулы, что временами она казалась совсем прозрачной. Впервые при взгляде на Фейт он не испытывал вожделения. Тревога за ее здоровье пересиливала все остальные эмоции, хотя неожиданный вид обнаженной груди или голой лодыжки, когда она мылась или приподнимала сорочки, воспламенял тлеющие угли. Однако Морган сдерживал свой пыл. Фейт еще не готова принять его. Он согласен ждать, сколько понадобится, но если она будет и дальше пренебрегать своим здоровьем, этот момент никогда не наступит.

Почему, черт побери, она решила демонстрировать свое упрямство именно сейчас? Фейт игнорировала его приказы, отказывалась прислушиваться к его советам и восставала против здравого смысла. Она хлопотала по хозяйству, когда ей следовало лежать в постели, и делала больше, чем позволяли ее слабые силы. Порой Морган испытывал искушение схватить ее за плечи и встряхнуть так, чтобы застучали зубы, но сдерживался, зная, что если коснется Фейт, то не для того, чтобы наказать. Ему хотелось сжать ее в объятиях, благодарить Бога за ее спасение и обещать, что он никогда больше не подвергнет ее опасности.

Но если он займется с Фейт любовью, то рано или поздно снова наградит ее ребенком. Видит Бог, для этого не потребовалось много времени. А если все повторится, где гарантия, что ему повезет больше, чем в прошлый раз? Фейт маленькая и хрупкая. И слишком много работает. Ей нужен уход и защита, а не новые трудности. Она должна спать на шелковых простынях, хорошо питаться, не поднимать тяжестей. К ее услугам должны быть лучшие врачи, ей нужны горничные и лакеи, которые будут являться по первому ее зову. Он не может дать ей всего этого. Пока.