— Королева, — с мрачным видом ответил он.

В прошлый раз, когда у Татьяны возникло желание устроить мне разнос, она просто увела меня в одну из своих личных гостиных, как если бы задумала пригласить на чашку чая, хотя обычно за чаем люди не кричат друг на друга. На этот раз я ожидала чего-то в том же духе, но заметила, что Ганс ведет меня к главному административному зданию двора, где было сосредоточено моройское правительство и соответствующие службы. Дерьмо! Дело обстояло серьезнее, чем я думала.

И действительно, на пороге зала я почти окаменела и не сразу смогла войти — Гансу даже пришлось слегка подтолкнуть меня в спину, чтобы заставить сдвинуться с места. Зал был битком набит людьми.

Не знаю точно, что это было за помещение. У мороев для монарха имеется самый настоящий тронный зал, но не думаю, что это был он. Тем не менее зал дышал величием королевской власти — изящные растительные узоры, сияющие золотые канделябры на стенах. Даже настоящие свечи горели, бросая отблески на бесчисленные металлические украшения. Все сверкало так ярко, будто я попала в съемочный павильон.

И возможно, в каком-то смысле так оно и было. Потому что, оглядевшись, я поняла, где нахожусь. В центре возвышался помост, на котором стоял длинный стол, в середине восседала Татьяна, а по бокам от нее морой, с одной стороны шесть, с другой — пять. Остальную часть зала занимали ряды кресел — тоже изящных, с набивными атласными сиденьями, — и практически во всех сидели морой. Так сказать, зрители.

Взглянув на тех, что расположились возле Татьяны, я начала в какой-то степени понимать, что происходит. Это были пожилые морой, но не простые — в них чувствовался королевский дух. Одиннадцать представителей от одиннадцати ныне существующих королевских семей. Место Лиссы оставалось незанятым, поскольку ей еще не исполнилось восемнадцати — впрочем, до этого было ждать недолго. Вместо Присциллы Вода сидел кто-то другой. В целом это был Совет, принцы и принцессы моройского мира. Самые старшие члены королевских семей, потенциальные претенденты на королевский титул, ныне выступающие в роли советников Татьяны. Иногда старейшие уступали свои места другим членам семьи, более способным, по их мнению, но, как правило, не младше сорока пяти. Совет избирал моройского короля или королеву, сохраняющих это положение вплоть до смерти или добровольного отречения. Случаи насильственного свержения монарха были чрезвычайно редки; для этого требовалась поддержка большинства королевских семей.

Каждого принца или принцессу в Совете, в свою очередь, выдвигал совет соответствующей семьи. Окинув взглядом зал, я увидела сидящих вместе членов этих самых советов разных семей: Ивашковы, Лазар, Бадика… В задних рядах расположились просто зрители — к примеру, Таша и рядом с ней Адриан, которые, как я точно знала, не входили в советы своих семей. Тем не менее при виде их я слегка расслабилась.

Оставаясь у входа, я неловко переминалась с ноги на ногу и старалась вычислить, что меня ждет. Очевидно, публичное унижение, причем на глазах самых влиятельных мороев в мире. Замечательно.

Откуда-то сбоку длинного стола вышел долговязый морой с клочковатыми седыми волосами, обошел его и откашлялся. Жужжание голосов мгновенно смолкло, воцарилась тишина.

— Заседание моройского Королевского совета открыто, — провозгласил он. — Председательствует ее королевское величество Татьяна Марина Ивашкова.

Он слегка поклонился в ее сторону и попятился к стене, вдоль которой стояли стражи, неподвижные, как будто тоже принадлежали к убранству зала.

Татьяна всегда прекрасно выглядела, но по случаю столь важного события оделась действительно по-королевски — в темно-синее шелковое платье с длинными рукавами, поверх искусно уложенных волос сверкала корона с голубыми и белыми самоцветами. Ни о каких фальшивых драгоценностях, естественно, в данном случае не было и речи — сплошь подлинные сапфиры и бриллианты.

— Благодарю вас, — сказала она звучным, тоже «королевским» голосом, заполнившим собой весь зал. — Продолжим наш вчерашний разговор.

Постойте… что? Они еще и вчера обсуждали меня? Невольно я обхватила себя руками, словно защищаясь, но тут же опустила их. Не хотелось выглядеть слабой, что бы они в отношении меня ни задумали.

— Сегодня мы заслушаем показания недавно назначенного стража. — Татьяна вперила в меня орлиный взор. — Розмари Хэзевей, будьте любезны выйти вперед.

Я подчинилась, держась уверенно, с высоко поднятой головой. Не зная точно, где остановиться, я заняла место посреди зала, прямо напротив Татьяны. Если меня ждала публичная порка, жаль, что я не знала об этом заранее, а то непременно надела бы черно-белую парадную форму. Плевать. Они не увидят моего страха, пусть даже на мне всего лишь джинсы и тенниска. Я слегка поклонилась и встретилась с ней взглядом, собираясь с духом перед тем, что меня ожидало.

— Будьте любезны, назовите ваше имя.

Она уже сделала это за меня, но тем не менее я сказала:

— Розмари Хэзевей.

— Сколько вам лет?

— Восемнадцать.

— Как давно вам исполнилось восемнадцать?

— Несколько месяцев назад.

Она выждала короткое время, чтобы все усвоили услышанное, как если бы это была очень важная информация.

— Мисс Хэзевей, насколько нам известно, примерно в это время вы оставили Академию Святого Владимира. Правильно?

Так вот в чем дело? Не в поездке в Вегас с Лиссой?

— Да.

Я не стала ничего разъяснять. О господи! Я надеялась, что она не заговорит о Дмитрии. Она не могла ничего знать о наших отношениях, однако… Информация здесь распространяется ужасно быстро.

— Вы отправились в Россию охотиться на стригоев?

— Да.

— Это было что-то вроде личной мести в ответ на нападение на Академию?

— Ну… да.

Никто не произнес ни слова, но в зале возникло движение — люди неловко ерзали на своих местах, поглядывая на соседей. Стригои всегда вызывали страх, и идея того, чтобы идти им навстречу, все еще казалась необычной. Странно, но Татьяна, похоже, осталась довольна моим ответом. Неужели и это можно использовать как оружие против меня?

— В таком случае уместно предположить, что вы относитесь к числу сторонников прямых ударов по стригоям?

— Да.

— Многие реагировали иначе на это ужасное нападение, — продолжала Татьяна. — Однако вы не единственный дампир, желающий активно бороться со стригоями, хотя, безусловно, самый молодой.

Я не знала ни о каких других дампирах, ступивших на тропу войны из личных побуждений, если не считать тех безумцев в России. Если такая версия моей поездки устраивала королеву — ради бога, я ничего против не имела.