Так случилось с миссис Поммерой, которая в тысяча девятьсот семьдесят шестом году была единственной вдовой на острове Форт-Найлз, то есть единственной вдовой рыбака. Она была единственной женщиной, чей муж погиб в море. Что ей давало такое положение? Очень мало. Тот факт, что ее супруг был пьяницей, свалившимся за борт в тихий солнечный день, принижал катастрофические масштабы этого события. Шли годы, и ее трагедия мало-помалу забывалась. Миссис Поммерой сама была похожа на тихий солнечный день. Она была такой милой, что люди с трудом вспоминали о том, что ее надо жалеть.

К тому же она неплохо управлялась одна, без мужа, не ожидая ни от кого помощи. Она выжила без Айры Поммероя и не показывала миру никаких признаков того, что она страдает из-за своей потери. У нее был большой дом, построенный задолго до ее рождения, и все выплаты были давно произведены. Дом был выстроен настолько крепко и надежно, что не требовал почти никакого ремонта. Собственно, никому и в голову не приходило его подправлять. У нее имелся огород. У нее имелись сестры – раздражающие, но любящие. У нее была Рут Томас, к которой она относилась как к дочери. У нее были сыновья. Правда, они скорее представляли собой толпу болванов, но были не тупее сыновей из других семей и к тому же помогали матери.

Те сыновья миссис Поммерой, которые остались на острове, доход имели, ясное дело, небольшой, поскольку работать могли только помощниками на лодках других ловцов омаров. Доход их был невелик, поскольку лодки Поммероев, их территория лова и все снасти были утеряны после смерти главы семейства. Другие мужчины с острова купили и лодку, и территорию, и снасти за гроши, и вернуть все это обратно не было никакой возможности. Из-за этого, а также из-за природной лени у молодой поросли семейства Поммероев не было будущего на острове Форт-Найлз. Став взрослыми, они не могли начать омаровый бизнес. Они выросли, понимая это, поэтому никто не удивился, когда некоторые из них навсегда покинули остров. Почему бы и нет? Дома у них не было никаких перспектив.

Фейган, средний сын, был единственным из Поммероев, кто наделен хоть какими-то амбициями. Он был единственным, кто имел цель в жизни, и он успешно этой цели добился. Он трудился на скромной картофельной ферме в далеком сухопутном округе на севере штата Мэн. Фейган всегда мечтал убраться подальше от океана, и в итоге так и сделал. Он всегда хотел стать фермером. Чтобы ни чаек, ни ветра. Он присылал матери деньги, звонил ей каждые несколько недель и сообщал, как зреет урожай картошки. Говорил, что надеется стать бригадиром. Он жутко надоедал миссис Поммерой этими разговорами, но она гордилась тем, что у него есть работа, и радовалась тому, что он присылает ей деньги.

Конвей, Джон и Честер Поммерой пошли служить в армию. Точнее, Конвей пошел во флот («Я моряк», – говорил он с таким видом, словно был адмиралом), и ему так повезло, что последний год службы он провел на войне во Вьетнаме. Он служил матросом на речном патрульном катере в самом жутком районе конфликта. Он оттрубил там два патрульных срока. Первый срок прошел без ранений, при этом он писал матери хвастливые и грубоватые письма и рассказывал кошмарные подробности про то, как были ранены и погибли его товарищи и в результате каких идиотских ошибок. Он также описывал, как выглядели тела его товарищей после ранений, и заверял ее в том, что он никогда и ни за какие коврижки не будет ранен, потому что слишком умен для такого дерьма.

В тысяча девятьсот семьдесят втором году, во время второго патрульного срока, Конвей все-таки был серьезно ранен и едва не погиб. Пуля прошла вблизи от позвоночника, но за шесть месяцев в армейском госпитале его поставили на ноги. Он женился на вдове одного из по-идиотски погибших во время патрулирования реки сослуживцев и перебрался в Коннектикут. Конвей ходил с палочкой. Он получал пенсию по инвалидности. С ним все было нормально. Он не висел на шее у овдовевшей матери.

