— Разве это не полная бессмыслица, — спросила Нансия, — если учесть, что я уже знаю твое имя?

— Хм-м? Ах да… вот оно! — довольно хмыкнул Фористер, открыв доступ к новому сегменту компьютерной системы Саммерлендской клиники. — Совершенно бессмысленно, как большинство шпионских дел. И большинство дипломатических, если хорошенько подумать. Нет, мы не используем кодовые имена. Но мне всегда казалось, что будет забавно называться Икс-39.

— Вот как? — пробормотала Альфа бинт Герца-Фонг, сидя в своем кабинете. — А тебе не хотелось именоваться «неудачным образцом тестирования седуктрона 106, метка 7»? Если бы я знала, кто ты такой… — Она оборвала себя на полуслове этой тщетной угрозы. Теперь она знает. И если Фористер сделает ошибку и снова по какой-то причине явится в Саммерлендскую клинику, Альфа сможет отомстить.

Ни Фористер, ни Нансия не подумали проверить палубы корабля на наличие передатчиков — а даже если бы и проверили, то вряд ли нашли бы персональный «жучок» Альфы — тонкое, как фольга, устройство, снабженное метачипом, которое прилипало к любой пермасплавовой стене и, словно хамелеон, маскировалось под цвет своего окружения. Во время суматохи, возникшей при погрузке раненого «тела» в гравитубу, люди Альфы без труда сумели прикрепить один из «жучков» к стене центрального коридора Нансии. Отсюда устройство могло улавливать все происходящие в каютах разговоры, хотя голоса искажались из-за расстояния и наложения друг на друга.

В тот момент Альфа не могла сказать, какой инстинкт подтолкнул ее поместить здесь «жучок»; ей просто показалось, что слишком много сетевых переговоров велось вокруг этого корабля и его пилота, а значит, они могут оказаться куда более важными персонами, чем можно решить с первого взгляда. Как назло, поток данных, приходящий по Сети из Центра, был запечатан кодом, который Альфа еще не сумела взломать, так что «жучок» был ее единственным источником информации.

Однако он оказался весьма полезен в этом плане. Альфа не могла на себя нахвалиться за то, что поместила дорогостоящее устройство именно там, где это было необходимо. Постукивая пальцами по контрольной панели своего рабочего пульта, Альфа мысленно проверяла, что именно она сделала на данный момент и какие шаги предприняла, чтобы противостоять опасности. Ритм, выбиваемый ее пальцами, повторялся на экране в виде сплетения цветных линий, обрывающихся и меняющихся местами в гипнотическом танце.

Первым сюрпризом оказался голос Фассы дель Пармы. Оценив драматизм, который Фасса вложила в мольбы, обращенные к своему тюремщику, Альфа не была слишком удивлена, когда пленница быстро сломалась и начала выкладывать все, что знала о своих соперниках. Альфа всегда предполагала, что эта девчонка дель Парма не наделена тем, что необходимо для истинно делового человека. Слишком эмоциональна. Плачет во сне, а наяву злорадствует над своими жертвами. Реального успеха могут добиться такие люди, как сама Альфа или Полион, — хладнокровные, безжалостные, стоящие выше того, чтобы чувствовать торжество или страх, всегда сосредоточенные только на желанной цели.

К счастью, Фасса знала немного, она всегда была слишком тупа, чтобы думать не только о своих личных заботах. Альфа могла бы побиться об заклад, что эта маленькая плакса никогда бы не додумалась составить досье на каждого из своих соперников и собирать данные, которые при случае можно было выгодно продать. Все, что Фасса знала, — это слухи, инсинуации и рассказы с ежегодных встреч. Блэйз был жесток к туземцам, Альфа разработала незаконный препарат, Дарнелл проявлял полную неэтичность при захвате чужих компаний.

