И вроде как был совсем не против послужить мне.

Я остановился и опустил ладонь на борт – и сталь отозвалась едва заметной вибрацией. То ли приветствовала нового хозяина, то ли просто передавала мерный гул котлов где-то внизу. И я, пожалуй, готов был увидеть в этом добрый знак или…

– Ваше сиятельство?..

Шестопалов появился рядом незаметно. Впрочем, шума вокруг было достаточно, и при желании ко мне подкрался бы даже дед с его тяжеленной тростью. А полковник не отличался солидной статью, да и ступал как-то робко, словно боясь потревожить мне. На мгновение я даже ощутил что-то похожее на стыд: бедняга ведь мог вписался в сомнительную авантюру и оттого, что банально побоялся отказать сиятельному князю. От которого, можно сказать, зависела судьба чудо-панцера, который Шестопалов так красочно описывал.

– Вижу, вам нравится этот корабль, – мягко проговорил он.

– Едва ли подобное может не восхищать. Во всяком случае – человека, которому приходилось носить военную форму. – Я пожал плечами. – Эта машина практически совершенна.

– Безусловно, безусловно, ваше сиятельство, – закивал Шестопалов. – Однажды и мы сможем построить что-то подобное – и даже превзойти германских инженеров. Боюсь, уже скоро подобные корабли станут необходимостью.

– Я лично знаю пятерых… нет, пожалуй, даже шестерых Одаренных, способных пробить эту броню. – Я похлопал по стальному борту. – Но не могу не согласиться с вами, господин полковник. Мир меняется куда быстрее, чем хотелось бы – и нам остается только пытаться угнаться за ним… А Рейх уже сейчас делает подобные машины.

– Думаете, война неизбежна?

Не знаю, собирался ли Шестопалов задать этот вопрос – или слова вырвались нечаянно, против его собственной воли. Но, так или иначе, он затронул тему, которая на самом деле волновала больше всего. Пожалуй и меня тоже – разумеется, после исхода завтрашней операции.

– Война? Многие в Государственном совете готовы обвинить немцев во всех бедах Империи, – вздохнул я. – И на границах Привислинских губерний сейчас неспокойно. Одному Богу известно, во что это может вылиться.

– Увы. – Шестопалов склонил голову. – Признаться, я до последнего не верил, что подобное возможно. Но теперь…

– Не верили?

– Нет, ваше сиятельство. Мне не хуже вас известно, чему учат юнкеров военных училищах. – Шестопалов улыбнулся одними уголками рта. – Преподаватель или ротный произносит «потенциальный противник» – и имеет в виду Священную Римскую Империю германской нации.

– И это вас удивляет? – Я вспомнил свой первый разговор с Куракиным. – Рейх обладает одной из сильнейших армий в Европе, если не сильнейшей. Военная промышленность…

– Все это, безусловно, верно, – кивнул Шестопалов. – Более того – немцы всегда были весьма амбициозны. Но мне трудно представить себе, что германский кайзер отважится на открытое противостояние с Россией.

– Даже сейчас? – усмехнулся я.

– Да. И даже с такими машинами. – Шестопалов шагнул вперед и коснулся борта. – Этот крейсер стоит несколько миллионов рублей… или примерно вдвое больше германских марок. И, как вы верно заметили, его – теоретически – может уничтожить всего один сильный Одаренный. И все же даже аппарат, подавляющий родовую магию, не способен мгновенно изменить расклад сил. Рейх обладает колоссальным военным потенциалом – но он, фактически, рассредоточен едва ли не по всей Европе. Войска подчиняются региональным правителям. Единое командование, конечно же, присутствует, но скорее формально. И даже огромное войско при таком раскладе не выдержит продолжительных военных действий на чужой территории. – Шестопалов на мгновение задумался. – Что, собственно, и доказал пример Наполеона Бонапарта полтора века назад. А российская армия при куда меньшей численности однородна. Ее величество может за несколько месяцев мобилизовать миллион человек и вооружить их. В случае потери западных территорий и даже самой столицы заводы на Урале и за ним способны обеспечить техникой…

– Опасные слова, господин полковник! – проворчал я. – Не советую вам говорить об отступлении за Урал – даже тем, кого вы считаете достойными доверия.

– Да… конечно, ваше сиятельство. – Шестопалов зажмурился и тряхнул головой так, что едва не уронил с носа очки. – Но я лишь хотел сказать, что Россия выиграет войну – даже в таком случае! Мы можем проиграть несколько битв, отойти от границы – а потом непременно…

– А вас не смущает цена, которую придется за все это заплатить?

Слова Шестопалова звучали разумно, да и двусмысленного в них на самом деле было не так уж и много – но я почему-то вдруг почувствовал самую настоящую злость. Будто сама мысль о масштабной войне с Рейхом вызвала у меня приступ зубной боли.

Видимо, от этого я и зыркнул так, что бедняга полковник втянул голову в плечи и попятился, рискуя запнуться и свалиться на палубу. А мне стало стыдно: в самом деле – едва на сорвался на крик, да еще и буквально на ровном месте…

– Пожалуй, нам всем стоит немного отдохнуть. – Я заложил руки за спину и неторопливо двинулся в сторону мостика. – Хватит разговоров. Завтра тяжелый день.

– Разумеется, ваше сиятельство. – Шестопалов с явной охотой закивал – видимо, радовался, что не попал под раздачу. – Где прикажете вас искать… если вдруг?.. Вы займете капитанскую каюту?

– Да, вероятно, – усмехнулся я. – В каком то смысле, я ведь теперь – капитан.

Цепь с тяжеленным якорем еще гремела, втягиваясь и занимая положенное ей место под палубой, а «Бисмарк» уже разворачивался. Чуть подался вперед – и тут же принялся забирать влево, будто отмеряя флагом на носу пролеты Дворцового моста один за одним. Так близко, что на мгновение я даже успел испугаться.

– Зацепим… – едва слышно прошептал кто-то – кажется, Шестопалов.

– Не зацепим.

Рослый дядька в форме капитана военного флота – то ли кто-то из Гагариных, то ли дальний родственник старого князя Юсупова – был немногословен. Зато дело свое знал, похоже, отлично: штурвал в его руках крутился, как бешеный, и громадина крейсера подчинялась. Прошла чуть ли не вплотную к могучим каменным опорам и вскоре нацелилась форштевнем прямо на Кунсткамеру, втискиваясь поперек в опасно-узкое русло. В этом между двух берегов Невы прогулочные и торговые суденышки порой сновали разве что не десятками, но для огромного «Бисмарка» простора оказалось маловато, буквально на грани. Я до последнего опасался, что несколько километров до устья придется идти задним ходом – и все же рулевой справился. Крейсер лег на курс и понемногу набирая ход устремился к заливу.

Благовещенский мост еще даже не начали сводить, так что его мы тоже проскочили без труда. Разве что несказанно удивили суетившихся на неразведенных пролетах городовых и техников. За почти полгода они наверняка уже успели привыкнуть, что «Бисмарк» остается у набережной, понемногу превращаясь в неотъемлемую часть городского пейзажа – почти такую же, как Зимний, Адмиралтейство или возвышающейся над водой шпиль Петропавловской крепости.