Она стремительно подалась вперед, крикнув ему прямо в лицо:

– Вал Кон!

Никакой реакции. Даже его быстрое дыхание не сбилось с ритма.

Она отступила на шаг, рассматривая логическую задачу. Несколько подходов гарантировали верную смерть – при условии, что пациент придет в себя так же стремительно и полностью, как те пациенты, которым она помогала в прошлом.

А возможно, он придет в себя на порядок быстрее.

В конце концов она решила ударить его ногой в плечо, надеясь, что при повороте окажется вне его досягаемости.

Она еще раз попробовал его позвать и потрясти – на всякий случай, вдруг боги передумали. А потом она сделала глубокий вдох и резко выбросила ногу, перейдя в поворот сразу же после контакта, подавшись налево…

Контакт потряс ее с силой мощного кнута, заставив содрогнуться и пошатнуться. Левая рука отказала, бессильно повиснув вдоль тела. Он нападал, а она увертывалась. Она поняла, что не успевает уйти от захвата, и когда он ее бросил, она покатилась, гася инерцию с каждым переворотом, прижимая к телу потерявшую подвижность руку, – и врезалась в противоположную стену, вскрикнув от удара.

Издалека до нее донесся звук, который мог быть ее именем.

«Устал, – подумала она заторможенно. – Он устал».

Вот почему она все еще жива.

– Мири!

Она заставила себя открыть глаза и неловко перевернулась, чтобы сесть у стены. Рука все еще ей не повиновалась. Он стоял рядом с ней на коленях, на расстоянии вытянутой руки, и землистый цвет мучительной боли уже сошел с его лица.

– Я в порядке, – сказала она, усилием воли заставляя это быть правдой.

С его лица сбежало выражение ужаса, но глаза оставались напряженными.

– Прости меня… – Он замолчал, тряся головой.

Она попыталась ухмыльнуться, на что он никак не отреагировал.

– Ладно, любой может ошибиться, – проговорила она. Потом поудобнее привалилась к стене и стиснула зубы: к руке стала возвращаться чувствительность. Здоровой рукой она дотронулась до его плеча: – Как насчет того, чтобы принести мне попить, друг?

Он встал и отошел. Она откинулась назад и закрыла глаза, пытаясь по степени болезненности определить, сломана ли у нее рука.

Какое-то непонятное чувство заставило ее насторожиться, и она открыла глаза. Он снова стоял рядом с ней на коленях, молча протягивая кружку.

Вода оказалась холодной, роскошно освежая пересохшее до боли горло. Она поставила кружку на пол рядом с собой. На этот раз ее адресованная ему улыбка была почти настоящей.

– Спасибо.

Он не ответил. Ужас тенью лежал в глубине его глаз.

– Мири, как ты можешь называть меня другом?

– Ну, – признала она, – бывают дни, когда это делать труднее, чем в другое время.

Однако он не принял шутки. Она вдохнула и пошевелила рукой, осторожно сгибая пальцы. Значит, не сломана.

– Тебе следовало улететь без меня, – сказал он ей.

– Я не бросаюсь друзьями, – огрызнулась она. – И ты стоял там, рискнув кровавой баней, потому что насчитал мне меньше стандартного года. А у тебя было еще меньше – и ты об этом не думал! – Она тряхнула головой. – Скажи мне, почему ты это сделал, почему ты спасал мне жизнь последние три или тринадцать раз! У тебя нет причин быть мне другом!

– И я тебе солгала, – добавила она через секунду. – Попыталась убежать и оставить тебя умирать.

– Ты этого не знала. И вполне логично, чтобы моя продолжительность жизни была меньше твоей. Ты вступаешь в бой, сражаешься с противником, которого тебе указали – так же как тебя указали ему, получаешь плату и двигаешься дальше. Если ты встретишься в баре со своим прежним противником спустя стандартный год, или десять, или двадцать, что произойдет?

– Что? Наверное, поставлю ему выпивку, а потом он поставит мне, а над третьей мы пустим слезу по добрым старым временам.

– Вот именно. А окажись в том же положении я, мой прежний противник немедленно возобновит враждебные действия. С каждым заданием у меня добавляется еще один-два врага. Рано или поздно моя удача иссякнет, а моему бывшему врагу повезет, и я погибну. Положение таково, что я уже проигрывающая сторона: три года жизни для шпиона – большой срок.

– Ты хочешь сказать, что ждешь, когда тебя пристрелят? – недоверчиво воззрилась она на него.

Вал Кон покачал головой.

– Нет. Я сделал выбор, кем быть, именно потому, что я настроен на выживание. Я борюсь даже тогда, когда у меня вообще нет шансов. Мне удается сохранять жизнь – каким-то образом, почему-то. Для разведчика – хорошее качество. Для шпиона – очевидно, просто необходимое. – Он наклонил голову. – А ты все еще не ответила мне, почему взяла меня с собой, когда ты меня боишься – и могла улететь одна.

– Я же сказала тебе: я друзьями не бросаюсь. Даже таким другом, который не в себе и может меня убить.

– Нет!

Его реакция была слишком бурной и слишком быстрой.

Мири выразительно подняла брови.

– Нет? Ну, это же ты у нас считаешь шансы. – Она легко прикоснулась к его лбу. Он отшатнулся, и она покачала головой. – Не думаю, что тебе оказали добрую услугу, вставив тебе в голову эту штуку. Не стоит удивляться, что ты сбрендил.

Она снова пошевелилась и подняла руку над головой. Рука была почти как новая, если не считать ноющей боли в верхней части плеча и еще одной, при глубоком дыхании, что было признаком ушиба ребер.

– Поможешь старушке встать?

Борясь с тошнотворным головокружением, она схватила его за руки и уронила голову ему на плечо. Он терпеливо держал ее, и она неожиданно заметила, как приятно ей его прикосновение, какая мягкая на нем рубашка, и какая теплая – согретая теплом его кожи.

Она попыталась высвободиться, и он отпустил ее, хотя оставался рядом, пока она шла через комнату к столу, который то увеличивался, то уменьшался в почти слышимом ритме.

– Думаю, нам обоим необходим крепкий старомодный сон, – объявила ему она. – Спальные помещения в том коридоре. Я тебе покажу.

Мири повернулась, пошатнулась – и упала бы, если бы он не оказался рядом, подхватив ее под локоть. Как только она обрела равновесие, он мгновенно убрал руку, и она повернулась к нему лицом.

В его глазах все еще таился ужас. У нее вдруг возникло ощущение, что это чувство никогда их не оставит.

Придвинувшись к нему, она взяла его под руку, притворившись, будто не заметила его попытки отстраниться.

– Может, у нас получится лучше, если мы обопремся друг на друга?

Он не ответил, но позволил ей держаться за него и вести по коридору.

Она искоса посмотрела на его лицо.