— Три марки? Это ж шесть коров можно купить. На ваш кораблик столько и не влезет.

— Да мы люди боевые, скотом деньги не меряем. А один меч стоит поболее трех марок.

— А что, у тебя ватага оружием бедна? Так ведь тролля палками и не заковыряешь. Может, нам кого другого поискать? Посильнее да пооружнее? Или за полторы марки возьметесь?

— А что, может, и поищи, — улыбнулся Альрик. — Ваш ярл народу созвал немерено, может, кто и согласится за марку променять веселый пир на горного тролля. А мы — люди простые, нам лишь бы удаль свою проявить. Хошь, на морскую тварь выйдем, хошь, тролля побьем. И всего-то за две с половиной марки рискнем жизнями своими.

— Удаль — дело хорошее, славное. А слава — это и есть богатство воина. Мало кто нынче может похвастать троллевой шкурой. Мы ведь на шкуру и потроха не претендуем, нам лишь бы стада свои сберечь. Так что полторы марки — это не просто полторы марки. Это еще и слух по всем северным морям о победе над троллем, и морда его в доказательство, и шкура, которую даже топоры не берут. Выделай — и будет готовый доспех, получше всякой кольчуги. А за кольчугу не меньше шести марок берут. Эх, хоть с тебя деньги бери за такую работу!

— Мне кольчуга ни к чему. Беззащитный я. Фомрир хочет, чтобы я удаль проявлял в бою, не прикрываясь ни железом, ни дубленой кожей, ни звериной шкурой. А вот серебро не запретил, — показно вздохнул Альрик.

— Потому мы Хунору приносим жертвы. Хунор-охотник таких глупостей не придумывает. Последнее наше слово — полторы марки серебром, все трофеи, что с тролля возьмете, ваши, а еще снабдим твой хирд припасами на месяц. Вяленое мясо, овощи, лепешки, что не портятся целую седьмицу, рыбу и бочонок домашнего пива, такого крепкого и густого, что в нем топорик не тонет. Всего два таких осталось c прошлого года! Храню в погребе для дорогих гостей.

Альрик прикинул, подсчитал и согласился.

Рыбака мы оставили в городе под присмотром одного из наших, он уже не трясся, как осиновый лист, и жаром от него не пыхало, но воспалились раны на ноге, оставленные щупальцами медузы. Хёвдинг пригласил местную женщину с благословением Орсы, чтобы та осмотрела раны и вылечила бедолагу, но дожидаться результатов не стал. Мы собрались и в тот же день тронулись на земли братьев, которых мы прозвали попросту Видарссоны, по имени их отца, так как внешне отличить их было невозможно. И как только жены их не путают? А может и путают. Кто поймет этих лесных жителей?

Видарссоны, как и подобает рачительным хозяевам, спустились в город не только в поисках помощи, заодно прихватили шкуры, припасенные за зиму, ткани, колбасы, другие продукты, выгодно продали их ярлу под свадебный пир, закупили всякую всячину, и обратно телеги возвращались также не пустыми. Потому нам пришлось плестись следом за тяжелыми повозками. Хорошо хоть время братья рассчитали четко, и к хутору мы подъехали в самые сумерки. Еще б чуть-чуть, и пришлось бы идти наощупь.

— Вы уж простите, но в основной дом пустить вас не можем. Да и места не хватит. Переночуете в сеннике. Угощение сейчас принесут, — сказал один из Видарссонов перед въездом.

В прыгающем свете масляных ламп мы увидели их семейства, выстроившиеся перед дверью дома. Женщины с преждевременно увядшими лицами, двое парней моего возраста, девчонок целый ворох, и еще несколько совсем мелких детей непонятного пола. Рабы, несмотря на позднее время, засуетились еще сильнее, засновали по двору, с подъезжающих телег на ходу снимали груз и утаскивали в другие постройки, широко раскиданные по двору.

— Жена, принеси мяса да пива. Хлеба тоже неси.

Один Видарссон тут же нашел, за что можно обругать рабов, и с упоением принялся их чехвостить, а второй отвел нас в сенник, лично принес несколько одеял, в дверях принял еду от женщины и сам передал нам.

— Много не наливаю, так как на охоту за троллем лучше идти со свежей головой.

Едва за ним закрылась дверь, как мы расхохотались. Я так долго сдерживал смех, что аж живот заболел.

— Странно, что они нас сегодня же в лес не выперли. Это ж мы целую ночь будем просто так лежать, сено мять, — вытирая слезы, сказал Снежный Хвит.

— Альрик, а ты уверен, что они нам заплатят? Того и гляди, они с нас за постой деньги потребуют.

— Уверен. Если откажут, мы им все хозяйство по бревнышку раскатаем. Тут мы сила.

Наутро нас снова накормили до отвала, и я должен признать, еда у Видарссонов была отменной. А потом братья и впрямь выпроводили нас на охоту, показав, где у них пасется скот и где тролль в прошлый раз волок корову.

Целый день мы прочесывали лес в поисках этой животины, и ведь это далеко не мелкий зверь, но, видимо, он еще не отлежался после прошлого сытного обеда. Потому вечером, сидя у разожженного костра, Вепрь предложил новый план.

— А зачем нам его искать да ноги бить? Сделаем, как со снежными волками.

— Подождем у пастбища?

— Вы видели то пастбище. Пока с одного конца добежишь, он уже и корову сожрет, и проголодаться успеет. Пусть лучше он сам к нам придет. Сделаем приманку.

— Но и коров оставлять не стоит. Эти Видарссоны ясно сказали, что если еще хоть одна корова пропадет, они нам оплату уменьшат, — уточнил Альрик.

— Теперь я понимаю, почему они живут далеко от людей. Иначе их уже прибили бы, — сказал я.

— Трое останутся возле коров. Их дело — отпугнуть тролля и, если что, позвать остальных. Мы же будем подманивать.

Альрику пришлось выдержать настоящую битву с Видарссонами за несчастную овцу. Братья стояли насмерть, не желая отдавать даже одно животное ради победы над троллем. Они говорили, что и так потеряли немало скота, и не хотят больше кормить зверя. Лишь когда мы с Тулле тайком пробрались к стаду, сломали ногу одной овце и дождались, пока перепуганный раб притащит вопящую скотину на хутор, Видарссоны согласились ее прирезать и отдать зверю.

Два дня лёжки в засаде наконец-то начали оправдываться. Я немного задремал, когда Тулле ткнул меня в бок: к нашей приманке, выпотрошенной и слегка протухшей овце, приближался тролль. Для существа таких размеров он перемещался удивительно бесшумно. Опираясь на костяшки карикатурно больших рук и семеня более короткими задними лапами, тролль подошёл к туше, опустил голову, принюхался к мертвой овце, потом выпрямился во весь рост, поднявшись на задние лапы, и шумно втянул воздух. Густой дух тухлого мяса и резкий аромат травы, которыми мы заранее натерлись, надежно отбили человеческий запах, а тролль не настолько чуток по сравнению с волком или собакой.

Насторожённость зверя прошла, и он принялся за трапезу. Он рвал мясо и жевал так, что только треск стоял. Я начал понемногу напрягать и расслаблять руки и ноги, чтобы разогнать застоявшуюся кровь.

Тинь! Пропела тетива, и стрела вошла троллю в спину. Это был сигнал.

Я вскочил и изо всех сил метнул первое копьё в тролля, даже попал, но оно лишь скользнуло по косматой шкуре. Только два копья и ещё одна стрела пробили шкуру зверя, наверняка, это были броски Вепря и Альрика. А с луком лучше всех в хирде управлялся, как ни странно, Энок Косой.