litbaza книги онлайнРоманыСолнце ближе - Елена Лагутина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 64
Перейти на страницу:

Но он, казалось, абсолютно ничего не замечал. Он был совершенно спокоен, все так же преданно смотрел в глаза и восторженно реагировал на каждое ее слово. Вернувшись на кухню, они некоторое время разговаривали обо всяких пустяках — о погоде, почему-то о бездомных собаках, о курсе доллара и евро. Павлик неожиданно отказался от пива, решив выпить чашку чаю. Не допив и до половины, он внезапно поднялся и произнес:

— Я, наверное, пойду.

Вика от удивления потеряла дар речи.

Они встречались уже почти два года. Сколько раз за прошедшие два года Павлик приходил к ней домой? Сто, двести, а может быть, триста раз? Случалось, что Павлик никуда не спешил, несколько раз даже оставался ночевать. Случалось, что он торопился. Но еще ни разу — ни разу за все время их отношений — не случалось такого, чтобы Павлик ушел, не выполнив свой «супружеский долг». Каждый раз, когда приходил Павлик, они занимались любовью. Всегда. Иногда долго, два или три часа, медленно, лежа в постели. Иногда — быстро, почти не раздеваясь, в прихожей или в ванной, на кухне, если Павлик спешил уйти. Павлик, несмотря на возраст, в этой области человеческих отношений пока не знал проблем. Так что же случилось сегодня? Вика не могла поверить в то, что слышала. И пока она сидела, молча и удивленно глядя перед собой, он уже успел скрыться в дверном проеме…

— Павлик! — Она бросилась за ним, схватила его за плечи, развернула к себе… И сразу поняла, в чем дело. «Он все знает… Он все понял, он просто боится, что я наконец скажу это вслух! Он убегает, убегает от меня, от этого разговора…»

Некоторое время они стояли, пристально глядя друг другу в глаза. Вика первая не выдержала и опустила взгляд. И в тот же момент он тихо спросил:

— Что, надоел старик? Совсем надоел?..

Вика молчала, не поднимая глаз. Голос у Павлика дрожал, и ей вдруг захотелось крикнуть ему: не говори так, не смей быть таким жалким! Нет ничего ужаснее в жизни, чем бороться против слабого. Ведь он мужчина, он должен, просто обязан возмутиться, ударить ее, наговорить ей кучу гадостей. Все, что угодно, только не эта рабская покорность!

— Послушай, — так же тихо ответила она, — давай… давай поговорим. Пойдем в комнату.

— О чем, Вика? О чем здесь говорить? О том, что тебе двадцать восемь, а мне — пятьдесят один?

— Не в этом дело, — она закусила нижнюю губу и даже не почувствовала боли, — хотя в этом тоже. Это так сразу не объяснишь. Пойми, я тоже уже не молодая. Мне не пятьдесят, но и не двадцать. А наши с тобой отношения, они… они себя уже давно исчерпали. Я хочу, чтобы у меня в жизни тоже было что-то свое.

Вика наконец подняла на него глаза. Сотни слов, десятки заготовленных фраз в тот же момент испарились, не оставив в памяти ни малейшего следа, — она увидела, что он плачет. Плачет не так, как обычно плачут люди — в голос, роняя слезы. Он молчал, его лицо не было искажено гримасой, а глаза продолжали оставаться сухими. Но в них застыла такая ужасная боль, которую нельзя сравнить ни с чем, которую невозможно выразить даже самыми отчаянными рыданиями и стонами.

— Прости меня, — тихо сказала она и слегка коснулась пальцами его руки.

В ту же секунду он схватил эту руку и принялся осыпать лихорадочными поцелуями.

