Хозяин заявил, что на следующий день мы должны обязательно попробовать куропатку по-толедски. Скажу я вам, что после первого блюда, довольно гигантских размеров, не менее гигантская куропатка привела нас в ужас, съесть это все было просто невозможно!

В самый первый обед я попросила меню, чтобы выбрать десерт, а хозяин замахал руками:

– Нет-нет, не заказывай десерт, я сам знаю, что тебе принести.

Мы и закусок самых разных напробовались, и в знаменитый сыр манчего, особенно выдержанный, я влюбилась. Дома по возвращении первым делом приготовила фрикадельки – альбондигас.

Вечером мы садились на площади Аюнтамьенто у собора за вынесенные на нее столики старинного ресторанчика с бокалом бренди. И спускалась ночь, и луна вставала маленьким бледным кругом над шпилем мэрии.

Эта площадь прекрасна и утром, пустая и залитая лучами утреннего солнца.

В один из вечеров на площади остановился шикарный лимузин и рядом машина охраны. Выбравшись из автомобиля, за столик на площади взгромоздился полный пожилой сеньор.

Седой официант в бабочке из знаменитого ресторана «Аурелио» принес на подносе несколько бутылок виски на выбор, и сеньор долго нюхал пробку сначала у одной, потом у другой бутылки. Минут через двадцать, когда мы возвращались той же дорогой, он все еще нюхал, не в силах сделать выбор.

С нами было проще, нам принесли три бутылки хересного и не хересного бренди, мы особо не нюхали, предпочитали выбирать, пробуя, а заходящее солнце играло в бокале «Торрес Империал»… или, на следующий вечер, «Миленарио»…

Толедский собор – один из моих любимых соборов Европы. Дело не только в картинах знаменитых испанцев, итальянцев и голландцев, его украшающих, но и в освещенных солнцем, словно живых, фигурах в одном из его нефов, и невероятно счастливом лице Мадонны-Матери, чей подбородок нежно трогает Младенец Иисус.

Одним из главных толедских потрясений оказался Эль Греко. Однажды я вдруг поняла, что даже Гойя в мадридском музее Прадо уже не производит былого впечатления, все померкло перед Эль Греко.

– У этой картины эффект 3D! – ошеломленно сказала я, впервые увидев «Погребение графа Оргаса» в церкви Сан-Томе. Странно, в альбомах и книгах Эль Греко совершенно не производил такого впечатления, как «вживую». У него невероятно яркие, объемные картины. «Погребение» висит в одном из залов собора, с отдельным входом с боковой улицы. Ты входишь – и оказываешься с картиной один на один.

Вместе с нами в Сан-Томе пришли человек пять подростков, долго выгребали мелочь из карманов на билет, а потом тихонько переговаривались, обсуждая картину.

– Увы, – сказали мне потом, в ответ на мои восторги: вот ведь, совсем еще дети, а пошли к Эль Греко! – не все, ох, далеко не все такие…

– Это ворота прощения грехов, – раздался голос позади меня, когда я смотрела на резные готические украшения толедского собора, – они открываются лишь раз в год, во время праздника Тела Христова. А в остальное время – только для папы римского и для короля.

Собор Толедо

Собор меняет свой цвет, он может казаться серым, становится желтым под ярким солнцем и розово-золотым на закате. Но увы, с той давней первой ночи я больше ни разу не увидела степных орлов на его шпилях.

А потом незнакомый молодой человек сказал:

– Зайдите в монастырь Санта-Изабелла. Там в подвале мастерская, посмотрите, как делают знаменитое «Дамаскене», не массовое.

И мы зашли, и в капеллу монастыря, и в маленький дворик, а потом и в подвал, где, согнувшись, сидели мастера, в чьих руках дамасская сталь превращалась в ювелирные и оружейные шедевры. Мне показали, как сталь покрывается золотыми и серебряными нитями, дали подержать в руках катушку с золотой нитью.

Одни из ворот в старый город Толедо

В маленькой галерее на стенах висели шпаги, мечи и прочая красота, сделанная здесь же, в мастерской, и совсем не такая, как массовая продукция в туристических магазинах на каждом углу.

Среди средневековых улочек Толедо я примирилась с отсутствием в Испании в легкой доступности любимых каменных борго. Еще поняла, как сильно арабы и испанцы прошлись по итальянскому югу, где и городки, и улочки вот такие же – арабские и испанские одновременно.

Здесь унылые ламанчские степи сменяются камнями и скалами, среди которых проложены дороги, бурлит Тахо, чередуя маленькие плотины и зеркально-чистую гладь воды, в которой отражаются средневековые мосты и ворота, ведущие в город.

В двух шагах от собора на маленькой площади спрятался Горький колодец.

…Ночь спустилась на Толедо, погасили свет в богатом особняке, разошлись спать слуги. И только красавица Ракель, дочь хозяина, не спит. Ждет она у дверей, ведущих на балкон, своего возлюбленного Фернандо.

Как и обещал, он появится, со шпагой, в малиновом плаще, и поднимется по плющу, обвившему стену, на балкон.

Но однажды, когда с 12 ударами колокола приблизится Фернандо к калитке в сад, пахнущий миртом и гвоздиками, появится тень с кинжалом в руке и вонзится кинжал в спину кабальеро. С криком выбежит во двор Ракель, но поздно, на камнях двора лежит лишь окровавленное тело…

С тех пор каждую ночь спускалась Ракель во двор, собираясь, словно на свидание, и лила слезы в колодец. И однажды бросилась она в воду, не в силах пережить своего горя.

Каменный колодец, полный горькой воды, покрыт плитой, до сих пор стоит он посреди узкой, убегающей вниз к реке улочки.

Здесь вечером зажигаются многочисленные фонари, а на углах домов висят связки сковородок, которые покачивает ветер, быки щеголяют в шапочках тореадоров. А вот здесь на балконе сядет вечером, расправляя оборки на цветастом платье, юная дама, и спустится ночь, и выйдет кавалер на балкон чуть выше прекрасной сеньориты с гитарой в руках.

Утром город залит розовым светом, а вечером его стены снова становятся золотыми.

Невероятная смесь религий, стилей, тайных учений древности – Толедо не похож ни на один город Испании. Да и в прочей Европе таких городов, вобравших в себя мудрость веков, религий и народов, только два – Толедо и Прага.

Идешь по маленьким знакам к старинной синагоге и к парку над Тахо (именно здесь происходило действие новеллы Фейхтвангера «Испанская баллада»), а за мавританским вокзалом в стиле мудехар, среди ламанчской степи вдруг вырастают зубчатые башни дворца Гальяна в маленьком оазисе кипарисов, где жила прекрасная Ракель.