– Ну вот, теперь у тебя теплые губы. Кэтрин молча кивнула.

– Я собираюсь снять халат и лечь с тобой в постель. Согласна?

Она снова кивнула, глядя на Монкрифа как завороженная, во все глаза. Одним движением он сбросил шелковый халат и повернулся, чтобы швырнуть его на ближайший стул.

У Монкрифа были гладкие бедра, мощные голени. Под лопатками мышцы поднимались буграми. Глаза Кэтрин опустились к ягодицам, таким твердым и совершенным по форме, что у Кэтрин возникло абсурдное желание взять их в ладони.

Когда Монкриф обернулся, лицо Кэтрин горело, но не от его наготы, а от собственных дерзких мыслей.

– А теперь я тоже хочу увидеть тебя обнаженной.

– Хочешь? – растерянно пискнула Кэтрин. – Это необходимо?

– Так принято.

Она никогда не обнажала своего тела перед Гарри, но подобное признание прозвучало бы сейчас неуместно.

Монкриф обошел кровать и сел с другой стороны. Кэтрин оказалась к нему спиной и порадовалась этому.

– У тебя красивое тело, Кэтрин. Я так и не смог забыть его с тех пор, как впервые увидел тебя обнаженной.

Кэтрин обдало жаром, потом по коже пробежал холодок.

– Ты поэтому женился на мне? – спросила она, поворачиваясь к Монкрифу. Муж, закинув руки за голову, откинулся на подушки и выглядел в этот момент так возмутительно раскованно, что в своей ленивой наготе мог бы позировать в качестве сатира. Мысли Кэтрин смешались, она повторила: – Потому что увидел меня голой?

Вместо ответа он притянул ее к себе, перекатился на постели так, что Кэтрин оказалась почти под ним, наклонился и прошептал:

– Частично поэтому. А может быть, я сразу возжелал тебя и решил уложить в свою постель.

Кэтрин не могла ничего ответить, Монкриф слишком сильно прижимал ее к кровати. Его стержень оказался у нее между бедер, и если бы она двинулась, он вошел бы в нее. Монкриф наклонился, поцеловал ее в губы и тут же отстранился, а Кэтрин испытала странное разочарование.

– Разве ты не собираешься все сделать? Или ты будешь меня только целовать?

– А тебе не нравятся поцелуи? – спросил Монкриф и провел пальцем по ее нижней губе.

– Нравятся, – призналась Кэтрин и сама себе удивилась – раньше ей не очень нравилось целоваться.

Губы Монкрифа казались очень умелыми, в его дыхании ощущался аромат специй. Кэтрин захотелось самой ответить на его поцелуй, но Монкриф опередил: стиснул ее сильнее, припал к губам и резким движением проник в ее рот языком.

Как странно, что ртом можно, ощутить столь многое! У Кэтрин даже по губам побежали мурашки. Кожа стала такой чувствительной, что каждое новое прикосновение заставляло ее вздрагивать. Она прижалась к его шее, губами чувствуя биение пульса, мощного и быстрого. Кэтрин вдруг захотелось лизнуть его кожу. Она оказалась соленой. От этого нежданного прикосновения Монкриф вздрогнул.

Монкриф стал медленно и аккуратно снимать с нее пеньюар. Его осторожность вдруг стала раздражать Кэтрин, захотелось заставить его поспешить, но она промолчала, целиком отдавшись новым ощущениям.

Теплая ладонь Монкрифа властно легла на ее сосок. Чувствуя, как жар заливает все тело, Кэтрин дугой выгнулась навстречу этому прикосновению и сама притянула голову Монкрифа для поцелуя.

Внезапно Монкриф отстранился и приподнялся на локте.

– Гарри дурак.

Слова прозвучали так неожиданно, что Кэтрин растерялась.

– Почему, черт возьми, этот идиот мог смотреть на других женщин, когда у него была ты?

Он встал, посадил Кэтрин и очень спокойно снял с нее рубашку.

– Страшно подумать, что бы ты с ней сделал, будь она черной, – улыбнулась Кэтрин, ожидая, что ответом ей будет раскатистый смех, но Монкриф вопреки ожиданиям нахмурился.

– Черт возьми, Кэтрин, умеешь ты рассердить мужчину!

– Монкриф, ты разозлился? Если так, то, может быть, нам следует подождать другой ночи?

– Я сержусь не на тебя, Кэтрин. Наверное, на себя, на обстоятельства. Но на тебя – никогда. Кроме того, боюсь, что больше ждать я не смогу, – твердо заявил он, мягко подтолкнул Кэтрин на подушки и шепотом добавил: – Я этого просто не переживу.

Кэтрин попыталась прикрыться руками, но Монкриф крепко взял ее за кисти.

– Кэтрин, у тебя самое прекрасное тело, какое я только видел. Оно, от плеч до щиколоток, будто очерчено одной безупречной линией. Изяществом ты похожа на греческую статую и кажешься мне живым воплощением женственности.

Она прикрыла глаза.

– Я смущаю тебя?

– Да, – прошептала Кэтрин.

– У тебя не может быть причин для смущения. В твоем теле нет ни единого недостатка, ни единого пятнышка. Ты совершенна, как Ева.

Кэтрин распахнула глаза.

– А теперь ты еще и кощунствуешь. Викарий отругал бы тебя за это.

– Пусть добавит эти слова к списку моих многочисленных прегрешений.

Монкриф легонько провел по ее боку. Когда ладонь легла ей на грудь, Кэтрин снова закрыла глаза, наслаждаясь мягкой нежностью прикосновения, но Монкриф почти сразу убрал руку. «Дотронься до меня снова!» – взмолилась Кэтрин, но мысленно, и подалась вслед за его ладонью. Монкриф как будто услышал беззвучный приказ и провел пальцами по напрягшемуся соску, легонько стиснул ей грудь. Кэтрин показалось, что прошла вечность, прежде чем он дотронулся до соска губами. Она застонала и закусила губу, когда Монкриф склонился над другой грудью, потом прижала его голову к себе, молча, умоляя не прекращать ласку, стояла полная тишина, в которой слышались только звуки учащенного дыхания. Казалось, эти двое заняты тяжким трудом – трудом любви. Его пальцы метались по всему ее телу, исследуя и узнавая каждый уголок – сгибы локтей, колени, живот. Кэтрин слегка раздвинула ноги, как будто приглашая его дерзнуть. Монкриф, должно быть, понял, потому что запустил пальцы в гущу курчавых шелковистых волос на лобке, но дальше не двинулся.

Ее губы сами собой прошептали:

– Пожалуйста… – О, как она решилась на подобную смелость?

Отвечая на этот страстный призыв, Монкриф ладонью прикрыл заветную щель. Один палец проник внутрь и затанцевал в круговом движении. Кэтрин вся подалась на встречу этой дерзкой ласке. Лоно ее увлажнилось, готовясь принять в себя Монкрифа.

– Ты стала такой мягкой, такой влажной, – жарко шептал он ей в самое ухо слова, предназначенные лишь для двоих.

Теперь дрожала не только она, но и Монкриф. У Кэтрин вдруг перехватило дыхание, она обеими руками вцепилась мужу в плечи.

– Монкриф, – молящим голосом простонала она. Его палец вдруг замер на месте, потом мучительно медленно стал обводить одно самое чувствительное место.

Кэтрин прижалась лицом к его плечу и закусила губу, стараясь сдержать стоны. Руки ее взметнулись, обхватили Монкрифа за шею, и она поцеловала его.