Стюард отклоняет назад спинку кресла и что-то говорит сидящему во втором ряду пассажиру. Тот встает со словами «Sure, sure, of course, no problem»[45]и пересаживается на свободное место во втором ряду с правой стороны. Стюардесса расстегивает пиджак Валентина, галстук, верхние пуговицы на рубашке. Валера подходит ближе. Вот так, отсюда лучше видно. Никаких лишних звуков, только гул самолета, не слышно ни слов, ни шагов. Стюард хлопает Валентина по щекам. Стюардесса уходит, но возвращается — она принесла небольшую коробочку. А теперь удаляется стюард. У стюардессы в руках вата, какой-то пузырек… По громкой связи раздается голос, спрашивает, нет ли в самолете врача… все в порядке, ladies and gentlemen[46], но нет ли врача… Стюардесса дает Валентину какую-то таблетку, замечает Валеру, что-то ему говорит, но тот отворачивается и быстро, почти бегом, уходит через первый салон во второй, оттуда — в хвост, в самый конец. А дальше уже дверь в багажный отсек. Валера садится в последний ряд салона эконом-класса: там одно свободное место, только одно, у прохода. Он садится прямо на ремень, даже не убрав его с кресла, закрывает глаза, крепко сжимает ручки кресла… Самолет наклоняется. Валера открывает глаза и видит за… этим, ну, как его… он никогда не мог запомнить это странное название окон в самолете: что-то похожее на «иллюминацию», сложное такое слово… так вот он видит в это самое окно землю… она далеко-далеко и вся в клеточку, в квадратик, в кружочек — как в школе на геометрии… да, в школе на геометрии они решали задачи… вообще, в школе было хорошо… а мама в первом классе никогда не забирала его после уроков — всегда папа… и во втором классе тоже папа… а в третьем Валера уже хотел сам ходить и в школу, и обратно домой — его не надо провожать, с ним будут приятели… а потом его отправили в другую школу, куда ходила Кристина, в то время она уже почти заканчивала учебу, а он был еще только в пятом классе… а однажды Валера прогулял занятия и с тех пор стал ходить в школу вместе с Кристиной, потому что она была правильной девочкой и никогда не прогуливала, никогда не опаздывала… на геометрии ему нравилось, а на черчении — нет, хотя и там надо было рисовать кружочки, квадраты, прямоугольники и параллелепипеды, но на геометрии все же интереснее, и по геометрии была пятерка… а алгебру вела та же учительница, но по алгебре была тройка, и Валера всегда бегал к папе решить задачки… а мама не решала задач по алгебре, и в зоопарк мама не ходила… а в прошлом году, на море, они ходили в тир в прошлом году на море, и папа стрелял лучше всех, и ему дали главный приз, а дяденька, который продавал пульки, сказал, что вот из-за таких стрелков тир надо закрывать, а то недолго и разориться, а мама тогда пила много пива, а когда папа сказал ей «хватит», она сказала, что он ее не любит… а в детстве они ездили в Питер, и Кристина тогда в первый раз сказала, что хочет там жить, переехать навсегда, и Валера этому очень обрадовался: она вечно ябедничала на него родителям, а теперь не будет…

Снова голос насчет врача и снова наклонился самолет.

Валера открыл глаза, отпустил ручки кресла, посмотрел в ил… ал… в общем, в окно, и не было там ничего, кроме облаков.

— А ты чего прохлаждаешься? — стюард стоял в проходе, собирая у пассажиров остатки ланча. — Duty free сейчас пойдет. Давай вперед.

— Иду, — машинально ответил Валера.

Стюард толкнул тележку и сделал несколько шагов.

Валера встал, прошел до параллельного прохода и пошел по салону. Там он увидел стюардессу.

— Что случилось? — спросил он еще издалека.

— Валентину Георгиевичу стало плохо, — ответила стюардесса, когда юноша приблизился. — Подойдите к нему.

И она вышла в салон первого класса.

Валере вдруг захотелось шоколадок, которые предлагал Евгений Геннадьевич, второй пилот. Он очень хороший, добрый, всегда истории веселые рассказывает. Жена у него в аэропорту работает, на паспортном контроле…

Валера сделал еще шаг. Стюардесса обратилась к нему на «вы», а стюард, который собирал мусор — на «ты» (так проще, так лучше, пусть все так делают). Нет, нет, это все происходит не с ним. И вообще, он на работе. И вообще, это обычный рейс. Но Валера больше не хочет в рейсы, он хочет в институт. Ему надоели иностранцы. Попрактиковался, хватит! По горло сыт он этой практикой!

Валера вернулся в салон эконом-класса. Кажется, стюард его не заметил. Да и черт с ним, даже если и заметил бы! Вот девочка играет с мамой в крестики-нолики. Как по-английски «крестики-нолики»? Буквальный перевод или какая-нибудь метафора? Надо будет посмотреть в словаре. А то вот так подойдет какая-нибудь девочка и скажет: «Дядя, давай поиграем в крестики-нолики», — а он не поймет, потому что девочка англичанка, или американка, или канадка. А эта малышка симпатичная. Ей, наверное, лет пять. И мама молодая — чуть постарше Кристины, наверное. Или даже ровесница Кристины.

Валера вернулся на свободное место в последнем, самом последнем ряду. Посмотрел в иллюминатор. Потом — на часы. Как? Разве так мало времени уже осталось? Они скоро прилетят?

Он плохо выполнил свою работу на этом рейсе. Он знал это.

Пассажир на соседнем кресле, худенький старичок, что-то сказал Валере с бодренькой улыбкой. Да они что тут, все иностранцы? А какие-нибудь российские туристы? Нет, не все. Впереди двое мужчин на русском языке обсуждают контракт. Интересно, им что, не хватило денег на салон бизнес-класса? Настолько выгодный контракт они заключили?

Старичок повторил фразу и приподнялся.

— Sorry?[47]— нахмурился Валера.

— Kudda pah? — старичок помог себе жестами, и благодаря им Валера понял, что его сосед хочет выйти.

Только потом молодой человек догадается, что это была английская фраза «Could I pass?» — «Можно пройти?». Возможно, старичок был шотландцем или ирландцем…

Валера встал, уступил иностранцу путь, одернул пиджак и пошел вперед. Войдя в салон первого класса, он остановился. Здесь пассажиров было мало. Один читал газету, остальные спали.

Валера посмотрел на первый ряд. Подошел, сел на соседнее кресло, откинул спинку. Он боялся посмотреть папе в глаза. Он вообще боялся повернуться в его сторону. Валера взглянул в… да как его там! Снова квадраты земли.

Он тронул Валентина за плечо.

— Пап…

Пауза.

— Пап, ну, я, это…

Пауза.

Ну, посмотри же ты на него!

— … не хотел, пап…

Валера, не поворачивая головы, посмотрел на Валентина.

— Слышь… ну так уж фишка легла…

Что за бред он несет!

— Пап, ну извини, правда, я не хотел. Ну я не знаю, так получилось… Слышь?