Взгляд хозяина загорелся.

— Этого будет достаточно.

Мойра опустила монеты в протянутую руку.

— Я сейчас же распоряжусь, чтобы лошадь была оседлана немедленно. Кобылка не очень молодая, но вполне резвая и домчит вас туда, куда вам надо. — Хозяин подошел к двери, но обернулся: — Простите, сэр, но как вы добрались сюда, если у вас нет лошади?

— Я ехал в Эдинбург верхом, чтобы нанести визит графу Стратэму, но на меня напал вор. — Мойра высокомерно усмехнулась: — Это была его последняя ошибка.

— Какой позор, что бандиты разгуливают на свободе! Власти должны что-то с этим делать.

— Этот больше никому не причинит зла. — Она многозначительно положила руку на эфес шпаги и позволила себе слабую улыбку. — Моя лошадь, видимо, испугавшись, убежала. Какой-то фермер подвез меня до вашей гостиницы. А теперь мне срочно надо в Эдинбург.

— Лошадь будет готова через несколько минут.

— Я подожду у камина в общем зале.

Мойра прошла в зал с таким видом, будто имела на это законное право, и услышала, как за хозяином гостиницы закрылась дверь.

Пока все шло по плану.

Общий зал был освещен единственной лампой, в камине пылал огонь, но он пока не справлялся с холодом раннего утра. Мойра встала перед камином, облокотившись на полку и наблюдая за пламенем. Скоро она вернет Ровену. Но навсегда потеряет человека, которого любит.

Было как-то несправедливо, что два человека, которых Мойра любит больше всего, никогда не разделят ее жизнь. Но так было лучше для них всех — им не придется справляться со сложностями, которые неизбежно должны возникнуть. Ведь жизнь никогда не была справедливой, и было глупо на что-то надеяться.

Входная дверь хлопнула, и послышались тяжелые мужские шаги. Отлично. Лошадь готова.

В дверях зала стоял Стюарт. Тяжелое пальто делало его невысокую фигуру почти квадратной. Он удивился, увидев Мойру.

Она сжала губы и спросила с французским акцентом:

— Что вам угодно?

Стюарт замер, глядя на нее так, словно перед ним был жираф.

Она нахмурилась:

— Ты пришел сказать, что лошадь готова?

Стюарт медленно покачал головой:

— Хозяин был прав, миссис. Вам здорово удаются переодевания. Вы просто гений.

Сердце Мойры упало.

— Проклятие! Где Херст?

— Уехал, — почти извиняющимся тоном ответил Стюарт.

— Когда?

Стюарт поджал губы и взглянул в окно.

— Час назад или вроде того.

Мойра закрыла глаза. «Он, очевидно, покинул спальню, как только я вышла, чтобы переодеться». Она чувствовала, что ее предали, хотя это было смешно — она сама хотела ускользнуть первой.

— Значит, он знал, что я собираюсь уехать.

— Да, миссис. Он оставил меня и Лидса охранять лошадей и предупредил, что если кто-то придет и попросит лошадь, то это будете вы, и вы будете переодеты. Так оно и случилось, — с восхищением в голосе сказал Стюарт и добавил: — Если бы вы прошли мимо меня во дворе, я бы даже не обернулся.

В раздражении Мойра сорвала с головы шляпу и парик и сунула их в карман.

— Проклятие! Мне нужна лошадь. Мне надо срочно попасть в город.

— Он рассказал нам о мистере Энистоне и как этот страшный человек похитил вашу дочь. Но мистер Херст велел вам оставаться здесь, а не ворошить осиное гнездо, где вас могут убить.

— Чушь! Это моя дочь. Ия…

Из-за угла вышел Лидс. В руках он держал веревку, а вид у него был смущенный.

Мойра напряглась.

— Что ты собираешься с этим делать?

Слуга вздохнул:

— Мистер Херст сказал, что нам, наверно, придется связать вас, чтобы вы не уехали отсюда.

— Вот как? — Мойра сжала кулаки. — Этот… этот… осел!

— Сядьте, миссис. Мы не можем позволить вам уйти.

— Нет.

Стюарт и Лидс начали окружать ее с двух сторон.

Мойра смотрела на них, и в ее груди поднимался гнев. «Будь ты проклят, Роберт Херст! Будьте прокляты все!»

С помощью Уильяма я наконец вызволил мисс Смайт-Хотон из лап любвеобильного султана, и сейчас мы находимся на пути домой. Я не стану перегружать эту запись деталями, достаточно сказать, что султан получил то, что заслужил, а с мисс Смайт-Хотон пришлось серьезно поговорить. Что, несомненно, очень ее развеселило.

Становится все более очевидным, что ее родители были не слишком строги, воспитывая свою дочь, потому что она оставляет без внимания все, что я ей говорю.

Запись в дневнике, сделанная Майклом Херстом, когда он отправился в Англию на корабле своего брата

Роберт остановил лошадь возле небольшого городского дома в конце улицы Риджент-террас. Эти дома, являвшиеся частью Эдинбурга — знаменитого Нового города, — блестели, словно морские раковины под лучами утреннего солнца. Роберт спешился и подошел к человеку на другой стороне улицы.

— Мистер Херст? — Акцент выдавал в мужчине обитателя беднейшего района Эдинбурга.

— Да. А вы, должно быть, мистер Норрис?

Собеседник приподнял шляпу. Коренастый, с мощными плечами и толстой шеей, он был похож на боксера.

— Да, сэр. Я Норрис. Сыщик лондонского полицейского суда.

Роберт взглянул на дом на той стороне:

— Полагаю, нам сюда?

— Да, сэр. Как вы и просили месяц назад, мы все время следили за Джорджем Энистоном. Он поселился здесь.

— А ребенок?

— Это было посложнее. До вчерашнего вечера мы не нашли доказательств того, что в доме есть ребенок.

— Что вы обнаружили?

Мистер Норрис осклабился, продемонстрировав почти полное отсутствие зубов:

— Мы нашли улику, сэр. Стирку.

— Стирку? То есть выстиранное детское белье?

— Да. Я притворился, будто ищу свою пропавшую собаку, и завел разговор с прачкой, которая развешивала белье на заднем дворе. В тазу были ночная рубашка, несколько платьиц и другие детские вещи.

Роберт кивнул. Интересно, Мойра уже сообщила Энистону, что хочет с ним встретиться? Сложность с Мойрой состояла в том, что никогда нельзя было понять, что она сделала… или не сделала.

Она недостаточно доверяла Роберту, чтобы пустить его в свою жизнь. Это было больно, но он это принял. Потребуется немало усилий, чтобы завоевать ее доверие полностью. Он уже предпринимал попытки, но нужны будут месяцы, если не годы, прежде чем она перестанет в нем сомневаться. Она слишком долго никому не доверяла и заплатила за это слишком дорогую цену, чтобы просто сразу же поверить ему.