Джона послали служить в Германию, и после демобилизации он остался там. Чем любой из сыновей миссис Поммерой мог заняться в европейской стране, было выше понимания Рут Томас, но от Джона не было никаких вестей, поэтому все решили, что у него все распрекрасно. Честер отслужил в армии и переехал в Калифорнию, подсел на наркотики и связался с какими-то чудиками, считавшими себя ясновидцами. Себя они именовали не иначе как «Вооруженные цыгане».

«Вооруженные цыгане» ездили по стране в старом школьном автобусе и зарабатывали деньги гаданием по руке и на картах Таро. Правда, Рут слышала, что их основной доход происходил от торговли марихуаной. Эта часть истории ее очень заинтересовала. Сама она марихуану никогда не пробовала, но ей было интересно. Как-то раз Честер явился на остров погостить – один, без «Вооруженных цыган», – и в это самое время Рут была дома, на каникулах. Честер попытался одарить ее своими самыми прекрасными духовными советами. Впустую.

– Каких советов ты хочешь? – спросил Честер. – Я могу дать тебе любые. – Он растопырил пальцы и стал их загибать: – Я могу дать тебе советы насчет работы, насчет любовной жизни, насчет того, чем заняться, особые советы и советы универсальные.

– А травка у тебя есть? – спросила Рут.

– Само собой.

– Можно попробовать? В смысле, ты ее продаешь? У меня есть деньги. Я могла бы купить немножко.

– Я знаю карточный фокус.

– Я так не думаю, Честер.

– Нет, я точно знаю карточный фокус. – Он швырнул колоду карт в лицо Рут и сказал: – Выбери карту.

Рут не стала этого делать.

– Выбери карту! – рявкнул Честер Поммерой, «Вооруженный цыган».

– С какой стати?

– Выбери чертову карту! Давай! Я уже пометил чертову карту и знаю, что это тройка червей, так что выбери чертову карту, а?

Рут не стала выбирать. Она собрала колоду и швырнула в стенку:

– Может, все-таки дашь мне попробовать травки?

Честер выругался и отмахнулся от Рут. Он перевернул стол и обозвал ее тупой сучкой. Рут решила, что Честер превратился в настоящего урода, и постаралась держаться от него подальше до конца недели. Это произошло, когда Рут было шестнадцать, и тогда она видела Честера Поммероя в последний раз. Она слышала, что у него куча детей, но при этом он ни на ком не женат. Она так и не получила от него ни щепотки марихуаны.

Итак, четверо Поммероев уехали с острова навсегда, дома остались трое. Вебстер Поммерой, самый старший и самый умный, вырос маленьким, больным, унылым, стеснительным и способности имел исключительно к тому, чтобы копаться в прибрежном иле в поисках экспонатов для будущего музея естествознания, задуманного Сенатором Саймоном Адамсом. Вебстер Поммерой не приносил матери никаких денег, но и стоил немного. Он до сих пор не сносил свою детскую одежду и почти ничего не ел. Миссис Поммерой любила его больше всех и больше всех за него переживала. Ей было плевать на то, что он ничего не приносит в семью, лишь бы не валялся целыми днями на диване, закрыв лицо подушкой и скорбно стеная.

Другую крайность представлял собой знаменитый балбес Робин Поммерой, самый младший из братьев. В семнадцать лет он женился на Опал, девушке из города, и стал отцом гигантского младенца по имени Эдди. Робин работал помощником на лодке отца Рут. Отец Рут тихо ненавидел Робина Поммероя за то, что тот целыми днями не закрывал рта. Одолев свой дефект речи, Робин стал жутким болтуном. Рот у него работал, как мотор. Что интересно, он разговаривал не только с отцом Рут, хотя, кроме них двоих, в лодке больше никого не было. Он разговаривал сам с собой, а также с омарами. В перерывах он включал рацию и переговаривался с другими омаровыми лодками. Всякий раз, завидев проплывающую мимо омаровую лодку, он хватал рацию и кричал приближающемуся шкиперу: «Ну как же ты здорово нынче идешь, прямо красавчик!» Потом он отключал микрофон и ждал ответа, а ответ обычно бывал типа: «Заткнулся бы, молокосос». Тогда Робин грустно спрашивал у отца Рут: «А почему никто никогда нам не говорит, как мы красиво идем?»