— Я с белками не слишком часто общался, — ответил Орсен. — Такое большое упущение в моей жизни, огромнейшее! Столько потерял.

— Орсен, я не хочу говорить, где заканчивают люди, которые общаются с белками...

— Это угроза?

— Это напоминание, что о беседах с белками в приличном обществе говорить не стоит — отправят в лечебницу для лечения психо-магических отклонений имени великого Мозготта Фердуса Ферейдуса.

— Поздно, кажется, я свою тайну уже выдал, — ответил Орсен, ничуть не опечалившись перспективой пребывания в сим заведении.

Интересно, кто и что его так веселило-то, что настроение не испортить ни одной подколкой? Надеюсь, что не та барышня, которая только что попыталась положить золотую монетку в задний карман с явным намерением пощупать кое-что красивое. Да-да, можно вечно говорить про женскую красоту, но мужская-то тоже была! Иначе не тянулись бы чужие женские ручонки к изумительным ягодицам одного не менее изумительного внешне экземпляра.

— Не поздно, не волнуйся. Я-то не слишком приличное общество, бояться тебе нечего, — успокоила я дракона.

— Кажется, мы друг другу на диво хорошо подходим, — пробормотал Орсен.— И это как ты определил? — скептически хмыкнула я. — Поговорил с воображаемыми белочками?— Зачем мне воображаемые, когда прямо рядом со мной совершенно реальная? — ухмыльнулся Орсен, а после подмигнул мне: — Из твоих слов о неприличном обществе вывод сделал. Я ведь тоже, знаешь ли, не самое приличное общество.Я отстранилась от дракона и придирчиво осмотрела его. В каком месте он не самый приличный-то? Вон тот мужик людского рода справа с маской крокодила на затылке и голой пятой точкой (ай, вру, ну какой голой-то? Волосатой до такой степени, что правильнее сказать шерстяной! Густая такая шерсть, я даже не у всех оборотней подобную видела, а у них шерстка-то ого-гошечки) — определенно неприличное общество.А Орсен, как минимум, одетый. И штаны нормальные, без огромных дырок в области... крепкого «персика». Да и не только в прикрытом «персике» дело! Орсен умный, сильный, красивый, богатый и знатный, за его головушку, правда, не ручаюсь, но так оно ж не видно! А вот то, что он представитель высшей расы, дракон и аристократ до мозга костей, следовательно — желаемый гость в любом доме аристократа — понятно сразу. И тут он на себя поклеп возводит, бессовестный. Это я на него могу, я на всех мысленно его возвожу, а он-то сам на себя зачем? Ну я и ляпнула:— Да брешешь как гиена под приворотом!Захотелось прикусить себе язык — это ж надо такое в приличном обществе (пусть и утверждавшем, что оно неприличное) ляпнуть?! Совсем расслабилась рядом с Орсеном, почувствовала, называется, близкое по духу общество. Вот только с какой стороны хвост драконьего боженьки не рассматривай, а на человеческий он не похож. Так и я должна была помнить — сколько вместе с Орсеном мы чего не сделали, ближе от этого к драконам я не стану.— Ничуть! Годовым запасом золота клянусь! — возмутился Орсен, ничуть не разозлившись на мои абсолютно бескультурные слова.— Ну-ну, а то я не знаю, какое ты общество, с кем общаешься, в какие аристократические дома входишь, сколько матримониальных планов в отношении тебя строят самые благородные семьи, — скептически хмыкнула я. — Могу прям пофамильно перечислить все пятьсот шестьдесят пять штук. Хотя очень хотелось бы знать, почему ты себя причисляешь к неприличному обществу.— И давно знаешь? Про семейства?Я посмотрела на Орсена как на совершенно глупенького дракона:— Конечно же.— Всегда знал, что белки шустрые. Спасибо, что ты проявляешь ко мне интерес, этот факт меня вдохновляет, — хохотнул Орсен.— Проявляла, — отрезала я. — Когда ты попал в список потенциальных женихов госпожи, вот и узнала, что и как.— Ты специально сказала все это, чтобы у меня вдохновение пропало? — цыкнул Орсен.— Забудь, — скомандовала я. — Считай, что я пошутила, и вдохновляйся какими хочешь фактами.Мало ли какие вкусы у дракона, урчащего прямо на горке из золота? Не мне, простому человеку, об этом рассуждать.— Пожалуй, так и поступлю.— Тц, — я с трудом (не без помощи одного ловкого и предусмотрительного дракона) уклонилась от парочки, которая стремительно направлялась в сторону комнат, которые нам с Орсеном предлагали посетить еще раньше.— Ладненько, пойдем, — сказал дракон.— Куда?— Вон в тот темный угол, где нас никто не потревожит, — Орсен ловко подхватил меня под руку и повел.— Это еще зачем?— Как зачем? Ты же хотела узнать, почему я неприличное общество? Вот и расскажу.

Не то что я подумала о чем-то нехорошем... Хорошо, я подумала о самом плохом! Если дракон заявляет, что он абсолютно неприличное общество и прям готов об это рассказать, то это одно из двух: либо он при всех начнет раздеваться и купаться в золоте, либо приставать к девушке самым ужаснейшим способом. С учетом особенностей характера Орсена и того факта, что с самого начала ему прилично золотили ручки, карманы и даже пытались позолотить исподнее... Нет-нет-нет! Я точно не хочу видеть приступ золотофилии. Точнее, не так. Я-то может и посмотрю — ну, что я там не видела? Но проблема в другом! На то, как Орсен начнет рассыпать золото, а после по нему кататься, будут смотреть все присутствующие! И я могу хоть сто раз говорить о том, что у меня нет стыда, но исключительно для Орсена, боюсь, найдется...

— Кэра, — шепнул мне на ухо дракон. — У тебя сейчас такое выражение лица, словно ты подумала о чем-то ужасно-ужасно неприличном, я бы сказал — непристойном.

Я вздрогнула и жалобно посмотрела на Орсена. Если он и удивился, то я ничего не заметила. Зато

— Клянусь, я не буду приставать к...

— Золоту?! Спасибо! — быстро выпалила я, пока кое-кто не передумал.

— ... тебе, — закончил Орсен, а потом тяжко вздохнул, немного хохотнул и добавил: — Ты ничего не слышала.

— Я ничего не слышала, — ответила я, добавив в голос изрядную долю сочувствия.

Почему? Да потому что понимала, почему Орсен так сказал и как ему неловко было! Уж слишком часто я видела, как некоторые благородные (а иногда — и не очень) дамы кричали о том, что их «компрометируют нахальные бессовестники и бессовестные нахальники», «принуждают к действиям небогоугодным» (хотя драконий боженька нередко говорил, что нужно предаваться огню любви и ценить его плоды, какому они богу там пытались угодить-то, богохульники!) и много подобного. Из-за чего? Из-за абсолютного ничего! Стоило какому-нибудь потенциальному кавалеру сказать что-то слегка двусмысленное или же, не дай драконий боженька, случайно зацепить невинную девичью ручку, а иногда даже просто подол платья — происходила разрушающая катастрофа. Разрушающая разум любого нормального существа, разумеется. Нас-то, нормальных, много. Из ста точно девяноста, но зато остальные десять... Ух! Причем некоторые девицы не просто придерживались коварного плана, они действительно верили, что их опорочили словами... Так что все аристократы привыкли подбирать слова, а если уж выразились двусмысленно, то сразу шугались и пытались прояснить все как можно скорее.

Так что ничего удивительного, что Орсен подумал не про то неприличное, про которое подумала я.