— Да-а, — протянул озадаченно Алексей, оглядывая бабкину усадьбу, — чуть не провела нас Павла!

— Дак она не знала, с кем дело имеет! — самодовольно улыбнулся Илья. — Думает, наверно, сердешная, что мы и впрямь отвалили.

— Пусть думает. — Алексей подполз к краю оврага и, устроившись в траве, приказал Илье:

— Постарайся обежать огород незаметно и спрячься с другой стороны. И не спускай глаз с дома. Если появится кто-то, помимо бабки, непременно дай мне знать. Допустим, покрякай уткой.

— Нет, я лучше филином ухну, — предложил Илья. — Столько раз ухну, сколько человек замечу.

— Мне нужна девка. Не слишком красивая, рябая. Возможно, на сносях. Когда-нибудь она должна появиться во дворе или в окне…

— Девка так девка, — кивнул головой возница и юркой ящерицей скользнул в траву.

Прошло не менее часа. Мухи немилосердно одолевали Алексея, кузнечики оглушительно стрекотали, и если прибавить к отвратительному запаху и духоту, то этот час показался ему бесконечным. Солнце медленно склонялось к западу, тени деревьев удлинились и почти достигли оврага. Парусиновый костюм Алексея промок насквозь от пота, страшно хотелось пить, но он не мог покинуть свой пост. Самое обидное, что из дома до сих пор никто не показался. Илья также сигналов не подавал. Значит, с его стороны тоже было все спокойно.

Алексей стал уже подумывать, что совершил глупость, решившись на это изначально неудачное предприятие. Если бабка прячет Капитолину, то вряд ли позволит ей выйти в дневное время, а до ночи он не доживет, скончается от теплового удара или от жажды. Столь мрачные мысли посещали Алексея крайне редко, а еще он представил, какой разнос учинит ему назавтра Тартищев, и ему стало совсем тошно. Убить день неизвестно на что! Он начал побаиваться, что бабка заподозрила, что ее обвели вокруг пальца, и увела девку с глаз долой в то время, когда они с Ильей пробиралась сквозь травяные джунгли.

Темные тучи заходили над головой, стало заметно прохладнее, и Алексей вздохнул с облегчением. Прошел еще час, блеснули первые молнии, но глухие раскаты грома слышались издалека. Алексей уже смирился с мыслью, что ему придется убираться из Каинска несолоно хлебавши. И тут он заметил всадника. Тот выехал из леса на низкорослой монгольской лошадке. Придержав ее, постоял некоторое время на опушке.

«затем спешился и повел лошадь в поводу. К седлу был приторочен небольшой тючок, а сам всадник выглядел уставшим и запыленным. Он то и дело вытирал лицо войлочным капелюхом. Алексей, как ни пытался разглядеть его лицо, так и не сумел это сделать. Неопрятная копна волос свисала на глаза незнакомца.

Но кое-что в его поведении насторожило Алексея. Конечно, то, что он приехал в сумерках, само по себе не было необычным. Каждый волен в своих поступках! Но всадник повел себя странно. Передвигался он, пригнувшись, и беспрестанно оглядывался, словно лазутчик в тылу врага. И направлялся явно к усадьбе Павлины. Алексей привстал на коленях и вытащил из-за пояса револьвер. В этот момент ухнул филин:

Илья тоже заметил странного гостя.

Незнакомец же снял с седла тючок, похлопал лошадь по крупу, и она, покорно подогнув ноги, легла в траву. Следом в заросли чертополоха нырнул ее хозяин и быстро пополз к усадьбе.

Не размышляя ни секунды, Алексей метнулся ему наперерез. Но не успел. Илья оказался проворнее и опередил его на пару мгновений. Раздался истошный визг и следом отборный мат. Возница сидел верхом на поверженном незнакомце и сердито разглядывал правую руку с выступившими на ней каплями крови.

— Ну, шельма! — проворчал он. — Прокусил-таки! — И поднявшись, схватил свою добычу за шиворот и рывком поставил на ноги.

