– Мой адвокат скоро приедет. Я подумал, что адвокат не помешает. Не знаю, что вы замышляете, но так бизнес не делают.

– Бизнес?

– Всё – бизнес.

– Мы хотели бы попросить вас участвовать в опознании подозреваемого.

– Я вам уже говорил, я никого не видел. – Это было ошибкой, не следовало ему дерзить.

– Гриффин, это вы подозреваемый.

– Подождем, пока не приедет мой адвокат. – Сейчас не время было говорить что-то типа «Отстаньте от меня».

Она провела Гриффина в комнату для ожидания. Джефф Беккет пришел через полчаса – кудрявый брюнет лет сорока. При ходьбе он чуть наклонялся вперед, и у него было сильное рукопожатие. Гриффин подумал, что он играет в сквош;[41]в нем сразу узнавался школьный отличник, победитель викторины и гордость мамы. Гриффину он понравился.

– Итак, что они вам инкриминируют? – спросил он.

– Я думаю, убийство.

– Почему вас тогда не арестовали?

– Вы не хотите знать, виновен ли я?

– Это решать присяжным, в любом случае не здесь же вас об этом спрашивать.

– Они хотят, чтобы я участвовал в опознании подозреваемого. С месяц назад в Пасадене убили человека, и я был чуть ли не последним, кто его видел. Мы и знакомы-то почти не были.

– Вряд ли я смогу без большого скандала освободить вас от опознания, и, кроме того, такие вещи всегда производят плохое впечатление.

– А если свидетель решит, что это я? Если он меня выберет?

– Тогда, вероятно, вас арестуют. Мы освободим вас под залог и будем сражаться как львы.

Гриффин молчал.

– Послушайте, – сказал Беккет, – дело серьезное, необходимо соблюдать определенную процедуру. Я вас не брошу.

Они вышли в коридор. Там их ждала Сьюзен Эйвери. Она повела Гриффина вверх по лестнице, по коридорам и вниз по другой лестнице. Открылась дверь, и он оказался в небольшом помещении с пятью другими мужчинами. Гриффин узнал в одном из них полицейского, которого видел, когда первый раз приезжал в участок. Остальных он не знал. Трое были белыми, похожими на Гриффина ростом и комплекцией, немного полноватыми, с русыми волосами. Из двух других один был выше, другой ниже ростом и сильно толстым.

Полицейский выдал им номера и построил их в одну линию. Потом открыл дверь, и они оказались в маленьком помещении, где с одной стороны было зеркало от пола до потолка, а другую стену расчерчивали горизонтальные полосы для измерения роста. Им велели встать лицом к зеркалу. По другую его сторону кто-то внимательно их изучал, рядом угадывалась Сьюзен Эйвери. Комната была звукоизолирована. Если свидетельница что-то говорила, ее не было слышно. Он не знал почему, но ему казалось, что свидетель женщина.

Каждый мужчина должен был сделать шаг вперед, а затем повернуться по очереди одним и другим боком. Гриффин был вторым номером. Он шагнул вперед, как это сделал бы полицейский, уверенно, по-военному. Настоящий полицейский был следующим. Он двигался медленно. Изображал виновного?

Гриффина снова попросили выйти вперед. А также первый номер, который был выше его ростом.

Через десять минут их привели обратно. Они ждали там двадцать минут. Гриффин хотел передать водителю лимузина, чтобы тот открыл чемодан в багажнике и принес ему зубную щетку и бритву. Но ему, конечно, не позволят оставить бритву. Можно также попросить достать из чемодана смену белья.

Вошла Сьюзен Эйвери и поблагодарила всех за содействие. За спиной у нее стоял Джефф Беккет.

– Это все? – спросил Гриффин.

– Да, все, – ответила она.

– Они кого-нибудь выбрали?

– Они не выбрали вас.

– Я вот что подумал: ведь я был там неподалеку, когда его убили. И свидетель мог столкнуться со мной на улице, а увидев сегодня, узнать мое лицо.

– С этого начнем мою защитную речь, – сказал Беккет.

Гриффин не мог поверить, что все закончилось. Они шутили, и казалось, Эйвери затеяла все это потому, что, как он и предполагал, кто-то видел убийство, но издали и в темноте и узнать Гриффина было невозможно. Эйвери никогда серьезно не считала, что Гриффин убил Кахане, она лишь выполняла свою работу.

– Что теперь полагается делать? – спросил Гриффин.

– Мне нужно задать вам еще несколько вопросов, – сказала она.

– В присутствии адвоката.

– В присутствии адвоката.

– Хорошо.

– Как долго вы знакомы с Джун Меркатор?

– С похорон Кахане.

– Вы никогда не встречали ее раньше?

– Нет.

– Насколько хорошо вы знали Кахане?

– Я его практически не знал.

– Спасибо, Гриффин. Извините за все неудобства.

– Если поймаете убийцу, дайте мне знать. Они тепло пожали друг другу руки, и Гриффин с Беккетом вышли на залитую солнцем улицу.

– Так, господин Адвокат, сколько мне это стоило?

– Двести пятьдесят долларов.

– Загляните в мой офис.

Он подвел адвоката к лимузину и достал из бумажника дорожные чеки. Четыреста долларов.

– У вас найдется пятьдесят долларов? – спросил Гриффин.

Он расписался на трех чеках. Адвокат протянул ему три купюры по двадцать долларов. Гриффин дал ему две пятерки. Они были в расчете.

– Она считает вас виновным, – сказал Беккет. – Мне показалось, она думает, что вам удалось выйти сухим из воды.

– Это ее проблема, – сказал Гриффин.

Это звучало не очень убедительно, но он не знал, что еще сказать, чтобы выглядеть невиновным. Да и какая разница. Он знал, что ее подозрения были вызваны его дурацким монологом, обращенным к полицейскому, следившему за ним в «Беверли-Хилтон».

– Передавайте привет Дику Меллену, – сказал Беккет.

Гриффин поднес палец к губам, что означало: «Молчок». Беккет понял.

Водитель спросил у Гриффина, чем закончилось дело.

– Я все уладил.

– Хорошо, – сказал водитель. – Поедете обратно в офис?

– Нет, – сказал Гриффин. – Отвезите меня домой. В Беверли-Глен.

Когда они ехали через Пасадену, Гриффин позвонил Дику Меллену.

– Да, – сказал Гриффин. – Предложение меня интересует. Организуйте встречу.

– Вы об этом не пожалеете.

– Нельзя ручаться, – сердито сказал Гриффин.

– Тогда не буду, – сказал Меллен.