Между прочим, окон в храме не было совсем, ну вот совершенно, даже узких бойниц не имелось. И это при том, что большой купол здания без намека на шпиль тоже не являлся стеклянным.

«Может, у них там светильники круглосуточно горят?» – предположила Иринка, но ничего меж широко распахнутых дверей рассмотреть не смогла. Мешал какой-то оптический эффект, вроде легкой дымки.

Пожав плечами, девушка вошла и самым банальным образом раззявила рот. Челюсть упала. Изнутри это было… было… выражаясь языком молодежи, из которого изъяли весь мат, «ну ва-аще-э!».

Купол храма изнутри был вроде как прозрачен. Только сквозь него было видно не рассветное небо, а перевернутая чаша ночи, полная ярчайших, блистающих звезд, чье неустанное кружение завораживало. И еще изнутри форма храма отличалась от той, что виделась снаружи. Под куполом, заставляя вспомнить об умопомрачительных играх с перспективой на картинах Эшера, храм распадался на четыре луча громадной звезды, сходящихся в центре здания.

По периметру купол поддерживал стройный гармоничный лес громадных колонн. Их вершины терялись в вышине, недоступные даже самому острому зрению. Колонны, взмывающие ввысь, поражали и своей формой. Витые цилиндры для каждого из Звездной Четверки были особенными. Луч Лайшеаллы украшали колонны-деревья, цветы, плоды, сплавленные воедино. У Мертвителя Деварда в колонны сливались мечи, копья, секиры, кинжалы, стрелы и прочие колюще-режущие штуковины, названия которых не знала ни Иринка, ни Ивка. Их даже не ведал первый из вкушенных ею в лесу маньяк-охотник. У Селадара колонны образовывали монеты, весы, книги, приспособления, потребные настоящим мастерам различных рабочих профессий. В колоннах Вейхо были музыкальные инструменты, резцы скульпторов, кисти художников, маски актеров, и прочее, и прочее…

Каждая из колонн была прекрасна, ни одна не повторялась, а вместе это было красиво, причудливо и завораживающе. Впечатляюще, не отнимешь. Но более всего внимание привлекали не великолепные колонны, не мозаика пола, вторящая тем же мотивам, а они. По четырем лучам храмовой звезды стояли… Нет, не банальные антропоморфные статуи, а прозрачные мерцающие завесы в форме гигантских зеркал. В них не отражалось ничего и никого. Потому что не были они зеркалами, а являлись образами зерцал, через которые боги смотрят на свой храм и смертных, переступивших порог святилища.

Казалось, здесь, в храме, на тебя все время кто-то смотрит. И не один – взгляды ощущались как мураши, щекочущие кожу под рубашкой. Не видишь, но чувствуешь.

Девушка почему-то невольно потянула носом. Интересно, а как должны пахнуть звездные боги и их дом-храм? Он пах странно. Если голова поворачивалась к лучу Деварда, тянуло железом и хвоей, от крыла Лайшеаллы веяло медом, молоком и цветами, от Селадара – книжной пылью, деньгами и химическими реактивами, от луча Вейхо почему-то знакомо потянуло попкорном, сахарной ватой и цирком. Там всегда свой специфический запах от присутствия зверей. Его ни с чем не спутаешь.

Вдоволь нанюхавшись и налюбовавшись, вернее, банально поглазев на красоты и причудливость храма местных божеств, Иринка шепотом спросила:

– Куда дальше-то?

Ответа из-за плеча, где всего за пару дней так привычно стало ощущать присутствие Диаля, не последовало. В храме вообще царила какая-то почти звенящая тишина. Даже звука собственных шагов и дыхания, как запоздало сообразила девушка, она не слышала.

Ивка повернулась и поняла: ее банально бросили! Заманили и оставили несчастную попаданку тет-а-тет с четырьмя богами, из которых только один являлся женщиной. Оставили без инструкций! Мало того, в храме, кроме Ивки, вообще не было никого, чтобы набраться наглости и спросить совета. Неужели в Меладе все как один засони-совы и не нашлось никакого жаворонка, пожелавшего в рассветный час пообщаться с любимым богом дружеской молитвой? И даже Маруся с шеи каким-то образом успела слинять. Наверное, предательница переметнулась к эльфу. Он выше, с его шеи небось виды лучше открываются.

Эх, что делать? Что делать? Заголяться и бегать не хотелось, поэтому поступила Иринка типично по-наполеоновски: главное, ввязаться в драку, а там прорвемся. И, положившись на второе счастье каждого успешного менеджера, прошла к центру храма, откуда открывался удачный вид на все четыре зеркала, которые вовсе не зеркала.

Почесав почему-то взмокшую под венком голову, Иринка развернулась к лучу Лайшеаллы, откашлялась, сглатывая слюну, смочившую пересохшее горло, и отрапортовала:

– Ясных дней, звездных ночей вам, боги! Обращаюсь к тебе, Лайшеалла, я, Ирина Ивкина, которую божественный Вейхо Канатоходец переместил в тело Ивэйды, княжны Валадара. Ее мама хотела, чтобы дочь была посвящена Жизнедарительнице. На моей шее твой медальон. Я из другого мира, у нас с богами столь близких отношений, как здесь, нет. Я не знаю, как положено обращаться к тебе, но… в общем, если ты считаешь, что этому знаку на моей шее можно и нужно находиться, то, пожалуйста, активируй его. Если нет, то я, пожалуй, пойду…

Иринка, понимая, что несет просто несусветную чушь, пожала плечами и замолчала, соображая, надо ли ей сделать что-то еще или можно уже развернуться и пойти прочь. Нет, даже не пойти, а убежать со всех ног, потому что ощущение легкой, едва уловимой щекотки мурашей, ползающих по телу, стало нарастать, трансформируясь в ощущение пристальных, тяжелых, как бетонные плиты, пронзительных, как лазеры из звездных войн, взглядов.

С отставанием в долю секунды вслед за взглядами пришли голоса. Нет, они не огласили пространство под куполом храма и не зашептали на ухо. Они заговорили прямо внутри Иринкиной головы, да столь громко, что, казалось, у нее меж ушей установили рупор и наяривают в него так, что в черепе загуляло гулкое эхо.

– Забавная девочка, смешно разговаривает!

Эта фраза явно была произнесена женским голосом, но разобрать, говорит ли молодая женщина, девочка, умудренная жизнью матрона или даже старуха, Иринка бы не смогла и под дулом пистолета. Голос завораживал, звал и неустанно менялся.

– Хочешь ее себе? – А вот этот голос явственно был всеобъемлюще мужским и даже, как показалось попаданке, она уже его слышала где-то прежде. Где-то, где-то… Да не где-то, а в пещере у ритуальной чаши, где напугалась до жути.

– Хм… – задумалась собеседница. – А завершен ли ритуальный путь? Совершены ли в мою честь три назначенных деяния?

К гулким голосам в голове добавился шелест незримых страниц, при этом Иринке казалось, что незримая женщина листает не книгу, а ее память.

– Очищение леса от двуногой твари, на чьей душе печать вины за гибель многих, – раз…

– Это скорее по моей части, – вмешался мужчина.

– Очищен лес – сфера моих интересов, – заспорила дама, и кавалер уступил, отдавая ей пальму первенства.

– Снят ритуальный круг, иссушающий силу мира, – продолжала перечислять женщина.

– Снять-то снят, – задумчиво хмыкнул собеседник. – Только странно сработали условия ритуала. Как вампир, пусть даже рода Темного Искуса, сможет наследовать крови Дома Шипоцвета в кущах Лильдэнола?