— Мне приснился странный сон… — неуверенно начал Эрагон, и Арья с интересом взглянула на него. Он рассказал ей о том, что сперва с помощью магии вызвал образ Рорана, а потом и о своем загадочном и страшноватом видении. — Если это связано с тем, что я пытался увидеть родные края…

— Нет, — прервала его Арья и заговорила очень медленно, старательно подбирая слова, словно для того, чтобы избежать недопонимания. — С Карвахоллом твой сон не связан. Я и раньше много думала над тем, каким образом тебе удалось увидеть меня в застенках Гиллида, и пришла к выводу: пока я лежала без сознания, душа моя искала помощи от кого угодно.

— Но почему она выбрала именно меня?

Арья кивнула в сторону Сапфиры, спокойно рассекавшей воды реки.

— Видимо, я привыкла к присутствию в моей жизни Сапфиры, ведь я пятнадцать лет стерегла ее яйцо, вот моя душа и устремилась к чему-то знакомому, связанному с нею. И я невольно проникла в твои сновидения.

— Неужели ты настолько сильна, что можешь установить мысленную связь с кем-то в Тирме, сама находясь в Гиллиде? Ведь тебя тогда еще и зельем каким-то опоили.

Призрачная улыбка мелькнула на лице Арьи.

— Я могла бы стоять у ворот Врёнгарда и мысленно разговаривать с тобой, и ты слышал бы меня столь же ясно, как сейчас. — Она помолчала. — Но вернемся к твоему сну. В Тирме ты не пользовался магическим кристаллом, чтобы вызвать мой образ, но все же увидел меня. И сегодня ночью ты просто спал, а не занимался магией, значит, твой сон порожден предчувствиями, и скорее всего вещий. Известно, что вещие сны изредка случаются у представителей всех народов, способных глубоко чувствовать, но все же наиболее часто они бывают у тех, кто пользуется магией.

Плот качнуло, и Эрагон ухватился за узел с припасами, принайтовленный к бревнам.

— Если то, что я видел, действительно должно произойти, разве мы в силах изменить неотвратимое? Разве наши желания имеют хоть какой-то смысл? А что, если я вот сейчас брошусь в воду и утону?

— Но ты же не бросишься и не утонешь. — Арья обмакнула в воду указательный палец и долго смотрела на каплю, повисшую на его конце. — Когда-то очень давно эльфу по имени Маерзади приснился вещий сон о том, что во время сражения он случайно убьет своего сына. Решив, что лучше ему не жить, чем стать исполнителем воли Судьбы, он совершил самоубийство, спасая сына и доказав, что будущее все-таки в его собственных руках. Но тебе недостаточно просто убить себя — ведь так ты вряд ли сможешь повлиять на свою судьбу, ибо не знаешь еще, что приведет тебя к тому моменту, который ты видел во сне, и какой выбор тебе придется до этого сделать. — Арья тряхнула рукой, и капля воды упала с ее пальца на бревно между ними. — Мы, эльфы, знаем, что вполне возможно добыть какие-то сведения о будущем. Этим довольно часто занимаются предсказатели, способные понять или почувствовать, каков будет жизненный путь того или иного человека. Но мы не можем узнать, в какой точке этого пути человеку придется сделать самый важный в его жизни выбор. И никто из нас не может заглянуть в какой-то конкретный момент своего будущего, увидеть, что, где и когда именно с ним случится.

Эрагона глубоко встревожил этот разговор о возможности черпать сведения в глубинах прошлого и особенно будущего. Тема вещих снов поднимала слишком много вопросов о природе реальной действительности. «Существуют ли на самом деле Рок и Судьба? Или единственное, что мне позволено, — это наслаждаться настоящим и жить по возможности достойно?» Он не удержался и один вопрос все же задал:

— Но что может помешать моему желанию оживить с помощью магии одно из своих воспоминаний? Ведь все это я уже видел собственными глазами.

Арья внимательно посмотрела на него и сказала: — Если тебе дорога твоя жизнь, никогда не пытайся играть со Временем и разгадывать будущее с помощью образов прошлого. Много лет назад некоторые из наших великих заклинателей решили посвятить себя решению этой задачи. Но когда они попытались вызвать для этого образы прошлого, им удалось создать в магическом кристалле лишь некое расплывчатое изображение, однако же и за эти несколько мгновений заклятие успело высосать из них все силы и убило их. После случившегося мы прекратили любые подобные опыты, хотя кое-кто и выдвигал аргументы в пользу одновременных усилий нескольких чародеев, что якобы должно было заставить заклятие подействовать. Но никто не захотел подвергать себя столь страшному риску, и данная теория осталась недоказанной. Ведь даже когда ты можешь вызывать образы прошлого, это имеет весьма ограниченные пределы и смысл. Ну, а чтобы вызвать образы будущего, нужно совершенно точно заранее знать, что именно, где и когда будет происходить, а это невозможно. Да и попросту противоречит поставленной цели.

А потому до сих пор не ясно, отчего люди порой способны что-то предчувствовать, отчего им снятся вещие сны. Ведь благодаря этим снам они, пусть бессознательно, но все же способны совершить то, над чем столько лет тщетно бьются величайшие мудрецы. Предчувствия, возможно, связаны с самой природой магии или, точнее, родственны тому, что у драконов является древней памятью предков. Мы не знаем точно. Ведь еще столь многое в магии осталось неведомым даже нам, эльфам… — Арья легко вскочила на ноги и сказала, завершая разговор: — Вот и постарайся не заблудиться в сплетении этих неведомых троп.

Ущелье, пробитое рекой, быстро расширялась; плоты приближались к широкому проходу между горами, и к середине дня перед ними открылся вид на просторную, залитую солнцем долину, дальний, северный край которой тонул в голубоватой дымке.

Стоявшие стеной горы и острые скалы остались позади; над ними раскинулось бескрайнее небо, где-то вдали сливавшееся с горизонтом. Сразу заметно потеплело. Здесь Аз Рагни, делая излучину, сворачивала к востоку. На одном ее берегу по-прежнему громоздились горы, а на другом расстилалась бесконечная равнина.

Похоже, на открытом пространстве гномы чувствовали себя весьма неуютно. Они что-то недовольно бурчали, с тоской оглядываясь на зубчатую стену гор.

Зато Эрагону солнечный свет, казалось, прибавил сил. До сих пор он даже в течение дня не чувствовал себя окончательно проснувшимся — ведь в узком ущелье три четверти суток проходили во тьме или в сумерках. Следовавшая за их плотами Сапфира вынырнула из воды и взлетела, описывая над простором долины круги. Она поднималась все выше и выше, пока не превратилась в маленькое мерцающее пятнышко на фоне лазурного небосвода.

«И что ты оттуда видишь?» — спросил ее Эрагон.

«Я вижу огромные стада антилоп к северу и к востоку. А на западе — только пустыню Хадарак».

«И никого больше? Ни ургалов, ни работорговцев, ни кочевников?»

«Мы тут одни».

Тем вечером Торв выбрал для стоянки маленькую бухточку, укрывшуюся среди камней. Пока Датхмер готовил ужин, Эрагон расчистил место возле своей палатки, вытащил Заррок и приготовился к медитации, как учил его Бром; он всегда говорил, что перед боем необходимо сосредоточиться. Эрагон понимал, что до эльфов, безупречных фехтовальщиков, ему еще далеко, но являться в Эллесмеру совсем неподготовленным не хотелось.