Я чувствовал мысли других людей, когда они думали обо мне. Не все – мысли должны были подкрепляться сильными эмоциями. В «Красный фонарь» я пришёл, ориентируясь на отголоски мощных и ярких чувств, что были как маяк во мгле бушующего моря.

– Пусть так, – мягко откликнулся Сяолун, откидываясь на спинку кресла. – Это не давало тебе права судить его и тем более отнимать жизнь. Судьбу предателя всегда решает Совет клана.

– У него были полномочия на смещение координатора, отец.

– Похоже, что на родине больше не считаются с моим положением, – невесело усмехнулся координатор. – Тем хуже для Совета… Наш разговор о другом. Назови мне хоть одну вескую причину для физического устранения сотрудника Имперской Службы безопасности.

– Ревность! – ответила Мэйли, гордо вскинув подбородок и смело встречая взгляд отца. – Ревность и готовность бороться за то, что по праву принадлежит мне и только мне!

– Дура! – немедленно вскипел Сяолун, треснув кулаком по столу. – Этот мир принадлежит нам, мужчинам! Мы и только мы определяем количество своих симпатий! Неужели я не смог дать тебе понимание элементарного?! Ради мальчишки, который и видеть тебя не желает, ты пошла против семьи, против тех, кто любил, воспитывал тебя и учил делать первые шаги!

Разорвав эмпатическую связь, я в смешанных чувствах отлетел в дальний угол кабинета и перестал прислушиваться к набирающей обороты перепалке.

Первые подозрения закрались в тот момент, когда я увидел Мэйли в плену у Луэна. Цейтнот не оставлял времени на размышления, не имеющие практической пользы. Но теперь…

Теперь я знал виновника. И должен был решить её судьбу.

Историю пишут победители. Людская память изменчива и склонна искажать события в угоду пожеланиям тех, у кого достанет влияния исказить факты в свою пользу…

Подставив лицо рассветным лучам восходящего солнца, глава клана Такэда опёрся руками на резные деревянные перила, ограждающие наблюдательную террасу на главной башне родовой твердыни, и прикрыл глаза, погружаясь в невесёлые размышления. Он наконец-то вернулся домой – как победитель, преумноживший славу клана и обеспечивший его благополучие. Война закончилась. И уже неважно, что запланированный победоносный блицкриг перерос в затяжную и кровавую бойню. В анналы истории клан Такэда войдёт победителем. А его глава сделал всё возможное во имя процветания клана!

Мирный договор с родом Маэда закрепил за Такэда значительную часть оккупированных в начале войны территорий, полностью легализовал рейдерские захваты производственных предприятий и малого бизнеса. Проигравшая сторона лишилась значительной части своего благосостояния и родовых земель, утратила влияние над двумя префектурами из трёх, но сохранила за собой второй по размеру пакет акций «МаэдаИндастриз». Основную часть корпорации преподнесли в дар империи, что послужило поводом для грядущего слияния двух производственных гигантов оборонной промышленности, – и Такэда более чем устраивал подобный финал, ведь они избавлялись от конкурента и становились партнёрами.

Харуки стиснул зубы и помрачнел, в очередной раз вспомнив о цене, заплаченной за успех. И если для главы клана она считалась вполне приемлемой, то для отца, похоронившего двух сыновей…

– Хаттори, – сдавленно прорычал Такэда, – тебе не спрятаться от меня. И даже заступничество Императора не сможет меня остановить!!!

Его пальцы впились в перила и побелели от напряжения, с хрустом надламывая выдержанную древесину. Вассал отрёкся от своего сюзерена, презрел предложенный ему договор и на прощание громко «хлопнул» дверью – в тот момент, когда в Императорском дворце шли переговоры, остатки разбитой армии клана были наголову разбиты и безжалостно уничтожены небольшим отрядом под предводительством последнего из рода Хаттори.

А Император, вопреки ожиданиям, не наказал отступника, указав разъярённому Харуки на один незначительный нюанс: сражение произошло ДО заключения мирного договора. Мальчишка воспользовался юридической лазейкой и отвесил врагу обидную оплеуху, чем немало позабавил повелителя Островной империи. Но война окончилась…

Шумно выдохнув, Харуки отогнал неприятные мысли и широко распахнул глаза, чтобы оглядеть простиравшиеся внизу родовые владения. Ветер с востока принёс с собой тепло, и расположенный на скальном основании замок Такэда как будто воспарил в небесах – окружающий его плотный туман ленивыми колыханиями захлёстывал часть стен и пристроек, и казалось, что крепость построена на облаках. Любуясь красотами, глава клана отрешился от действительности и зачарованно наблюдал. Созерцание полностью поглотило его, и разум Харуки обрёл временное успокоение…

– Война – окончена; цель – достигнута. Теперь ты обрёл желаемое?! – прозвучавший вопрос нарушил полумедитативное состояние главы клана. В хриплом карканье вопрошающего можно было отчётливо разобрать злость и негодование. Только один человек в клане мог себе позволить столь неуважительное обращение к патриарху. Скривившись, Харуки заговорил, нарочно не поворачиваясь к брату лицом:

– Ты всё же выжил там, где умер мой сын. Не уберёг его, проиграл битву и выжил! Помни об этом, когда начинаешь высказывать мне претензии, Нобуо!!!

– Твой сын встретил свою судьбу, как и полагается настоящему воину! Мы сражались за клан, мы отстаивали его интересы! Погибли тысячи, а не только он!

– Погибли тысячи, а ты попал в плен… Судьбу?! Его судьба была иной! Не надо говорить об интересах клана, Нобуо! Кто отправил его на верную смерть?! Ты и только ты определил его участь! – закричал Харуки и, не стесняясь эмоций, саданул кулаком по перилам, с лёгкостью переламывая их ударом, в который вложил всю свою боль утраты.

– Участь сражения и твоего сына определил злой рок. Любой на моём месте оказался бы столь же бессилен что-либо изменить. Акио погиб во время патрулирования лагеря, когда Хаттори ударил нам в тыл. Он не участвовал в штурме замка, я нарочно задвинул его как можно дольше от боевых действий, но боги распорядились по-своему, брат, – простуженно и угрюмо процедил брат главы клана.

Харуки всё же обернулся и смерил его презрительным взглядом. Нобуо выглядел скверно – изрезанная извилистыми каньонами морщин кожа лица имела цвет воска, щёки впали, глаза лихорадочно блестели, на лбу выступили капли пота. Он сгорбился и кутался в пуховик, ничем не напоминая себя прежнего – гордого и мудрого полководца могучего клана.

– Это не убавляет твоей вины, стратег, – зло произнёс он, выплёскивая на младшего накопившееся раздражение. – Готовься предстать перед Советом. Погибли тысячи. Материальный ущерб колоссален. Наши потери превысили ожидания, и за это кто-то должен ответить. Они жаждали моей крови, учитывая, что именно я в ответе за твоё назначение на пост командующего, но виновный вовремя вернулся из плена. Кстати, во что обошлась свобода?

– Как я мог быть таким наивным… – усмехнулся Нобуо, неверяще покачивая головой, и зашёлся в приступе долгого гулкого кашля. – Вот что тебя волнует больше всего! Трясёшься за своё место и хочешь сделать меня крайним? Не выйдет, Харуки, не выйдет! Я не стану отвечать за твои трусость и подлость!