– Да.

– Она знает, что ты здесь со мной?

– Нет.

– Где она?

– В Лос-Анджелесе.

– Почему ты не с ней?

– Я сказал ей, что занят. Мы с ней не так Слизки, как прежде.

– Ты с ней встречаешься в понедельник вечером?

– Вряд ли. Мы постоянно строим планы, но никак не можем встретиться.

– Тогда не считается, что она твоя девушка.

– Ее друзья с этим не согласились бы. Наверно, и мои друзья сказали бы то же самое.

– Ты ей расскажешь об этих выходных?

– Не знаю.

– Почему не расскажешь?

– Я не знаю.

– Не похоже, что она действительно твоя девушка. Ты ее не любишь, так?

– По-моему, я говорил тебе, что люблю тебя.

– Мужчины часто говорят не то, что хотят.

– В тот момент я хотел сказать именно это.

– Мужчины часто так говорят, это их любимый довод.

– Я не люблю ее.

– Ты говорил ей, что любишь?

– Говорил, но давно.

– А она говорила, что любит тебя?

– Кажется, нет.

– Невероятно. Как можно забыть, что тебе сказали, что тебя любят.

– Да, однажды она сказала, что любит меня. Но потом мы расстались и долго не общались. Теперь снова общаемся.

– Но теперь ты встретил меня.

– Да.

Он тоже хотел бы задать несколько вопросов. Чего она ожидала? И почему Джун и Кахане не были женаты? Подходят ли Джун и Гриффин друг другу, потому что оба настороженно относятся к браку? Не из тех ли они, кто никому не доверяет? А может, ее вопросы слишком прямые? Не пыталась ли она выведать что-то у него? Не лучше ли не говорить ей правды? А может быть, какая-то клетка ее тела знает, что он убил Кахане, и она проверяла, готов ли он к судебному процессу? Этот вопрос он никогда не задаст. Но если он задаст другие вопросы, это будет все равно что сказать: «Хорошо, давай кое-что проясним, посмотрим, как мы можем бороться, давай проверим нашу любовь». Может быть, лучше отдать инициативу ей. Это самое малое, что он мог сделать.

Нужно было что-то сказать.

– Мне кажется, ты разочарована, что я оказался не святым, или что-то скрыл от тебя, или не сказал своей бывшей девушке, что я собираюсь в Мексику с другой женщиной. Я обычный парень. Поскольку у меня ответственная работа и дорогая машина и я умею носить смокинг и могу вызвать лимузин, все думают, что у меня все в порядке, но любовь кого угодно сбивает с толку. Я не исключение.

Их отнесло течением вдоль берега на милю. Джун бесцельно плескала по воде, словно скучающий ребенок, который ждет, чтобы ему велели перестать плескаться. Он обидел ее? Не хотелось бы. Она сердилась на него за то, что он скрывал ее от Бонни и Бонни от нее, и вместо того, чтобы разжигать гнев, он в очередной раз сделал себя героем здравомыслия. Она подплыла к нему и сильно толкнула, вызывая побороться. Потом зарычала, потому что злилась на него, на жизнь, на свое горе и потому что любила его. Потом она его поцеловала.

– Пошли, – сказала она, первой направляясь к берегу.

Ночью в постели он снова ласкал ее руками. Она потянулась к нему, но он не стал делать того, что она хотела. В этот раз она не спрашивала почему.

Утром по пути в аэропорт Джун не знала, что полицейская машина, следовавшая за ними от самого отеля, была их официальным эскортом. Когда после таможенного досмотра они сидели в зале ожидания, полиция не спускала с них глаз. Они пошли в магазин беспошлинной торговли, где Гриффин купил Джун духи, ее любимые, «Карл Лагерфельд». Он подумал, не купить ли духов для Бонни, но Джун была рядом. Он всегда может купить их в универмаге. Если у них будут одинаковые духи, он сможет переходить от одной к другой.

Потом они сели в самолет, а потом снова были в Лос-Анджелесе.

Если Сьюзен Эйвери или кто-то еще из полиции Пасадены наблюдал за их приездом в Лос-Анджелес, они оставались невидимыми для Гриффина. Он скучал по мексиканским полицейским. Нужно было с ними попрощаться. Сообщат ли им об его аресте? Пошлют ли официальную благодарность за сотрудничество? Интересно, думал Гриффин, обращаются ли в Госдепартамент всякий раз, когда требуется найти человека за границей. Потом он удивился, для чего ему это знать, и решил: потому что он хотел чувствовать себя важным.

Водитель с табличкой «Милл» в руках взял их чемоданы, когда они вышли из терминала.

Как только они сели в лимузин, Гриффин позвонил Джан.

– Я вернулся, – сказал он.

– Как Мексика? – спросила она.

– Дик Меллен звонил?

– Да, и ваша старая знакомая Сьюзен Эйвери. Просила вас позвонить немедленно. Я спросила, как движется расследование, но она сказала, что суеверна и боится сглазить.

Гриффин не хотел звонить Сьюзен Эйвери при Джун.

– Если она снова позвонит, передайте ей, что я перезвоню, когда приеду в офис. Я буду через сорок пять минут.

Он позвонил своему адвокату. Секретарша соединила их, прервав разговор на другой линии и назвав имя Гриффина.

– Мистер Милл, – произнес Дик Меллен, и по его тону было слышно, что новость хорошая.

– Ну, не тяните, – сказал Гриффин, подыгрывая ему.

– Как вы относитесь к тому, чтобы возглавить производственную компанию?

– Студию?

– Нет. Офис, несколько заместителей, коммерческий отдел и шестьдесят миллионов долларов в полном распоряжении.

– И все? Сколько фильмов можно снять на шестьдесят миллионов долларов?

– Четыре или пять за год.

– Кто дистрибьютор?

– «Три-Стар» или «МГМ». Еще не решено.

– Не уверен. Не знаю. Мне нужно подумать. Сколько они собираются мне платить?

– Это приятная новость. Вы им нужны. И они собираются платить вам в ближайшие два года восемьсот тысяч, плюс акции, плюс долю прибыли от каждой картины. Они все о вас знают. Вы им нравитесь. Они вам тоже понравятся.

– Мне нужно подумать.

– Им нужен ответ завтра. Есть другие претенденты, но всплыло ваше имя, и они попросили меня узнать, не свободны ли вы. Две недели назад я бы сказал «нет», но с Ларри Леви шутки плохи. Если быть откровенным, в данный момент над вами сгущаются тучи.

– И, несмотря на это, я нужен вашим друзьям?

– И, несмотря на это, вы нужны моим друзьям.

– Вы считаете, что я должен согласиться?

– Риск есть. У вас может ничего не получиться. В случае неудачи вам, пожалуй, будет непросто получить работу на крупной студии. Но неудачи не будет, вы добьетесь потрясающего успеха, и заработаете кучу денег, и получите массу удовольствия.