Но в Школе Иллюзий у меня появились друзья. Сначала Джебс, потом Хар и Фрей. За ними появился добрый и мудрый Пир, лучший наставник из всех возможных. Потом началась совместная практика с магами других направлений, и в мою жизнь вошел чудесный Бьорн, такой забавный – тощий и широкоплечий, с длинной девчачьей косой. Это сейчас он набрал массы и выглядит солидно и внушительно, а в юности казался натуральной вешалкой. А в жизни Джебс появилась Фарха, удивительно красивая и при этом удивительно (на взгляд магов иных направлений) добрая Целительница, с которой я тоже быстро сдружилась.

После знакомства с темной стороной личности еще одного любимого наставника, которого я считала образцом мудрости, благородства и теплоты, Дом Иллюзий стал для меня мешком Караванщика. И я делала все, чтобы вырваться оттуда как можно скорее, как можно меньше пересекаться с Владыками и ни в коем случае не привлекать их внимание.

Потом… Потом была магография в газете. Потом первые кровные узы, как ни странно, с Бьорном; я, наверное, подсознательно тянулась к нему, как к островку спокойствия и олицетворению всего того, чего так не хватало в моей жизни.

После окончания учебы я была почти счастлива. Личная жизнь вот только не складывалась, я попросту боялась подпускать к себе новых людей и незнакомых мужчин, и мой круг общения ограничивался исключительно кровниками. Никого из них я не интересовала как женщина, и меня это полностью устраивало. И легкость, с которой я приняла Тахира, удивляла, а ведь он за единственную встречу стал мне даже ближе, чем Бьорн. Более того, Целитель нравился мне и как мужчина, и, рассматривая его в этом качестве, я не испытывала никакого внутреннего протеста и отторжения. Даже Пир вызывал симпатию ровно до тех пор, пока мысль не доходила до перспективы близости с ним.

Как же сейчас хотелось в родной уютный домик, к любимой работе! Она ведь обычно не сводилась к таким ужасам, на которые обрек меня покойный дор Керц. Самая распространенная работа Иллюзиониста – организация красивого яркого праздника. Чаще для взрослых, иногда – для детей. Несмотря на слова Тахира об истинном предназначении магов, мне нравилась эта работа, нравилось дарить людям радость. А еще попадались заказы на зачарование всяческих амулетов, создание личин, помощь в подборе платья для госпожи, которая не любит ходить по магазинам, посланники вроде моего Черепа, только попроще. И множество других мелких необычных вещиц, каждая из которых была новой увлекательной головоломкой.

Я вряд ли стала бы работать за идею, но свое дело любила не только за то, что оно меня кормило. До недавнего времени.

– Не рекомендованная к разглашению, – поправил меня сыскарь. – Но все, кому надо, в курсе. Это… что-то вроде внутренней разведки.

– Имперские Змеи? – улыбнулась я.

– Частично. – Он пожал плечами. – Змеи – это просто группа убийц. Хороших, профессиональных, но – узкоспециализированных.

– А они в самом деле существуют? – опешила я от такого откровения.

– Можно сказать и так. – Он улыбнулся уголками губ. – Но к вашему кровнику отношения не имеют. Эту организацию чаще называют «Имперской охранкой», а официального названия не знаю даже я. Преступления против императорской власти, преступления против государства, заговоры и измены – это их поле деятельности. Спора нет, дело нужное, и другими методами с ним почти невозможно справиться, но более приятными личностями они от этого не становятся.

– Вы поэтому оттуда ушли? – аккуратно попыталась подловить его я. Нашла с кем играть, конечно; следователь насмешливо покосился на меня, мгновенно раскусив нехитрый маневр.

– А почему вы решили, что я там работал?

– Вы хорошо знаете это здание, знаете тамошних работников, у вас там даже прозвище есть, не сложно предположить что-то подобное. – Я пожала плечами. В конце концов, не захочет отвечать – не ответит, все равно я не смогу настоять.

– Ну, какое-то время было в моей биографии и такое, – усмехнулся сыскарь. – Недолго. Очень недолго и давно.

– Скажите, а почему, если мне опасно появляться на улице, мы сейчас столь демонстративно и неторопливо едем в открытом экипаже? – поспешила я сменить тему. Опасно проявлять любопытство к государственным тайнам. Хорошо, если отмахнутся, но вдруг что-то раскроют? А мне и собственных проблем хватает. – Опять кого-то провоцируем?

– Хм. Скорее демонстрируем всем желающим текущее положение вещей.

– Это какое? – опешила я, озадаченно разглядывая собеседника. Тщетно – по вечно хмурому сосредоточенному лицу было невозможно что-то прочитать.

– Скажем так, мне надоело отгонять от вас убийц и всяческих странных личностей. – Сыскарь вздохнул так тяжело, будто дежурил у моего плеча с саблей наголо уже пару десятков лет, а количество убийц измерялось тысячами. – Ненавязчивая демонстрация того факта, что вы под моей личной защитой. Это остудит горячие головы. Если же, наоборот, спровоцирует кого-то на активные действия против меня – тем более отлично. Значит, мы узнаем реальный уровень ставок в этой игре.

– Почему? – Вопрос вырвался прежде, чем я успела всерьез обдумать сказанное.

– Потому что… – Он запнулся, поморщился и ответил общей фразой, откровенно уходя от ответа. – Покушение на Разрушителя – слишком серьезный шаг.

– Кхм. А куда мы едем? – вновь поспешила я переменить тему, пока мужчина не замкнулся в своих мыслях.

И высказанный вопрос в данный момент заинтересовал меня куда сильнее, чем все остальное. Потому что мой собственный дом находился на другом конце города, а поворот к резиденции Берггаренов мы только что благополучно проскочили.

– Туда, где мне не придется задумываться о вашей безопасности, – невозмутимо откликнулся подполковник.

– Надеюсь, не в тюрьму? – хмуро пошутила я.

– Что вы, госпожа магистр, как можно, – странно, но в спокойном голосе Разрушителя мне почудилось тщательно запрятанное ехидство. – Устранить неугодного человека в тюрьме еще проще, чем на улице: там он сидит и никуда не может деться, и сопротивляться обычно не способен. Хотя, боюсь, у вас скоро могут возникнуть аналогии именно с этим неприятным местом.

– Вы прикуете меня кандалами к стене? – опешила я, вытаращившись на сыскаря, но тот оставался невозмутимым.

Никогда не думала, что такое возможно, но, кажется, меня начинает раздражать чужая способность сохранять маску спокойствия в любой ситуации. Или это не маска? Если у Разрушителей действительно большие проблемы с проявлением эмоций, может быть, сыскарь в самом деле выглядит так, как чувствует? То есть – спокойным безразличным механизмом?

От этой мысли стало не по себе.

– Надеюсь, до этого не дойдет. Но выходить на улицу вы не сможете и, пожалуй, видеться со своими кровниками тоже. Считайте, вы уехали отдыхать в очень далекое от дома и довольно глухое место, – продолжил добивать меня Разрушитель.

– Вы со всеми свидетелями так обращаетесь? – язвительно поинтересовалась я.