— Я совсем не об этом хотела сказать! — Эрагон нетерпеливо взмахнул рукой, но ничего не сказал, нахмурился и внимательно посмотрел на нее. Арья нечасто разговаривала в столь резкой манере. Она закрыла глаза, прижала пальцы к вискам и глубоко вздохнула. — Дело в том, что эльфы живут очень долго, а потому считают учтивость, куртуазность наивысочайшей общественной ценностью. Нельзя позволить себе нанести кому-то обиду, даже невольную, если потом это может перерасти во вражду, способную длиться десятилетиями или даже столетиями. Строгое соблюдение этикета — единственный, с нашей точки зрения, способ помешать возникновению подобной враждебности. Хотя и он не всегда помогает. И все же мы стараемся придерживаться наших традиций, ибо они предохраняют нас от самых разнообразных чрезвычайных обстоятельств. Кроме того, эльфы не слишком плодовиты, так что для нас жизненно необходимо избегать конфликтов друг с другом. Если бы мы совершали столько же преступлений, как люди или гномы, то вскоре попросту бы исчезли.

Итак, перейдем к делу. Существует определенная и единственно правильная форма приветствия часовых в Керисе; несколько иными словами ты должен пользоваться, когда тебя представят нашей королеве; а также неплохо запомнить и еще несколько различных формул вежливости, с помощью которых следует обращаться к тому или иному лицу. Если же ты не знаешь, как это сделать, лучше вообще молчать.

— По-моему, все эти ваши традиции, — рискнул заметить Эрагон, — только и созданы для того, чтобы людей обижать.

По губам Арьи скользнула усмешка:

— Возможно. Но ты не хуже меня знаешь, что о тебе, Всаднике, будут судить по высшей мерке. Если ты совершишь ошибку, эльфы могут подумать, что ты сделал это нарочно. И будет только хуже, если они обнаружат, что ты совершил ее просто по невежеству. Лучше уж пусть тебя считают нарочито грубым, но сильным и умным, чем невоспитанным, глуповатым и ни на что не способным, иначе ты рискуешь оказаться в чьей-то власти подобно Змею в состязании Рун. Наша политика развивается циклично, и переход из одного цикла в другой настолько порой неуловим — в связи с большой протяженностью во времени, — что сегодняшнее мнение о том или ином эльфе-политике может быть связано всего лишь с незначительной переменой общей политической стратегии, основанной тысячу лет назад, и, возможно, не будет иметь никакого отношения к тому, как этого эльфа станут воспринимать в обществе завтра. Это как бы некая игра, в которую все мы постоянно играем, хотя командуют в ней очень и очень немногие, и вскоре тебе тоже придется принять участие в этой игре.

Теперь ты, хотя бы отчасти, понимаешь, почему я сказала, что эльфы не похожи ни на один другой народ? Гномы тоже живут очень долго, но они гораздо более плодовиты и не разделяют нашей любви к интригам. А люди… — И она тактично умолкла.

— А люди, — сказал Эрагон, — стараются сделать как можно больше, пользуясь лишь тем, что дано им природой.

— И все равно…

— А почему ты Орика не хочешь обучить вашим правилам вежливости? Он ведь тоже останется в Эллесмере.

— Потому что Орик до определенной степени уже знаком с нашим этикетом. — В голосе Арьи послышалось раздражение. — Кроме того, раз уж ты Всадник, то тебе лучше бы казаться эльфам более воспитанным и образованным, чем он.

— Тогда давай учиться, — сказал Эрагон, без возражений принимая ее упрек.

И Арья принялась обучать его — а через него и Сапфиру — тонкостям эльфийского этикета. В первую очередь она объяснила, что, когда один эльф встречает другого, они обязательно останавливаются и касаются своих губ двумя пальцами, как бы говоря: «Мы не исказим истины во время нашего разговора». Затем следует фраза: «Атра эстерни оно тельдуин», а ответить следует: «Атра дю эваринья оно варда».

— А также, — сказала Арья, — в особо официальных случаях обязателен и еще один ответ: «У натра морранр лифа унин хьярта онр», что означает: «Да пребудет мир в сердце твоем». Это слова из благословения, сделанного одним драконом после заключения с нами окончательного перемирия. В целом это звучит так:

Атра эстерни оно тельдуин, Морранр лифа унин хьярта онр, Ун дю эваринья оно варда.

На вашем языке это значит примерно следующее: «Да сопутствует тебе удача, да пребудет мир в сердце твоем, да хранят тебя звезды».

— А как узнать, кому следует первым начинать разговор? — спросил Эрагон.

— Если твой собеседник имеет более высокий статус или же ты сам желаешь оказать честь нижестоящему лицу, тогда говори первым. Если же ты встретился с кем-то, чей статус ниже твоего, пусть первым говорит он. Но если ты не уверен в его общественном положении, в любом случае дай ему возможность заговорить первым, а если он говорить не станет, то поздоровайся сам. Таково правило.

«Это и ко мне тоже относится?» — спросила Сапфира.

Арья подобрала с земли сухой листок и растерла его пальцами. Темная лесная чаща обступала их со всех сторон, даже лагерь погрузился в полную тьму, потому что гномы прикрыли угли костра влажными кусками дерна, чтобы огонь не умер до утра.

— Поскольку ты — дракон, — ответила Арья Сапфире, — то для нас нет никого выше тебя. И никто, даже сама королева, не смеет командовать тобой. Ты можешь поступать, как хочешь, и говорить, что хочешь. Мы не имеем намерения связывать драконов соблюдением наших обычаев.

Далее она показала Эрагону, как особым образом полагается прикладывать руку к груди при встрече с королевой эльфов. Жест был весьма забавный, и руку при этом приходилось весьма хитроумно выкручивать.

— Этим жестом, — пояснила Арья, — ты показываешь, что готов верно служить королеве и полностью ей подчиняться.

— Это что, тоже клятва верности вроде той, какую я принес Насуаде?

— Нет, это всего лишь жест вежливости и не более того.

Эрагон перебирал в уме те разнообразные формы приветствий, которым Арья его уже научила. Тут было важно все: кого ты приветствуешь — мужчину или женщину, взрослого или ребенка, мальчика или девочку; каковы его ранг и положение в обществе, и так далее. Список этих особенностей казался Эрагону ужасно длинным, но он понимал, что его придется запомнить как следует.

Когда он более-менее усвоил азы эльфийского этикета, Арья встала, отряхнула ладони и сказала:

— Если не будешь забывать эти основные правила, то все у тебя получится. — Она повернулась, чтобы уйти, но Эрагон остановил ее:

— Погоди. — И чуть было не схватил ее за руку. Хорошо еще, что она, похоже, не заметила этой вольности.

Арья оглянулась через плечо и вопросительно на него посмотрела. У Эрагона от этого взгляда прямо-таки мурашки поползли по спине. Он тщетно пытался выразить на языке эльфов обуревавшие его чувства, но в итоге сумел лишь спросить:

— Ты здорова, Арья? С тех пор, как мы покинули Хедарт, ты выглядишь какой-то особенно печальной. — Увидев, как застыло лицо Арьи, превратившись в белую маску, Эрагон с ужасом понял, что опять нарушил какое-то святое правило, хотя, как ему казалось, никого подобный вопрос обидеть не мог.