Классическое образование и учителя

Любая система образования предусматривает универсальность и усредненный подход, тогда как выдающиеся достижения – всегда результат исключительной деятельности индивидуума. Именно поэтому многие яркие личности не проявили себя в школе, ибо там их выход за рамки среднего казался следствием какого-нибудь негативного влияния со стороны. Любые творческие порывы являются результатом импульсов свободы, а едва ли не всякая школа цербером стоит на страже проявлений вольности духа, считая их вредными и недопустимыми. Наверное, поэтому из плеяды известных людей, оставивших след в мировой истории, не столь многие оказались счастливыми обладателями классического образования. И еще меньше из них на это образование ориентировались. Тем не менее, отвергать значение и влияние яркого окружения не стоит; важно вынести правильные уроки из его формирования.

Пожалуй, первое, о чем следовало бы непременно упомянуть в контексте группового образования – то есть в школах, лицеях, гимназиях – Царскосельский лицей Александра Пушкина. Это был, без преувеличения, достойный образовательный проект, хотя и высокопарный, но на редкость амбициозный и неожиданно глубокий. По задумке тогдашнего министра Михаила Сперанского в двадцати верстах от российской столицы было создано особое учебное заведение закрытого типа для очень небольшого числа дворянских детей. Последняя деталь ключевая – речь идет не о массовом образовательном проекте, а об отдельном, особо подготовленном и организованном заведении всего на тридцать мест. Поэтому, на самом деле, образование Пушкина никак нельзя отнести к «массовому образовательному продукту»; стоит лишь вспомнить невиданный ажиотаж, вызванный открытием лицея. В учебное заведение попали фактически только дети из самых известных семей, одаренные, прекрасно подготовленные в домашних условиях. Сам факт их предварительного отбора также нельзя игнорировать, ведь для их детского восприятия это уже была искусственно сформированная, почти неигровая конкуренция, состязание за личную эффектность и неординарность. Каждый старался проявить себя, хотя для мальчиков это была особая форма экстравагантной игры. В учебном заведении порой важнее всего окружение, и не случайно одноклассник Пушкина по лицею записал о будущем великом поэте, что он, «живши между лучшими стихотворцами, приобрел много в поэзии знаний и вкуса».

Не стоит, однако, вдаваться в детали учебы и становления Пушкина – они известны многим и, как случается с формированием гения, слишком многоплановы и фактурны, чтобы можно было вычленить из них непосредственно учебу. В жизни великого русского поэта лицей являлся одним из факторов лепки его личности, впрочем, значимым ровно настолько, чтобы не оставить его без внимания. Более того, из воспоминаний Корфа, записанных Вересаевым, следует, что в лицее Пушкин «решительно ничему не учился, но как и тогда уже блистал своим дивным талантом, и, сверх того, начальников пугали его злой язык и едкие эпиграммы, то на его эпикурейскую жизнь смотрели сквозь пальцы… Вспыльчивый до бешенства, вечно рассеянный, вечно погруженный в поэтические свои мечтания, с необузданными африканскими страстями, избалованный с детства похвалою и льстецами, Пушкин ни на школьной скамье, ни после, в свете, не имел ничего любезного и привлекательного в своем обращении». Отметим лишь некоторые нюансы, нерасторжимо связанные с его заоблачным полетом, подтверждающие, однако, вторичность даже такого образования для человека, слишком свободного от норм. С раннего детства и до последних дней поэт оставался эгоцентричной личностью; в лицее Пушкин не стал менее раздражительным, его неустойчивая психика с цикличными сменами настроения не способствовала росту симпатии к нему. Другими словами, Пушкин вовсе не желал быть в учебном заведении покладистым, внимательным, заслуживающим доверия и похвал взрослых наставников. Напротив, благовоспитанность он легко заменил ершистостью, а уверенность в собственной одаренности он вынес гораздо раньше – с раннего детства. Поэтому лицей как воспитательная система не оказал на Пушкина сдерживающего влияния, и именно в этом главный итог учебы непреклонного гения.

