Но еще две недели назад я бы здесь не оказалась. Не стала бы выкапывать ключи, забираться в чужой дом.

Выходило, что пойти на преступление готов любой из нас. Нужен только серьезный мотив.

Книжечку я забрала с собой. Оставаться в этом доме дольше, чем надо, не собиралась. Не знаю, как хватило сил у Руби – духота, угнетающий запах, к тому же она знала, что в этом доме произошло. Запереть заднюю дверь я не могла – ключ не подходил к замку – и тихонько вышла через калитку, вернулась на свой участок, а потом села на диван и стала расшифровывать записи Руби.

Глава 21

К полудню, проведя ночь почти без сна, я, кажется, разобралась в системе Руби. Стало ясно, что она, забравшись в спальный мешок, делала ночью в доме соседей, в комнате над входом.

Она следила за нами. За каждым из нас.

Она была в этом доме, когда я считала, что она уехала.

Из ее записей ясно следовало: все это время она была здесь и следила за нами.

Под каждой датой был список инициалов, стрелочек и времени дня, разбитый на колонки. Она отмечала, кто прошел перед окном и в каком направлении. Она следила за нами днем, и ночью тоже.

Непонятно, когда она спала, кроме нескольких раз в моем доме, в спальне наверху.

На этих страничках я нашла даже себя. ХН, прошла перед домом Труэттов направо, это когда я шла к бассейну или к Шарлотте. По спине пробежал холодок – я поняла, что однажды я Руби видела. Этот холодок всякий раз был связан с ней. Что-то мелькнуло в окне, когда я проходила мимо, и мне показалось, что кто-то за мной наблюдает.

Она засекла все перемещения Мака. МС налево – он шел встретиться со мной. К горлу подкатила тошнота, хоть Руби уже не было. Конечно, она знала. Знала про мои отношения с Маком с самого начала.

Вечерами она записывала, как двигались те, кто был на дежурстве: Мак, Хавьер и я прошли туда-то, в каждую смену.

И прочее каждодневное хождение – она записала абсолютно все.

С 29 июня она знала, что в квартале неспокойно. Что своим возвращением она подняла волну и люди раскроют свое истинное лицо. Она не сомневалась, что мы напуганы.

И она была права.

Мы боялись не физического возмездия, нас пугало другое – она что-то знает. Год назад мы запустили каток, и теперь он ехал в обратном направлении. Она не дрогнула, вернулась – и знала, как мы с ней обошлись.

На этот раз сила была на ее стороне, и нам стало страшно.

Непонятно, как она распорядилась моей машиной, когда якобы уехала. Зачем вообще она была ей нужна? Хотела как-то загнать меня в ловушку?

Или ей просто требовалось время, чтобы ее никто не искал, не разглядывал, чтобы она могла следить за всеми, зная, что никто не следит за ней?

В Холлоуз Эдж нам камеры не нужны. Достаточно смотреть во все глаза.

И все, что происходило вокруг, она занесла в книжечку, страничка за страничкой. Руби словно погрузилась во все подробности, копая все глубже, не сомневаясь, что эти странички помогут ей найти логическое объяснение, открыть истину.

Но мне показались странными ее записи, которые касались Марго. Рядом с МУ в вечернее время всегда стоял знак вопроса, будто она точно не знала, чем Марго занимается. Будто что-то ей казалось странным. И в этом надо разобраться.

Мы знаем, что Марго спит мало. Беспокойный ребенок, она всегда об этом говорит. А с Полом у них явный разлад. Может быть, ночами она берет на улицу ребенка, когда он просыпается, чтобы его убаюкать? Или просто выходит сама, глотнуть свободы, когда есть такая возможность?

Но у Руби ее имя возникало часто, и всегда по вечерам. Стрелочка показывала налево.

Всегда в нашу сторону, налево, где живу я, Тейт и Хавьер Кора, и Тина Монахан.

Из записей на доске объявлений следовало: прошлой ночью Марго не спала допоздна. Но и другие тоже: Хавьер, Шарлотта. Я. Всем нам не спалось.

Имена на том снимке с экрана стали для Руби отправной точкой. Почти от всех их домов у нее были ключи. Она знала: соседям есть что скрывать.

Теперь эти ключи – у меня. Связка в кармане наделяла меня какой-то силой, когда я снова вышла на улицу. Как и Руби – вслушиваясь в чужие тайны.

Тайны, которые мы храним за своими высокими заборами, только заборы тебя не защитят. Все слышно через открытые окна, да и через закрытые тоже. Гудят кондиционеры, эдакий белый шум, но вдруг отключаются – и ты весь как на ладони.

Когда люди боятся, тайное становится явным.

Я прошла мимо дворика Тейт и Хавьера Кора, там тихо и пусто. А родители Тины Монахан сидят во дворике и спорят из-за обеда. Ждать ли Тину, что там она принесет из магазина. Значит, Тины нет. И в их доме сейчас никого. Во мне вспыхнула какая-то нервная энергия, я должна узнать правду!

Конечно, это чистое любопытство. Я же не полезу к ней в дом. Но интересно, буква «М» – это Монахан или Марго? Оба имени были в переписке на доске объявлений, которая оказалась у Руби.

И меня преследовало это постоянное МУ. Как-то чересчур внимательно она следила за Марго. Но почему? Какая-то деталь от меня ускользала.

Неплохо было бы узнать, в чью жизнь Руби тогда вторгалась. Кому было что скрывать тогда и, возможно, сейчас?

На углу я развернулась и пошла назад, к дому Тины. Никто меня не увидит. Камера мне ни к чему, сказала тогда Тина полицейским. И я поднялась на крыльцо, со связкой ключей в кармане.

Просто проверю – и все. Суну ключ в замок, поверну – и уйду. Если что, сделаю вид, что стучала, но никто не ответил. Тина в магазине, ее родители сидят во дворике.

Из ключей на связке я выбрала помеченный буквой «М» и сунула его в замок…

Дверь широко распахнулась, ключ, который я крепко сжимала, выскочил из скважины. Передо мной, дружелюбно улыбаясь, стояла госпожа Монахан.

– Дорогая, мне показалось, я увидела, что ты поднимаешься по ступенькам, – сказала она. – Мы так давно не разговаривали!

Я быстро опустила руку, чтобы спрятать зажатую в кулаке связку ключей.

– Да, очень давно, – пробормотала я, наклеивая на лицо дружескую улыбку. Сердце билось так, что эхо