Ничего, кроме слухов! Без твердых улик, подкрепляющих эти россказни, Центр никогда не выдвинет обвинений, там сидят слишком умные люди, чтобы даже попытаться провернуть подобное. Альфа ухмыльнулась и хлопнула ладонью по панели, превратив компьютерную базу данных в беспорядочную смесь медицинского жаргона и бессмысленных символов, пересыпанную предложениями, наугад взятыми из учетных карт пациентов. Альфа подготовила эту программу несколько лет назад, на случай как раз такой компьютерной атаки, которую Фористер предпринял против нее сейчас. И, судя по обрывкам разговора между ним и Нансией, программа сработала. Ничего, пусть тратят время и силы на расшифровку кода, не имеющего никакого значения.

А пока они работали, Альфа предприняла меры в отношении еще одной существенной улики, на которую им указала Фасса дель Парма. Пальцы доктора задвигались быстрее, потом она снова хлопнула по панели, переводя компьютер в режим приема голосовых команд.

— Пошлите Байнеса и Мосса в мой кабинет… нет, в тестовую палату номер четыре, — произнесла она. Байнеса вполне можно было на некоторое время отвлечь от присмотра за «телом»: Калеб был слишком слаб, чтобы что-либо предпринять, к тому же за ним через коммуникационную клипсу следил его корабль.

Альфа не думала, что в ее кабинете есть «жучки», однако абсолютно уверенной она могла быть только в отношении тестовой палаты 4, представлявшей собой сверкающее пермасплавом помещение без малейшей щели в стенах, без какой бы то ни было мебели, кроме металлических скамей и стола. Альфа финансировала сооружение этой палаты на доход, полученный от первой нелегальной продажи седуктрона. Официально указывалось, что палата предназначена для проведения экспериментов с биоактивными веществами; чрезвычайная простота дизайна требовалась для того, чтобы по завершении опыта помещение можно было полностью стерилизовать.

И для данных целей эта палата служила вполне неплохо. А подрядчик, который установил сеть электронных импульсных устройств под пермасплавовой оболочкой, сделав помещение непроницаемым для любого внешнего мониторинга, умер от передозировки «блажена» вскоре после завершения строительства. Альфа качала головой и вздыхала, что никогда бы не заподозрила этого человека в наркомании. А тайна комнаты была сохранена.

Байнес и Мосс действительно были наркоманами. Альфа «излечила» их от тяги к «блажену», нашла им работу в клинике, а потом объяснила им, что зависимость от «блажена» была просто вытеснена куда более серьезным препаратом, разновидностью седуктрона с очень нехорошим побочным эффектом: если жертву лишить регулярной дозы этого лекарства, то неизбежен полный отказ нервной системы. Альфа экспериментировала со слабоактивной формой седуктрона, которая создала бы постоянный рынок сбыта препарата среди тех, кто хоть раз попробовал этот наркотик, но получившийся в результате опытов седуктрон-Б4 оказался излишне действенным. Альфа даже побоялась выпускать его на черный рынок. Однако он был чрезвычайно полезным для того, чтобы создавать преданных слуг. Потребовались всего лишь одна или две тщательно спланированные по времени задержки с дозой, чтобы убедить Байнеса и Мосса в том, что их единственная надежда на жизнь заключается в абсолютной верности по отношению к Альфе. Она тщательно выбирала свои орудия: оба ассистента были достаточно опытны в медицине, чтобы оказаться ценными помощниками, но слишком тупы, чтобы воспроизвести цикл создания седуктрона. Если Альфа умрет или будет арестована, Байнес и Мосс умрут тоже: неотвратимо, медленно и мучительно.

Альфа, как обычно, почувствовала молчаливое удовлетворение при виде людей, для которых ее жизнь была — в самом буквальном смысле — так же ценна, как их собственная. «И как бы эта маленькая плакса Фасса ни использовала свою сексапильность, ни один из страдающих по ней мужчин не будет заботиться о ее жизни так, как эти двое заботятся о моей». Доктор бинт Герца-Фонг отдавала указания быстро и четко, ожидая немедленного повиновения. Пациент, значащийся в списках Саммерлендской клиники как Вариан Александер, должен быть переведен в бесплатное крыло больницы немедленно. Там как раз была пустая койка — в отделении номер шесть, куда помещали алкоголиков и «блаженных», пытающихся излечиться от пагубных пристрастий; в данный момент этот пациент хорошо впишется в эту компанию.