Через схожие ситуации прошли и другие воспитанники классической системы образования. Интересным является пример Николая Рериха. Прежде чем упоминать университет и школу, необходимо отметить особую роль детского чтения захватывающих исторических книг: легенд, сказаний, былин. В частной гимназии Карла Мая у будущего мыслителя пробудились пытливость и острый интерес к познанию. А доминирование в обучении познавательных игр, всяческое и безоговорочное поощрение и ободрение любых инициатив имели решающее значение в становлении личности. Обычный для школ обмен послушания на поощрение отсутствовал, и это открывало ученикам частной школы путь к невиданной свободе. В итоге гимназист с удовольствием читал Гете в оригинале, удивлял обширными познаниями в географии, самостоятельными переводами Демосфена, необыкновенной страстью к рисованию. Все это проистекало из непринужденного открытия мироздания и в атмосфере исключительной доброжелательности. Учителя выступали, как и должно, ненавязчивыми поводырями. Университет же просто стал дополнением в сформированной системе познания, к тому же отец спровоцировал первую серьезную фрустрацию выбора. Проигнорировав намерение сына стать живописцем, настойчивый родитель вынудил его окончить юридический факультет, но сын принял нестандартное решение совмещать эту учебу с Академией художеств. Если бы молодой Рерих не прошел свою первую в жизни борьбу с запретом и не выбрал в качестве главного ориентира дух свободы, его жизнь могла бы сложиться совсем по-другому. К счастью для своего будущего, он осознавал, что слепое послушание не является добродетелью, и поэтому предпочел смело идти на зов внутреннего голоса. Знакомство с работами Репина, Шишкина, Васнецова, Сурикова, Куинджи заложило основы для стиля. А то, что студент Рерих сам должен был позаботиться о дополнительном заработке и разрывался между учебой и живописью, укрепило его самостоятельность, веру в себя, создало железную конструкцию незыблемой самооценки. Пожалуй, следующей вехой в его жизни стала поездка к великому старцу Толстому, который похвалил полотно молодого художника. Оценивая роль классического образования в становлении Рериха, можно отметить, что главным импульсом стала свобода выбора на всех этапах формирования личности. Проявление интереса к тем или иным дисциплинам было следствием личных побудительных мотивов, рефлексией на знакомство с книгами, картинами, историей. Индивидуальные решения в конце концов привели его к делу всей жизни. Частная школа и университет, таким образом, придали фон и остроту его поискам, но никак не явились принципиальными условиями его выбора. При этом гимназия сыграла несоизмеримо бoльшую роль, такую, что университет уже фактически не имел весомого значения и даже был в какой-то степени дополнительной нагрузкой.

Современные ученые, политики, различные специалисты гуманитарного толка нередко оказывались выходцами из стен престижных учебных заведений. Там они получали и основы широкоформатных знаний и навыки выстраивания отношений в коллективах. Такое образование, тем не менее, несло эффект «дополнительности». Президент Соединенных Штатов Америки Франклин Рузвельт может послужить прекрасным лекалом для прототипа самоуверенного, ясно видящего цель и в какой-то степени беспринципного карьериста. Единственный сын состоятельного землевладельца и предпринимателя и «чрезвычайно благородной» домохозяйки был слишком часто обласкан своей матерью. Весьма любопытно, что он даже не посещал начальную школу, получив домашнее образование под руководством матери и гувернантки. Только подростком франклин стал воспитанником привилегированной частной школы для отпрысков из семей высшего общества. В этом специализированном социуме его обучали и готовили играть роль представителя «белой кости», «сливок» общества. Учеба имела второстепенное значение в сравнении с воспитанием манер, оттачиванием жизненной позиции, постановкой целей и другими жизненно важными нюансами. Впрочем, даже в далекой от идеальной академической цитадели юноша не блистал знаниями, не имел непоколебимой тяги к постижению наук, не отличался успехами в спорте. Он, скорее, вел себя подобно баловню судьбы, в легкие которого мать вдохнула воздух непокорства, надменного нонконформизма и сухого прагматизма. Правда, в престижнейшем Гарвардском университете он изменился, а выбор в качестве специальности истории и государственного управления уже был намеком на его амбиции и растущие непомерные желания совершить в жизни нечто важное. Наконец, незадолго до женитьбы на дальней родственнице Элеоноре (как утверждают многие исследователи, это был ключевой шаг периода его становления) Рузвельт стал еще и студентом школы права Колумбийского университета, а после ее окончания прошел практику в качестве юридического консультанта в одной из влиятельных фирм. Итак, что дала честолюбивому молодому человеку учеба в престижных учебных заведениях? Если говорить о знаниях, то, пожалуй, стандартный набор, обеспечивающий становление в социуме сынка богатых родителей. Если рассматривать вехи его политического восхождения, то тут, скорее, на первый план выступают качества его характера, мало связанные с учебой, а также специальные знания и навыки, появившиеся в результате увлечений. К примеру, будучи помощником морского министра, франклин Рузвельт лихо конвертировал свои обширные знания военно-морского дела в усиление американского флота, чем обратил на себя определенное внимание политиков и чиновников. Тем не менее, его близкий друг и соратник, журналист Луис Хоу, заявил, что, «возможно, франклин, никогда не стал бы президентом, если бы его не поразила болезнь». Именно роковой случай обострил его мотивацию, активизировал, позволил применить обширные пассивные знания. Именно крупная проблема сделала возможным применение того образовательного багажа, который, возможно, оказался бы невостребованным, не случись большого несчастья на физическом уровне.