— Вика, родная, — торопливо зашептал он, не отрывая губ от ее пальцев, — я понимаю, я все прекрасно понимаю. Ты молодая, ты хочешь жить. Милая, родная моя! Так разве я… Разве я когда-нибудь ограничивал твою свободу? Ты ведь можешь вести тот образ жизни, который считаешь нужным! Хочешь работать — иди работай, хочешь сидеть дома — сиди дома! Со мной у тебя никогда и ни в чем не будет нужды! Вот и квартиру, в самом центре… — Внезапно он осекся и замолчал. Безвольно разжав пальцы, выпустил Викину руку и тихо произнес: — Да что же я… что же это я такое говорю.

Но Вика, почувствовав, что у нее наконец появился повод для гнева, тут же ядовито произнесла:

— Квартиру, говоришь? Что ж, можно. Только, если ты не против, в этой квартире я буду встречаться с любимым мужчиной. Если ты готов сделать мне такой щедрый подарок…

— Вика, — он резко оборвал ее, внезапно, в первый раз за прошедший вечер, проявив непривычную решительность, — давай не будем говорить друг другу гадости. Я совсем не хотел обидеть тебя. Ты ошибаешься, полагая, что нам нужно расстаться. Я вчера весь вечер об этом думал. Знаешь…

— Ты, — теперь настала Викина очередь перебивать, — ты думал об этом вчера? Вчера?

Она не могла понять, что ее так сильно задело. Что-то странное, неприятное, чего не должно быть… Она застыла без движения, пораженная, почти не мигая, глядя в его глаза. Именно в них она прочитала ответ на свой вопрос — и все же задала его, не в силах поверить в то, что не ошиблась в своих подозрениях:

— Этот рассказ про твою дочь… Ты знал?! Ты понял еще тогда… Так, значит, ты специально?! Ты не случайно вспомнил? Неужели?!

— Не случайно, — прошептал он одними губами, низко опустив голову, — прошу тебя, Вика. Ты слишком жестока со мной. Да, я еще в тот день… Не знаю, как тебе это объяснить. Мне было страшно. Я увидел тебя — и все понял. Я был не готов. Пойми, прошу тебя. Я был не готов к этому разговору. Я не хотел услышать от тебя эти слова. И, знаешь, если честно, я никуда не уезжал. Не было никакой командировки. Мне просто необходимо было подумать… Прости меня.

— О Боже, — Вика застонала, — неужели ты думаешь, что жалость способна…

— Нет, я так не думаю, — снова перебил ее Павлик. — Это была отсрочка. Тайм-аут. Жалость — не способна. Только любовь…

В его последних словах сквозила робкая, едва уловимая надежда. Но Вика, пораженная своим внезапным открытием, уже не пыталась быть тактичной.

— Послушай, я не понимаю. У тебя есть жена — возможно, она тебе надоела. Что ж, такое случается. Но у тебя есть куча денег. С твоими деньгами ты можешь менять женщин как перчатки. Ты можешь найти себе любовницу моложе меня. Ты можешь иметь десять, двадцать, сколько угодно… Все зависит от суммы!

Она смотрела не отрываясь в его лицо. Он весь сжался — каждое ее слово было для него равносильно удару плети. «Ну что же ты, — скомандовала она самой себе, — добей! Проведи сквозь строй — до конца!»

— Так что не теряйся. Ты вполне способен найти замену!

Некоторое время они стояли в полной тишине, глядя друг на друга. Вике казалось, что сейчас он не выдержит ее взгляда, повернется и уйдет наконец, дав ей возможность упасть на диван и разрыдаться. Но вместо этого он тихо, слегка дрогнувшим голосом произнес:

— Я люблю тебя, Вика.

— Да что же это такое, в конце концов! — Она беспомощно развела руками. — Бьешь по одной щеке, а он другую подставляет! Это ж невыносимо… Я не верю тебе! Не верю! Ты не можешь меня любить!

— Я люблю тебя, — тихо повторил он, — с того самого вечера… Ты помнишь, мы сидели в ресторане. Ты была в темно-синем платье…

— Замолчи! Сейчас не время для сентиментальных воспоминаний!

1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 64
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?