Вдруг — как ветер весенний, хохот и пламя! Рыжая, как юная лисичка, и быстрая, прыгучая, как белка, — милая дурочка Рута прибежала, набросилась, зачирикала:

— Князь, премиленький князь! Я тебе рыбку поймала, пожарила, вот!

Тыкает в грудь, в лицо, в нос какой-то сверточек, узелок, белый платочек — пальчики в жемчужных чешуйках, пахнут речкой.

— Вот, я сама испекла, в угольках! Никто не помогал! Смотри, смотри какая зажаристая получилась! Для тебя, князь!

Выхватила из распустившегося узелка что-то золотисто-рыжее, хрустяще-переломчивое, с белыми, сладкими, жаром пышущими пластинками плоти внутри.

— Осторожно, миленький князь! Горячо-прегорячо!

И тут же, с ходу:

— Закрой глазки, открой уста сахарные, скорей-скорей!

Синие смеющиеся глазки, подтягивает к моему лицу крохотную ручку с рассыпчатой бело-розовой мякотью, я невольно открываю рот: хлоп! теплой ладошкой по губам, хлесткими пальчиками по щетине на щеках.

— Вот тебе, хи-хи! А спасибо сказать?

Едва не подпрыгивает, пританцовывает — жаркие волосы повлажнели на концах, прилипли к стальным колечкам кольчуги, белые рукавчики сорочки выбились из-под тесных железных рукавов, тоже мокрые…

— Я очень благодарен вам, любезная княжна…

Вдруг — будто туча надвинулась:

— Я вам не мешаю?

Боже мой, Данила! Что за сумрачный голос…

— Ой, братец, любименький братец! — Рута в ужасе кинулась к нему. — Прости меня, прости! Я совсем забыла-презабыла! Тебе тоже хочется рыбки, я сейчас поймаю, мигом!

— Я не люблю рыбу.

Все, уходит. Стряхнул девчонку с плеча, как рыжего котенка.

— Братец… прости меня… я глупая и злая! Что за чудовищный характер… Меня передернуло. Быстро, в несколько широких шагов я нагнал Каширина.

— Мы не закончили разговор, Даня. Ты женишься на Метанке?

— Ой, братец! Какая прелесть! — завизжала Рута, подскакивая на стройных ножках. — Ты нашел себе суженую! Ой, а покажи мне ее, ну пожа-алуйста, бра-атец!

Он обернулся с сонным лицом.

— Да плевать я хотел. На все. Делайте, что хотите. Я удовлетворенно кивнул.

Страшное мохнатое фасеточноглазое чудище висело на моей стене, вонзив жуткие когти в обои. Я откинул красивое тело на пухлую спинку кресла, прицельно сощурил левое око, подвигал челюстью, собирая в пасти необходимое количество слюны, и…

Плюх! Харкотина жахнула в стену в трех миллиметрах от твари. Перепуганная муха резко стартовала — охая, дергаясь от ужаса и хватаясь за сердце, перелетела десятью сантиметрами южнее, чуть левее лубочной картинки.

— Дыщ! — озвучил я. — Проклятие! Наши косые зенитчики никак не научатся нормально сбивать еропланы противника. Необходимо срочно поправить прицел.

Протянул руку к кружке и, с удовольствием купая нос в рыхлой пене, качественно поправил прицел «Опорьевским Крепким». Воспользовавшись вынужденным техническим перерывом в деятельности наших сил ПВО, вражеский летучий объект на стене нагло расслабился и принялся издевательски сучить ножищами.

— Ах ты падла, — хрюкнул я. — Ну берегись.

Дыщ! На этот раз плевотина ушла совсем мимо, залепив прямо в лубочное изображение моего друга Лехи Старцева (Лех, прости, я случайно). Плохо дело, подумал я. Совсем никакой меткости. Надо тренироваться на мишенях, а уже потом пытаться сбивать реального противника.

Вошла мишень. Вежливо постучав, слепой Лито с ворохом бумаг под мышкой скользнул в кабинет, скользя рукой по стеночке.

— О, привет, — сказал я, чудом заставив себя сглотнуть. — Хрен ли ты приперся, дружище? Пива и так мало осталось…

— Свежие военные сводки принес, — деловито сообщил Лито, активно шаря ручищей по столу в поисках бутылки. Я быстро подхватил ее и поставил на пол, под кресло.

— О, сводки, это классно. Давай.

Лито недовольно шмыгнул. Нудным голосом зачитал, водя пальцам по царапинам в бересте:

— От нашего информбюро. Только что ребята сочинили.

«Продолжается массированное дезертирство скелетов-воителей из лагеря Маринки Потравницы в лагерь Траяна Держателя. Сегодня свою прежнюю хозяйку покинули еще девять остяков из батальона „Желтая челюсть“. Десять из них сразу заявили о своем желании перейти под знамена Держателя. После полудня все одиннадцать отважных перебежчиков приняты с радостью на Траяновой тропе. Уже завтра дюжина новых бойцов получит вдоволь хлеба, зрелищ — и новые доспехи. „Мне гораздо больше нравится у Траяна, — заявил один из воителей, 230-летний Херст Шкруст Клац. — Маринка была слишком теплокровная; нам, остякам, это не по душе“.»

— Сойдет, — кивнул я. — Пускайте в народ. А что там по твоей епархии? Как наши ведьмушечки-хохотушечки поживают?

— Все чудно, атаман. Вот послушай:

«Сегодня рано утром младшая баба-яга Гноэсса Патриция Флюсе угнала секретную реактивную ступу в лагерь Траяна. Гноэсса Флюсе — одна из лучших асих ВВС Муравии, пилот с 50-летним стажем, на ее счету более сотни боевых вылетов. Теперь она будет работать вместе с вилами Держателя. Гноэсса Патриция отказалась отвечать на вопросы журналистов, однако, по многочисленным свидетельствам, летчица чувствует себя хорошо, очень довольна приемом у нового хозяина»…

— Слушай, Лито! — перебил я. — Ты умеешь сбивать мух плевками?

Лито задумался.

— Только в полете, босс. Я вычисляю их по звуку. Бью на шум двигателей. А что?

— Ничего-ничего, — зевнул я. — Продолжай.

Продолжить не удалось. Ворвался дежурный «боевой жаб» — совсем молодой, но уже одноглазый паренек с сизым носом и блестящим топором за поясом.

— Хозяин! Тревога! Вот так всегда.

— Уйди, одноглазый… — промычал я. — Не хочу ничего знать! Какие тревоги в тихий час?..

— Хозяин! Разбойники! Напали на твой загородный лагерь!

— Ну и хрен с ним. Лито, закрой за дурачком дверь.

Лито вытолкал глупого «жаба» в коридор, и снова стало тихо. Впрочем, мое литое, хромированное спокойствие дало трещину. Разбойники напали на лагерь? Какой лагерь имеется в виду? Надеюсь, не любимый бункер «У кактуса»? Тот самый, где я так люблю проводить рабочие совещания с секретаршами, горничными и переводчицами?

— Лито, ты слышал? — взревел я, вылетая из кресла (треск половиц, пыль взметнулась). — Там же целых десять бочек «Опорьевского»! В подвальчике, помнишь?!

— Надо ехать, атаман, — серьезно сказал Лито.

— Телегу к подъезду! — рыкнул я. Ну, тля! Щас этим разбойникам не повезет. Они узнают, как обижать скромного беззащитного скомороха!