Из этих яиц на свет появлялись миниатюрные копии взрослых рептилий, с полным комплектом зубов, когтей и наследственных инстинктов – словом, едва вылупившиеся ящеры отличались от родителей лишь размерами. Наиболее преуспевшие особи, дожившие до зрелости, достигали крупных размеров – и чем старше особь, тем она больше и темнее по цвету. Рост здешних существ ограничивается лишь пределом прочности костей и способностью мышц носить все возраставший вес.

Это означало, что Сетх и прочие патриархи значительно старше окружающих. В таком случае, сколько же прожил на свете мой мучитель? Наверняка не один век. Быть может, тысячелетие.

Только что вылупившийся шайтанианин наследовал все физические характеристики родителей – в том числе и способность к телепатическому общению. Много эпох назад этот дар возник в виде случайной мутации, а затем начал передаваться из поколения в поколение. Телепаты жили дольше и оставляли больше потомков, тоже наделенных телепатией. Век за веком телепаты вытесняли менее одаренных собратьев – наверно, насильственно, как творцы некогда поступили с неандертальцами.

Телепатическое общение открыло путь разуму. Еще откладывая яйца, мать наделяла своих невылупившихся отпрысков всем своим жизненным опытом. Каждое поколение рептилий-телепатов передавало следующему все знания всех предыдущих поколений. А постигнув еще в скорлупе яйца весь опыт предков, вылупившийся ящер был не только готов постоять за себя физически, но и развит интеллектуально.

Созданная разумными рептилиями цивилизация просуществовала на Шайтане миллионы земных лет. Общинами руководили старейшины, возраст которых исчислялся тысячелетиями. У существ, способных полностью открыть свой разум друг для друга, о взаимном недоверии не могло быть и речи. Разногласия между отдельными личностями всегда разрешал патриарх – несомненно, в этом и заключались его обязанности.

Каждый индивидуум неустанно и самозабвенно трудился на благо общины, словно муравей в муравейнике или пчела в улье. Войн не было, поскольку общины размещались в пределах, определяемых природными условиями. Короче говоря, дети Шайтана жили в полнейшей гармонии.

Пока вдруг не осознали, что их собственное светило – Шеол – однажды погибнет.

Патриархи держали совет, дабы решить, как встретить суровое предначертание. Почти все старейшины не сомневались в неотвратимости гибели и потому считали, что остается лишь смириться с судьбой. Кое-кто даже предлагал прибегнуть к самоубийству, ибо достойнее умереть по собственному выбору, нежели дожидаться, когда произойдет неминуемый катаклизм.

Но тяга к жизни оказалась все-таки сильнее. Они начали вести строительство, углубляясь в землю в надежде, что кора планеты задержит жесткую радиацию, когда Шеол изольет ее на Шайтан. Впрочем, они прекрасно понимали, что радиация – всего-навсего первый этап предсмертных судорог светила. В конце концов звезда взорвется, испепелив в гибельном сполохе и свою единственную планету.

Из всех патриархов Шайтана один лишь Сетх на советах воспротивился решению смиренно принять судьбу. Он один искал способ отвести грозившую Шайтану гибель. Он один решил без посторонней помощи отыскать путь к спасению своего народа. Остальные патриархи поначалу сочли его то ли безумцем, то ли невероятным глупцом, вознамерившимся потратить оставленные судьбой столетия на попытку отвратить неотвратимое. Сетх не обращал внимания ни на кого.

И вот теперь, более века спустя, он демонстрировал меня собратьям патриархам в качестве доказательства, что они могут переселиться на Землю и начать жизнь заново под теплым, стабильным, несущим жизнь желтым светилом.

Не знаю, сколько времени провели мы в пути, перебираясь из города в город. Здесь невозможно было вести счет дням; времена года на Шайтане сменялись незаметно, если таковые вообще имелись. При всякой возможности заглянуть в сознание какой-нибудь рептилии я пытался извлечь информацию об этом, но никак не мог понять, каким образом они отмеряют время.

Вскоре я обнаружил, что телепатические способности шайтаниан не безграничны – иначе разве пришлось бы Сетху тратить время и силы на столь долгое путешествие? Почему бы ему не расположиться с удобствами в собственном городе, общаясь с другими патриархами телепатически? А раз он считает необходимым продемонстрировать меня во плоти каждому из патриархов, то телепатическое общение не дает такой возможности. Они должны увидеть меня воочию.

Как бы то ни было, отсюда следовало, что даже значительные телепатические способности Сетха имеют предел. Я решил, что это моя единственная надежда.

За время странствий я изредка ощущал что-то вроде дрожания почвы. Неоднократно до моего слуха долетал тяжелый рокот, подобный эху отдаленных раскатов грома. Ни Сетх, ни его слуги никак на это не реагировали, хотя наши верховые животные приостанавливались и принимались встревоженно нюхать воздух.

А во время одной из аудиенций случилось настоящее землетрясение. Каменный пол вдруг вздыбился, опрокинув меня на колени. По стене за троном патриарха пробежала извилистая трещина. Сам патриарх вцепился в подлокотники, издав испуганное шипение; такого я еще ни разу не слышал. Даже Сетх пошатнулся. Оглянувшись, я заметил, что зрители, выстроившиеся вдоль стен просторного зала, цепляются друг за друга, тревожно озираясь по сторонам.

И я впервые услышал ясные, незаглушенные телепатические голоса множества шайтаниан:

"Почва снова содрогается!"

"Наше время истекает".

"Шеол тянет к нам свои руки!"

Меня молнией пронзила мысль, что яростные катаклизмы, сотрясавшие самое сердце звезды Шеол, отзываются колебаниями ядра планеты Шайтан.

"Наше время истекает", – мысленно вскрикнул один из гуманоидов.

Но если Сетх и патриарх были с ними согласны, то внешне ничем этого не выдали. Как только поднятая подземным толчком пыль улеглась, мой мучитель бесцеремонно вздернул меня на ноги и возобновил безмолвный разговор с оливковым патриархом.

Но я уже успел узнать, каким поистине ужасным чудовищем является Сетх. Для меня одновременно открылось столько разумов, пусть всего на несколько секунд, что я узнал о том, как Сетх и его собратья патриархи правят меньшими соплеменниками железной рукой. Беспощадный деспотизм и безжалостная тирания являлись неискоренимыми элементами сущности этого племени, вплетенными в саму наследственность народа.

Ослепительная вспышка от проникновения во множества сознаний вдруг озарила для меня все известное прежде, я понял, что почти все сказанное Сетхом – намеренное извращение и искажение истины. Сетх – король лжецов.

Я уже давно ломал голову, почему среди горожан всех виденных мной общин нет ни одного, размерами равного Сетху и патриархам. Поначалу мне казалось, что причиной тому их молодость. Но почему среди них нет ни одного ровесника моего мучителя? Ведь в его поколении наверняка было столько же особей, сколько и во всех последующих. Так что же случилось с его одногодками? Неужели они все погибли?