Хотя платье этого не требовало, я стянула стринги и перешагнула их, оставшись абсолютно голой, не считая забинтованной ноги. Кому угодно мой вид показался бы довольно глупым, но только не Кэмдену. В его глазах я видела себя фениксом, восстающим из пепла, как тот, что был наколот на его бедре. Теперь я стала его татуировкой.

Медленно подойдя к нему так грациозно, как мне ещё никогда не удавалось, откинув плечи и высоко держа голову, я жестом указала на платье.

– Поможешь мне?

Он облизнул губы, возможно, сам того не желая, но меня тут же ожгло между ног. Он наклонился, взял платье, медленно расстегнул молнию сбоку, не глядя мне в глаза. Я закинула руки за голову, выставив вперёд обнажённую грудь. Он поднял платье над моей головой, набросил на меня, проведя по соскам костяшками пальцев, и я сжала губы, не в силах подавить дрожь.

Он натягивал на меня платье так медленно, словно это требовало усилий. Моя кожа напряглась, вожделея. Он подошёл ближе, чтобы накрыть платьем мои бёдра, и положил на них руки. Подол платья тихо опустился на пол.

Полностью одетая, я опустила руки. Он был так близко, слишком близко. Его ладони обжигали мне бёдра.

– Спасибо, – прошептала я, отводя глаза от его горящего взгляда.

– Ещё кое-что, – сказал он, отойдя чуть в сторону. Наклонился и, порывшись в сумке, вынул небольшую коробочку. Прежде чем я успела что-то сказать, раскрыл её, и я увидела сверкающие тяжёлые серьги с бриллиантами на голубовато-серой бархатной подкладке. Я никогда не видела так близко такого сияния.

И пусть даже Кэмден купил их на украденные деньги, пусть даже мы так шикарно оделись, чтобы отмыть эти деньги, всё это подтверждало мои слова о Золушке. Я чувствовала себя принцессой.

– Они прекрасны, – сказала я, взяв коробочку из его рук. Наши пальцы соприкоснулись. – Спасибо. Наверное, осталось накраситься и уложить волосы.

Он просиял улыбкой и отшагнул в сторону.

– Я знал, что ты это скажешь.

Я улыбнулась ему и, взяв косметичку, скрылась в ванной. Лишь закрыв за собой дверь, я выдохнула. Сердце колотилось с бешеной скоростью, напряжение нарастало с такой силой, что мне пришлось бежать от него. В тот момент, когда я решила довериться Кэмдену, мне вновь захотелось отдать ему своё тело. И, видимо, первым шагом стала татуировка.

Заколов волосы шпильками, я нанесла классический макияж: чёрную подводку, красную помаду. Серьги, самые прекрасные в мире, отражались в свете ванной, блики играли на моих плечах, как танцующая волшебная пыльца.

Выйдя в зал, я увидела Кэмдена у бара, разливавшего по бокалам шампанское. Мне показалось, что, ещё подходя к нему, я услышала щелчок пробки.

Он выглядел… нет, не имеет смысла пытаться описать, как он выглядел. Всё равно ничего не вышло бы. Он был одет в великолепно сшитый, изысканный и соблазнительный смокинг. Блеск его чёрных лацканов, галстук-бабочка в сочетании с взъерошенными чёрными волосами, кольцо в носу и очки… Он казался настоящим шпионом. Мне пришлось сжать зубы, чтобы моя челюсть не упала на пол.

– Ну и ну, мистер Бонд, – сказала я, приблизившись.

– Ну и ну, мисс Уотт, – ответил он, протягивая мне бокал. Пузырьки сияли и искрились. – Пора опорочить этот город.

Мы чокнулись бокалами.

Разодетые в пух и прах, мы с Кэмденом обращали на себя все взгляды, куда бы ни заходили. Сотрудники казино смотрели на нас с уважением, а не настороженностью. Мы выглядели как положено и вели себя как положено, не вносили разом сумму больше семи тысяч долларов, и это позволило нам не навлечь на себя подозрение. Одним казино мы, конечно, не собирались ограничиваться. Для начала посетили «Космополитан», следом «Монте-Карло», потом отправились в «Венециан», «Палаццо», «Уинн» и, наконец, «Белладжио». Оставили его на десерт. Моя нога сильно болела и зудела, лямки туфель, усеянные стразами, нещадно впивались в кожу, но мы внесли двадцать пять тысяч и двадцать четыре из них отмыли. Мы потеряли только одну тысячу за всё время нашей беготни, так что можно было назвать нас молодцами.

До изысканного «Белладжио» мы добрались к часу ночи, до смерти уставшие. Нам позволяли продержаться только «Рэд Булл» и кофе, алкоголь мы старались пить по минимуму. Весь вечер мы были на взводе, и лишь к полночи – часу Золушки – немного расслабились. Я решила, что на сегодня мне хватит, со своей задачей мы справились. Кэмден же захотел поиграть в «блэк-джек» на свои деньги. Немножко, просто ради развлечения. Было приятно сидеть с ним рядом эдакой «фам фаталь» и подсказывать, брать или не брать ещё карту. К тому же за другими игроками было интересно наблюдать. Когда я не заглядывала Кэмдену через плечо и не следила, чтобы кольцо на соске не выпирало из-под кружев, я смотрела на всех этих людей и думала, какую историю они могут рассказать.

– Выпить хочешь? – спросила я, наклонившись к уху Кэмдена, придвигавшего к себе карты. Да, ещё мне доставляло удовольствие делать вид, будто мы пара из высшего общества. Я шептала ему на ухо всякую чепуху, дышала ему в затылок и метала в него двусмысленные взгляды. Это было игрой и в то же время не было.

– Да, пожалуй. – Он передал мне купюру. – Что-нибудь, что поможет мне побыть в форме ещё час.

Я коварно улыбнулась, взяла купюру и стала, крадучись, пробираться сквозь лабиринт столиков и автоматов к бару. Крадучись – потому что в таком наряде трудно было не чувствовать себя Джессикой Рэббит[19].

Почти в любом казино есть несколько баров; тот, что с закусками, – обычно посреди первого этажа. Бармену я нравилась, поэтому он делал мне хорошие скидки на крепкий алкоголь, а «Рэд Буллом» поил вообще бесплатно. От столика Кэмдена, расположенного позади нескольких автоматов, бар был расположен довольно далеко, так что видеть друг друга мы не могли, но могли писать сообщения. Телефон я ему вернула.

Видимо, во всех остальных барах закончились напитки, потому что прямо передо мной выстроилась очередь пьяных молокососов. Я пыталась привлечь внимание бармена, и, хотя он меня увидел, не мог же он забить на всех остальных.

Я думала, стоять ли в очереди или поискать в другом баре, пусть даже там не будет того, что мне нужно, но тут мой телефон запищал. Подумав, что это Кэмден, я достала телефон из сумки. На экране загорелся незнакомый номер и сообщение. Всего одно слово.

Привет.

Код – 228. Билокси.

Не думаю, что слово «привет» когда-нибудь было таким жутким. Я едва не уронила телефон. Но не уронила. Написала сообщение Кэмдену:

SOS.

Сунула мобильник обратно в сумку, сглотнула. Руки дрожали, начала кружиться голова.

Я знала, чей это номер. Он был написан на слепленном наспех объявлении о розыске. Я надеялась, что Кэмден правильно меня понял. Мы обсудили заранее, что делать при самом плохом развитии событий, обсудили всевозможные варианты и планы. И вот это произошло.