итоге Жу-жу в сердцах швырнула свой «шедевр» в дальний угол и, переодевшись в любимые кожаные брюк и куртку, умчалась из дома на своей «малышке».

Нет, не быть ей хозяйкой и хранительницей семейного очага! Да и кто, в здравом уме, согласится связать свою жизнь с девушкой, у которой нет тяги к кулинарии, рукоделию и прочим обязательным, по мнению Жу, женским штучкам.

Данилов вон, и тот сбежал!

Джульетте стало жаль себя и своей участи. Она по-прежнему остро реагировала на исчезновение Джека из ее жизни. Часто винила себя. Еще чаще – его и мужской кретинизм. Но от этого легче не становилось.

Жу поняла, что непроизвольно увеличивает скорость. Заставила себя немного успокоиться. «Ниссан» словно почувствовал состояние хозяйки, послушно замедлился. А потом и вовсе притормозил.

На обочине стоял Данилов. Вернее, мужчина шел по краю дороги и не реагировал на проезжавшие мимо автомобили.

Господи! Он что, совсем допился своего виски?!

Джульетта требовательно просигналила. Данилов обернулся. Сквозь капли дождя на лобовом стекле Жу увидела, как лицо Джека удивленно вытянулось. А потом он подошел ближе.

– Какого черта ты творишь? – возмутилась Джульетта, когда Джек, согнувшись, заглянул в салон через опущенное стекло пассажирской двери.

– А ты? – нахмурился Джек, провел рукой по лицу, смахивая капли дождя и вдруг добавил: – Я тебя люблю.

Джульетта смотрела на Данилова округлившимися глазами. Любит? И что теперь? Ей упасть к нему в ноги со словами благодарности? А потом ждать, когда в его умной голове появится очередная бредовая идея? Да, конечно!

– И? – Джульетта вздернула бровь, мысленно похвалила себя, что держится она просто прекрасно.

– И все, – Данилов улыбнулся. Эта улыбка если не повергла в шок девушку, то удивила, однозначно. – Ты выйдешь за меня?

– Мне сейчас падать к твоим ногам, или подождать, пока лужи высохнут? – прищурилась Джульетта, а следом уже громче добавила: – Ты, Данилов, достал меня со своими «качелями»! Сегодня любишь. Завтра уходишь. Никакой оригинальности.

Данилов выпрямился, поправил капюшон и пошел дальше, словно и не было этого разговора.

Джульетта была близка к тому, чтобы задавить нахала и идиота своей машиной. Но, во-первых, мешало высокое ограждение, отделявшее обочину от трассы, а во-вторых, она любила этого самого идиота.

Гнев в душе девушки бурлил и требовал выхода. Она рванула дверцу на себя. Вышла из салона.

– Ты идиот, Данилов! – громко заорала она, вцепившись пальцами в мокрый металл своего автомобиля.

– Я знаю, Лисеныш! – Данилов улыбался, шел спиной вперед, но смотрел на Джульетту. – Сейчас мы ничего не решим! Ты не готова к разговору! Садись за руль и будь аккуратна на дороге!

– Ты придурок, Джек! – прокричала Джульетта, чувствуя капли дождя на лице. Или это слезы?

– Я знаю, милая, – прокричал Джек в ответ, широко улыбаясь и продолжая удаляться от припаркованной машины Жу. – Но я тебя люблю. И докажу это. Обещаю!

Джульетта злилась на Данилова. И, кажется, только это чувство заставило ее сесть за руль и вернуться домой.

Кретин! Какой же он кретин! И идиот! И придурок! Докажет он! Раньше нужно было доказывать! А сейчас она и слушать его не станет! Ни за что!

Оказавшись дома, Жу приняла душ и переоделась. На все расспросы семьи она отвечала молчанием. А потом и вовсе заперлась в своей комнате. На глаза попалось то самое вязание, заброшенное в угол.

Жу глубоко вздохнула. Ну, неужели она совсем безрукая, и не сможет связать вместе несколько идиотских петель?

Когда дом Воронцовых погрузился в ночную тишину. В комнате Жу горел свет. На кровати тихо посапывала Джульетта, прижимая к себе небольшой квадратик из яркой пряжи. Жу гордилась собой. Ей удалось победить в неравной схватке с лицевыми петлями.

* * *

Глава 41

Джульетта проснулась отдохнувшей. А ведь уснула она сравнительно поздно, и точно помнила, что свет оставляла включенным. А сейчас ночник не работал.

Но не отсутствие света удивило девушку, а кое-что, чего вечером в ее комнате еще не было.

Джульетта села в постели, сонно протерла глаза ладонями, на случай, если ей все еще видятся сны. Но круглая темно-бордовая шляпная коробка со стикером-логотипом букетной мастерской и красивыми, яркими бутонами маленьких роз никуда не исчезла. Она так и стояла на тумбе рядом с подоконником. А на мягком ковре виднелись два глубоких следа от мужских ботинок. Создавалось впечатление, словно грабитель тихонько проник через окно, постоял, оставил цветы и исчез.

Джульетта поднялась с кровати. Ей не нужно было просить братьев взглянуть на камеры видеонаблюдения. Она была уверена, что на записях ничего не найдут.

Жу-жу подошла к окну, взяла цветы с тумбы, поставила их на подоконник.

– Засранец, – пробормотала она, улыбаясь.

Девушка, все так же, не пряча улыбки (все равно ее никто не видит), пошла в ванную. Но на полпути замерла.

Туалетный столик, на котором Джульетта расставила свою косметику и прочие женские штучки, привлек ее внимание. Еще вчера вечером здесь лежал черный квадратный футляр, внутри которого был красиво свернут кожаный браслет. Именно его Джульетта заказала для Данилова, но не успела подарить. И теперь красивое украшение ручной работы бесследно испарилось.

– Я убью тебя, Данилов! – пригрозила Жу вполголоса, пусть и знала, что ее услышат лишь стены комнаты.

Но раздалась тихая мелодия звонка ее сотового телефона. Почему-то Джульетта даже не сомневалась, кто именно соизволит звонить ей именно в эту минуту.

Но звонок оборвался. А взамен поступил медиа-файл – фотография от неизвестного абонента, на которой четко просматривалась рука с подвернутой до локтя манжетой рубашки, обнажившей затейливые рисунки татуировок, а на запястье красовался шикарный кожаный браслет.

Если бы Жу не была столь разгневана наглостью Данилова, она бы отметила, как идеально и гармонично «село» украшение. Но вместо этого Жу написала короткое сообщение теперь уже известному отправителю фотографии.

«Верни мою собственность!»

Джек ответил, спустя десять минут. Его фраза была не менее лаконичной, но более оптимистичной.

«Я итак весь твой».

* * *

Джульетта была рада, что не видит Данилова вот уже неделю после их случайной встречи на дороге. Причин для такой радости было две. Первая: она боялась, что швырнет в его нахальную физиономию чем-то тяжелым и небезопасным. Вторая: боялась, что бросится в его нахальные объятия.

Он рушил ее оборону и холодную решимость. Ломал все ее барьеры и стены, которые Жу с таким трудом возводила. Он не звонил ей, но присылал фотографии. Все они были разного содержания и характера.

На некоторых снимках Данилов был изображен перед зеркалом в рубашке. А следом подпись: «Что думаешь, малыш, эту или с другим