Вдруг Алексей вскинул голову. Перед его мысленным взором предстал текст:

Он вздрогнул:

— Боже!

Алексей быстро повернул голову в том направлении, где осталась рота. В ту же секунду резкий звук автоматной очереди взорвал округу.

— Смотрите! — в ужасе закричал Ермолаев, разглядев сквозь частокол березок поднимающуюся из снега темную во мраке человеческую фигуру. Солдаты открыли по ней огонь.

Старшина вскочил, чтобы что-то предпринять, вот только сделать уже ничего было нельзя.

Земля вздрогнула с такой силой, что потемнело небо. Деревья угрожающе заскрипели, гигантские стволы качнуло, словно стебли колосьев предгрозовым ветром. Солдат на дороге кинуло в снег. Они так и не успели подняться, а если бы и поднялись, всё равно спастись им было не суждено.

Заснеженную дорогу пересекла глубокая трещина. Последовал новый толчок, и еще одна отрезала путь назад. Оба разлома стремительно уходили в лес, круша сугробы и неумолимо сближаясь. Калинин, старшина, Ермолаев и Штолль с болью смотрели на солдат, которых отрезало от них этими трещинами.

Третий удар потряс землю и деревья. Сугробы, в которые провалились красноармейцы, мгновенно покрылись мелкой сетью новых разломов. На какой-то миг Калинин подумал, что на этом всё и закончилось.

Огромный пласт земли между двумя трещинами вместе со снегом, гигантскими деревьями, лошадью с обозом и остатками роты рассыпался и рухнул в бездну, подняв в небо столб снежной пыли. Удаляющиеся отчаянные крики падающих людей заглушили грохот камней.

Алексей закрыл голову руками. Увесистые белые хлопья, взметнувшиеся вверх от удара, сыпались с неба и деревьев. Через некоторое время грохот камнепада смолк, и на лес опустилась мертвая тишина.

Калинин поднял голову. За чередой темных деревьев образовалась гигантская расщелина. Вечерний мрак не позволял разглядеть ее — насколько она была велика. Определенно можно было сказать лишь одно, расщелина преграждала дальнейший путь по просеке.

Из всей роты в живых остались только четверо. Те, кто, казалось, бросился в самые объятия смерти. Калинин, старшина, Ермолаев и Штолль. Они стояли в нескольких метрах от провала, среди немногих уцелевших березок. Остальная часть лиственных деревьев сгинула в неведомой бездне, в гнетущей мрачной пропасти.

Алексей отодвинулся от старшины и подполз по сугробу к краю пропасти. Мрачный провал был настолько глубок, что закружилась голова. Калинин с надеждой вглядывался в черноту, пытаясь различить хоть что-нибудь. Но тьма, словно занавесом, закрывала всё.

— Эй! — закричал он без особой надежды.

Эхо пронеслось вниз и потерялось в глубине. Назад не вернулось.

— Это бездна, — отстраненно произнес Калинин. Подполз Ермолаев. Он тоже глянул через край.

— Немыслимо, — прошептал сибиряк.

— Погибла вся рота!

Ермолаев с горечью посмотрел на Калинина, а затем, не выдержав, двинул огромным кулаком по склонившейся над пропастью березе. Ствол дрогнул, зашелестели ветви. Ермолаев привстал и с криком ударил по стволу другим кулаком, а затем начал бешено молотить по нему руками. Даже в темноте было видно, как на белоснежной коре остаются размазанные кровавые следы.

— Ваня, перестань, — глухо произнес старшина, когда береза под натиском сержанта уже почти опрокинулась в пропасть.

Ермолаев повернулся к нему. Он тяжело дышал, из разбитых костяшек на поверхность сугроба падали темные капли.

— Зачем я здесь? Я должен был остаться с ребятами!

— Полагаешь, мне было легко смотреть, как гибнет рота? — спросил Семен Владимирович. — Ничего изменить нельзя. Время вспять не повернешь. Кто знал, что всё так выйдет? Или ты хочешь сказать, что, останься мы с ротой, всё вышло бы иначе? — Тяжело дыша, Ермолаев молчал.

— Мы погибли бы вместе с остальными, — сказал старшина.

Он повернулся к Калинину:

— Что случилось, командир? Почему погибла рота?

— Теми тресну земля, кто руку поднямиша на братие, — произнес Калинин. — Разверзнется земля под ногами тех, кто поднял руку на брата.

Он устало вздохнул и сел на краю пропасти.

— На брата? — спросил старшина.

— Другой перевод — на земляка… — ответил Алексей.

— Что за фигура поднялась из снега? — холодно спросил старшина.

Калинин тяжело посмотрел на него.

— Господи! Это ужасно! — подал голос Ермолаев. Он опустил окровавленные кулаки в снег и заскрежетал зубами, превозмогая холод и боль.

Калинин вздохнул.

— Больно на сердце, — пожаловался он. — Я предчувствовал беду, но так и не сумел догнать Николая…

— Зачем он пошел в лес?

— Его позвал солдат… я не помню фамилию. Кажется, он из деревни. Такой неуклюжий, кряжистый, с сильным окающим говором…

— Смерклый? — удивился Ермолаев.

— Да. Не знаю, что произошло между ними. — Ермолаев вытащил кулаки из сугроба. Взгляд его был серьезен.

— Приходько вчера подшутил над Смерклым, — сообщил он. — Шутка получилась неудачной. Я сперва подумал, что Смерклый затаил обиду. Но потом решил, что он уже остыл.

— Думаешь, Смерклый пытался отомстить Приходько? — спросил старшина.

Калинин, впервые услышавший это предположение, внимательно посмотрел на сибиряка.

— Вряд ли, — ответил Ермолаев. — К тому же непонятно, как он это сделал.

— Я слышал, как Приходько разговаривал в лесу с маленькой девочкой, — произнес Алексей. — Его затянула в лес нечистая сила. Смерклый тут ни при чем.

Лицо старшины совершенно не изменилось. Он продолжал внимательно смотреть на лейтенанта, словно ожидая еще чего-то. Калинин понял, что Семен до сих пор не верит в заколдованный лес.

— Как вы не понимаете! — воскликнул Алексей. — Этот лес не простой!

— Я не хочу этого понимать. Я в это не верю!

— Но происходящие с нами события и есть колдовство!

— Не пытайтесь заставить меня смотреть на происходящее вашими глазами, товарищ командир! — ответил старшина. — Я воспринимаю случившееся так, как оно есть. Я не фантазер. Нужно решать проблему. Если по воле случая мы остались живы, значит, нужно думать не о судьбе и языческом колдовстве, а о том, как выпутаться из этой ситуации! А я понимаю ее так. Назад пути нет. Впереди только высота Черноскальная, неизвестно на кой нам сдавшаяся. Другой дороги в лесу нет. Я прав?

Последний вопрос предназначался Ермолаеву, который постепенно приходил в себя.

— Да, — ответил тот.

— Выхода у нас нет! — повторил старшина. — Надо идти к Черноскальной. Мы продолжим путь, но только завтра утром. Сейчас уже темно, и ничего не видать. Расщелина перегораживает дорогу. Насколько она широка — неизвестно. Кругом лес с сугробными кротами, и лишь под березами, как я полагаю, мы в относительной безопасности. Утром, когда рассветет, будет видно, что делать дальше. Возможно, нам удастся переправиться через расщелину или обогнуть ее. Кто-нибудь против?