Алексей чуть не потерял дар речи от увиденного. Он ожидал чего угодно, но только не того, что именно этот человек навестит Павлину. Вернее, не Павлину, а свою сестру Капитолину.

— Гришка? Ты как здесь очутился? — спросил он, удивленно разглядывая дурачка.

Тот молчал и, тихо поскуливая, пытался натянуть на плечо оторванный рукав старого-престарого армячишки.

— А ну говори! — замахнулся на него Илья. — А то…

Гришка, вжав голову в плечи и прикрыв ее руками, вдруг завизжал исступленно и, закатив глаза, повалился в траву.

И тотчас откликнулись собаки по всей округе. Чем сильнее верещал Гришка, тем яростнее они лаяли.

— Ну, язви тебя в корень! — воскликнул с досадой Илья и склонился над бьющимся в судорогах дурачком. — Припадочный, что ли?

— Давай тащи его в дом! — Алексей был раздосадован не меньше. — А я лошадь осмотрю. Может, найду что-нибудь интересное. — И поднял брошенный Гришкой тючок.

Илья подхватил того под мышки и потащил к усадьбе, кряхтя и ругаясь. Дурачок визжал не переставая. Судороги у него прекратились, но он принялся вырываться из рук возницы. Краем глаза Алексей заметил, что Илья отвесил Гришке приличного тумака, тот перестал сопротивляться, но по-прежнему орал благим матом.

Лошадь, несмотря на дурные вопли своего хозяина, лежала спокойно в траве, однако при приближении Алексея вскинула голову, глянула на него внимательным карим глазом и, вскочив на ноги, бросилась прочь. И как ни подманивал ее Алексей, какими ласковыми, а позже не слишком приличными словами ни одаривал, лошадь не подпускала его ближе чем на пару саженей. Иногда она останавливалась и, словно дразнила его, стояла некоторое время спокойно, расставив передние ноги и склонив голову. Вытянув вперед руку и льстиво сюсюкая, Алексей делал с десяток шажков, иногда почти дотягиваясь до свисавших с ее шеи поводьев, но подлая животина, дико заржав, вздергивала голову и уносилась прочь.

Наконец Алексей прекратил попытки поймать лошадь.

Ему стало жалко тратить на нее время. К тому же он не заметил на ней никаких посторонних предметов, и, значит, в плане улик она никакого интереса не представляла. Тогда он быстро развязал тючок и осмотрел его содержимое. Как и следовало ожидать, в нем оказались женские вещи: какие-то юбки, кофты, несколько аршинов байки и ситца и отдельно завернутые в вощеную бумагу большой кусок копченого окорока и жареная курица.

Алексей быстро уложил тючок и, подхватив его под мышку, бросился на помощь Илье. Тот уже довел задержанного до калитки на задах усадьбы и пытался протолкнуть его в нее. Но дурачок хватался руками за плетень, упирался ногами и голосил что было мочи:

— Ой, спасите, люди добрые! Убивают! Гришку бедного убивают!

Илья занес было кулак, чтобы отвесить поганцу затрещину, но Алексей перехватил его руку и приказал:

— Прекрати! Этим толку не добьешься!

На пару дела пошли веселее. И хотя Гришка оказался неожиданно сильным и увертливым парнем, сладили с ним быстро, затолкали в калитку и, заломив ему руки за спину, а голову пригнув к земле, поволокли через огород к дому Павлины.

Самое удивительное, что оттуда до сих пор никто не показался, хотя вопли дурачка и его призывы о помощи вполне могли поднять из могил обитателей деревенского погоста, чьи кресты виднелись в березовой рощице, откуда только что появился Гришка. Собаки во дворе продолжали бешено лаять и рваться с цепи. Но хозяева то ли вымерли в одночасье, то ли неизвестно чего выжидали. Вероятно, когда у их визитеров окончательно лопнет терпение.