склонах хребта Черского, на северо-востоке Якутии. Никаких дорог здесь нет и поныне — почти 70 лет назад около тысячи заключённых Индигирлага вручную, кирками и лопатами, добывали тут радиоактивную руду»[66].

В послевоенном СССР конца 1940-х гг. и на воле основная масса населения жила практически впроголодь, а на урановых рудниках Дальстроя даже заключенных кормили необычайно щедро. Вышедшее в 1998 г. документальное исследование Григория Иоффе и Александра Нестеренко «Волчий камень (Урановые острова архипелага ГУЛАГ)» так рассказывает об этом: «Бывшие заключенные урановых объектов Чукотки вспоминают, что питание у них было очень хорошим, в т. ч. мясные консервы, масло, селёдка бочками свободно стояла около столовой (В.В. Давыдов). Другой бывший заключённый, П.Ф. Попов, вспоминал, что вообще впервые попробовал там крабов, давали шпроты, американские консервы, колбасу, “без меры” выдавался хлеб. Режим содержания также был существенно облегчён. На окнах бараков не было решёток, свободное передвижение по зоне, выпускали и за зону — в магазин. Заключённым платили зарплату, обеспечивали им сравнительно хорошие бытовые условия».

Действительно, уран требовался срочно, и за него платили любую цену. Первое управление Дальстроя ни в чем не ограничивали: ни в рабочей силе, ни в деньгах, ни в продовольствии для зэков и вольных специалистов.

В конце 1940-х гг. в Первом управлении Дальстроя среди работников, непосредственно занятых на урановых рудниках, 79 % являлись заключенными.

К началу 1950-х гг. на территории Советского Союза уже были разведаны куда более богатые и доступные залежи урана на Украине, в Туркмении и Южном Казахстане. Надобность в сравнительно бедных урановых жилах Колымского края отпала.

И вот в 1952 г. был закрыт урановый рудник в якутском Сугуне. К 1954 г. численность занятых на оставшихся урановых рудниках под Магаданом и на Чукотке сократилась до 3784 человек, из них лишь половина (1937 человек) были заключенные.

В январе 1955 г. приняли решение о ликвидации рудника «Бутугычаг», а в декабре того же года — о ликвидации урановых рудников на Чукотке. В течение 1956 г. все уранодобывающие объекты Дальстроя были ликвидированы.

Глава 4

Дальстрой в Великой Отечественной войне

28 июня 1941 г. НКВД СССР издал приказ «О прекращении работ по строительству НКВД в связи с началом войны». В результате были сокращены капиталовложения в строительство и развитие промышленных предприятий по титульным спискам НКВД. С 1 июля 1941 г. были приостановлены работы по строительству 41 предприятия. Но уже 11 июля вышел приказ НКВД № 00911, в котором публиковался список 64 производственных объектов, которые объявлялись на 1941 г. «ударными сверхлимитными стройками НКВД СССР». Приказом предписывалось перебросить на эти предприятия необходимые материалы, оборудование и рабочую силу с приостановленных строек. В списке ударных строек на 45-м месте находился «Дальстрой, в том числе Эге-Хайский комбинат (Якутолово)»[67].

С началом войны резко сократилось снабжение Дальстроя необходимым оборудованием, материалами, продовольствием. Так, в 1940 г. Дальстрой получил 29 тысяч тонн черных металлов, а в 1943 г. — только 5,5 тысячи тонн. В 1941 г. в его порты поступило 120 тысяч тонн жидкого топлива, а в 1943 г. — всего 55 тысяч тонн. В 1941–1944 гг. расход нефтепродуктов на предприятиях Дальстроя сократился на 130 тысяч тонн.

В годы войны значительно сократились капиталовложения в деятельность Дальстроя.

Капиталовложения в деятельность Дальстроя в годы войны, млн руб.

