тот вечер я мастерски обвела учителя вокруг пальца. Он искренне поверил, что я раскрыла свой самый большой секрет из-за доверия и уважения. А открывшаяся ему полуправда наверняка показалась плевком в душу.

Я посмотрела на него. Впервые вижу этого мужчину с внешностью юноши таким недовольным, злым и даже разочарованным. И самое ужасное — разочаровала его именно я. Мне хочется извиниться, хочется что-то добавить, сказать, как мне сейчас стыдно, но учитель напоминает змею, собравшую весь свой яд. Тронешь — змея мгновенно вцепится в тебя. Поэтому я молчала и не рисковала даже громко дышать. Не зная, что говорить и что делать. Словно предо мной кто-то незнакомый и крайне опасный.

Некромант, видимо, решил пощадить меня и направился к двери. Прежде чем уйти, сухо приказал:

— Постарайся сегодня не показываться мне на глаза.

Он ушёл, даже не скрипнув и не хлопнув дверью. Или это уже я не слышала?

Демиург и Святые, ну почему я чувствую себя так скверно?! Ничего же, по сути, непоправимого не произошло! И всё же в груди неприятно ныло. Вот вам и праздник, называется. Хотя… я, конечно, хороша. Надо было сказать ему правду. Он бы орал, да, но не уничтожал меня по кусочкам, как сделал это только что.

Глаза щипало, и какое-то ужасное чувство не давало мне спокойно сидеть, лежать. Мысли роились в голове, казалось, я сейчас лопну.

Интересно, Генри чувствует удовлетворение? Если он пытался сделать мне так же больно, как я ему, то точно преуспел.

***

Думала, на сегодня уже хватит. День на редкость поганый даже для моего самого ненавистного праздника. Я лежала на кровати, нервно теребя кисточки подушки.

Все облака ушли, солнце почти лежит на крышах домов. Небо сегодня было красивее и казалось выше, чем обычно. Даты праздников у нас ставятся не абы как. Сейчас в вышине плескались синий, кобальтовый, лазурный, фиолетовый, розовый, золотой. Если запрокинуть голову и посмотреть прямо над собой, можно увидеть чёрный шелк ночного неба и бриллианты звёзд. Казалось, кто-то огромный протёр стеклянный шар, закрывающий от нас далёкий космос.

Горожане бурно праздновали. Даже из моей комнаты были видны тысячи ярких воздушных змеев. Были и маленькие, как мальки, а были гигантские, напоминающие китов и акул. Небо превратилось в прекрасную сказочную страну.

Но оно мало интересовало меня сейчас. Мысли одновременно о Тале, Тальрейне, Генри и Дамиане не давали мне покоя. Они пчелиным роем крутились в голове, как в улье.

Таль и Тальерейн… Генри что-то знает о них.

Меня отвлёк стук в окно.

Сначала я проигнорировала звук, не отвлекаясь от своего занимательного занятия. Кисточка на подушке стала уже очень кудрявой, так даже красивее. Но кто-то настойчиво продолжал издеваться!

Раздражённо обернулась и увидела фигуру в плаще, стоящую на карнизе. Из-под тени плаща весело сверкали такие знакомые медово-янтарные глаза. Элис! Но что она тут делает?

Роскошные волосы она заплела в простую косу, на ней было не платье, а брючной костюм, к тому же не сверкало ни одного украшения.

Обуреваемая сомнениями, я всё-таки решилась и впустила её. Если что, то оглушить и выкинуть в кусты ещё успею.

Как только я закрыла за ней окно, сестра скинула капюшон и кинулась меня обнимать. Я несколько опешила, сначала решив, что она схватит меня и сама силком потащит к себе домой. Но нет! Химмель действительно обнимала меня, словно я ей очень дорога. Словно была как минимум родной сестрой, даже не кузиной.

Я неловко обняла её в ответ, слегка коснувшись бугорков крыльев под плащом.

Элис тихо сказала:

— Я думала, больше тебя не увижу.

— Я думала, ты бесконечно этому обрадуешься, — пробормотала я, всё ещё прибывая в шоке.

— Глупая, — горько усмехнулась она, отстраняясь. — Думаешь, мама бы так легко закрыла глаза на то, что я подружилась бы с тобой? Неужели ты не помнишь, чем всё обернулось?

Да, что-то вспоминаю. Маркиза ужасно злилась на Элис, если та дружески общалась и шалила со мной. Но это не оправдывает вечных насмешек сестры. Я непреклонно посмотрела на неё. Неожиданно химмель смутилась. Мда. Она наверняка осталась прежней, но видимо во мне что-то изменилось. Да. Теперь Элис на моей территории, а я уже не так слаба и пуглива.

Словно озвучив мои мысли, Элис призналась:

— Сразу видно, что ты расправила крылья. Уже не та затюканная затворница, живущая на милости дяди. Как успехи в магии? Судя по этой комнате во дворце короля, на жизнь ты не жалуешься.

— Потихоньку, — не стала я вдаваться в подробности. Моя сестра, как и все, опасалась Защитников. Пусть дальше с колотящимся сердцем гадает, насколько я стала сильнее.

Элис изучала меня взглядом, словно впервые увидела. Ну да, она-то меня не видела почти всю осень и может в полной мере оценить моё преображение. Похоже, увиденное ей понравилось.

— Если честно, я думала, что ты выбросишь моё перо. Или что ты не будешь носить его с собой. А ты носила. Это… трогательно.

Надеюсь, по моему лицу не видно, что я корю себя. Забыла выкинуть перо из сумки! Может, потому-то меня и нашёл маркиз.

Я едва подавила желание коснуться щеки, на которой только-только окончательно зажила ранка от кончика хлыста. Боюсь представить себе, что было бы с моим лицом, если бы я хоть чуть-чуть замешкалась в тот день.

— То есть, ты не привела с собой два десятка солдат, чтобы меня связали? — холодно спросила я, устав от её притворства. А если не притворство, то я всё равно не особо верю. Мне не удаётся так легко простить ей почти всю свою испоганенную жизнь.

Элис прищурилась.

— С чего бы мне так поступать? Я рада, что ты жива, но не хочу снова видеть тебя дома.

— Ну, тогда взаимно, — выдохнула я, внешне расслабляясь.

— Ой, а у меня для тебя подарок, — пробормотала Элис.

Вот теперь я снова в шоке. Неужели слова и том, что кого-то ценить начинаешь, когда его рядом нет, — правда?

Сестра без лишних слов вытащила коробочку с логотипом её любимой ювелирной фирмы. Серебряный Сокол. Там серебро со стеклом стоит дороже, чем золото с бриллиантами от других производителей. А всё дело в том, что в Соколе украшения зачаровывают на красоту. Элис обожала каждое своё колечко, каждую бусину из этой фирмы.

И вот сейчас дарит такое мне.

Если нет никакого скрытого намерения, то это действительно широкий жест с её стороны. Я осторожно приняла коробочку и открыла.

Милые ассиметричные серёжки робко блеснули серебром в свете закатного солнца. Одна серёжка-продевка