«Для второй половины 1941 г. в Дальстрое стала характерной не имевшая себе равных ни до, ни после этого времени эксплуатация труда заключенных. В условиях резкого сокращения объемов снабжения, низкого уровня оснащения производства механизмами мускульная сила лагерников стала основным условием выполнения планов по золотодобыче. Здесь можно отметить и еще одни фактор, повлиявший на степень эксплуатации подневольных конкурентов УСВИТЛа. Администрация — и производственная, и лагерная, имея с фронта только неутешительные сведения о неудачах Красной армии, свой гнев в отношении недосягаемого для них врага на западных рубежах СССР вымещала на “врагах”, находившихся рядом, за колючей проволокой лагерных зон.

Подобное отношение к заключенным — основной части трудовых ресурсов НУ СДС — приводило к драматическим последствиям. На совещании у заместителя начальника Дальстроя 6 октября 1941 г. начальник УСВИТЛа Е.И. Драбкин констатировал, что по сравнению с августом смертность заключенных в сентябре 1941 г. в целом по Севвостлагу увеличилась почти в 2 раза; в лагподразделениях только Чай-Урьинского горнопромышленного управления смертность заключенных за этот период выросла в 2,5 раза. В том же Чай-Урьинском ГПУ неработавшая часть лагеря составляла 7,5 % общей численности заключенных, а на прииске “Большевик” группа “В” (не работающие по состоянию здоровья) достигала 25 %.

В октябре 1941 г. картина не изменилась: на предприятиях Чай-Урьинского ГПУ умерло 518 заключенных, Северного — 302, Западного — 203 чел.

<…>

Несмотря на чрезвычайные меры, применявшиеся администрацией Дальстроя для выполнения плана золотодобычи, определенные руководством страны и НКВД показатели не были достигнуты. При плане золотодобычи 97 600 кг шлихового золота (85 000 кг химически чистого) в 1941 г. Дальстрой добыл 86 946,4 кг (75 770,2 кг химически чистого), т. е. выполнил лишь 89,1 % производственной программы»[68].

3 февраля 1942 г. начальник Политуправления И.К. Сидоров направил нижестоящим политотделам директиву: «Народный комиссар тов. Берия приказал немедленно навести порядок и улучшить состояние быта и содержания заключенных, использовать для этого все имеющиеся лагерные и местные ресурсы». Особое внимание уделялось тому, что «лица, допускающие безобразия в быту, режиме содержания заключенных, будут отстраняться от работы и предаваться суду».

В результате выполненных предписанных директивой мероприятий положение заключенных в Дальстрое пусть ненамного, но улучшилось.

Несмотря на трудности военного времени, в 1941–1945 гг. в Дальстрое мускульный труд постепенно вытеснялся механическим. Так, в 1941 г. трест располагал 88 экскаваторами, а в 1942 г. их стало уже 92. За этот год экскаваторами было переработано 40,3 % всей горной массы. На вскрытии торфа доля экскаваторов составила 44,6 % против 43,2 % в 1941 г. С 1942 г. экскаваторы стали использовать на промывке открытых песков.

В 1944 г. для выполнения госплана нужно было переработать и транспортировать около 30 млн кубометров горный массы. При этом доля экскаваторных работ составила 10 732 тысяч кубометров, т. е. 35,8 %.

В 1945 г. в Дальстрое было уже 170 экскаваторов — такого количества экскаваторов не было в то время ни в одной организации СССР.

С 1945 г. на горных работах стали применяться бульдозеры, что резко повысило производительность труда. В августе 1945 г. на горных полигонах действовали 45 бульдозеров, а в сентябре того же года их насчитывалось уже 70.

В ноябре 1945 г. начальник Дальстроя И.Ф. Никишов на совещании партийно-хозяйственного актива треста подчеркнул: «Ни в одной организации нет такого количества бульдозеров, как в Дальстрое». Бульдозерный парк на Колыме и Чукотке составлял тогда 70 машин.

С началом войны произошли изменения и в транспортной системе Дальстроя. К началу навигации 1941 г. в составе треста находилось четыре собственных парохода общей грузоподъемностью 32,7 тысяч тонн. Тем не менее на долю этих судов приходилось только 21 от общей суммы планируемых перевозок на 1941 г. в порт Нагаево. Основную долю