Многое.

В машине дальше находиться - только ухудшать атмосферу, которая и так была докалена до предела.

- Я завтра тебе позвоню, - устало проговорила она и потянулась к ручке на двери. Препятствовать ей никто не стал.

Она вышла из машины и вздохнула полной грудью ночной воздух. Захар вышел следом. Молча, не спрашивая её ни о чем, помог донести Богданчика до подъезда.

- Не пригласишь, да? – ей показалось или в его голосе снова сквозила ирония, пропитанная ещё и яростью.

- Завтра.

Она поспешно скрылась в подъезде, радуясь, что вещи уже привез Макар двумя часами ранее.

Убегала и не скрывала этого.

Не думать.

Ни о чем.

Просто подняться в квартиру, зайти, умыться, покормить сына и лечь спать. Наверное, лучше сразу в одну кровать. Не работать, не делать ничего.

Так будет лучше.

Всё завтра.

Лифт ехал ужасно медленно, Богдан капризничал, хныкал, вертелся, пытаясь вырваться. В конечном итоге, Лана психанула и поставила ребенка на пол. Не сорваться на нем.

Рука дрогнула, когда открывала дверь. Квартира встретила её прохладой. Их не было-то нет ничего, а уже чувствовалось, что жильцы отсутствовали.

Богдан, зайдя домой, повеселел и дал себя раздеть без капризов.

- Мы дома, малыш.

Дома…

А долго ли они тут будут жить?

Он – так точно недолго.

А она…

Да, ради ребенка мать пойдет на всё.

Она – тоже.

Богдан, выудив у неё из открытой сумки бутылочку, сразу же пошлепал к своим игрушкам.

Лана же безвольно опустилась на пуфик. Раздеться самой не было сил.

Не думала она, что в таком разбитом состоянии вернется с гор.

Но что есть, то есть.

Лана просидела минуты три без движений. Потом заставила себя встать. Сиди не сиди, а дела надо делать. Она повесила куртку на вешалку, когда в дверь позвонили.

Девушка нахмурилась.

Вернулся Волгарский?

С него станет.

Черт. Разговаривать со злым Захаром желания не было никакого.

Но и не открыть она тоже не могла.

Подойдя к двери, посмотрела в глазок.

Увидела смутные очертания мужской фигуры и огромный букет роз.

- Кто? – всё же спросила она, нахмурившись.

- Курьерская доставка.

Лана ничего не понимала. От кого цветы?

Открывала дверь медленно. Был порыв отправить курьера назад, но надо расписаться, да и цветы очень красивые.

А цветы Руслана любила.

- Добрый день. Где расписаться?

- Вот здесь.

Последнее, что помнила Лана, как букет отшвырнули в сторону, взмах руки и тупая боль сначала в шее, потом в затылке.

И мысль, что курьеры не прячут лица, не натягивают капюшоны.

Дальше – темнота. Вязкая и удушливая.

Захар Волгарский, прежде чем направиться в душ, заглянул к Лешику. Тот уже посапывал на его кровати. Правильно. Он соскучился по сыну. Последние дни Лёшик спал у Веры Анатольевны, и его это немного раздражало.

Вообще последние дни его сильно раздражали.

Вместо того, чтобы идти к компромиссу и налаживать отношения, всё повалилось кубарем.

Захар подошёл к кровати и поправил одеяло. Он любил смотреть на спящего сына. Любил наблюдать, как тот сладко сопит. Во сне малыш часто улыбался, и теперь Захар понимал, чья у него улыбка.

Матери.

При мысли о Лане в душе всколыхнулось раздражение. Упрямая девчонка. Схватить бы её, накрутить роскошные волосы на кулак и зацеловать до умопомрачения, чтобы не смела больше закрываться и уворачиваться от него. Глаз отводить. Последнее его бесило больше всего.

Он, мать вашу, всё понимал! От начала до конца, только это понимание облегчения не приносило, а заставляло его бесноваться ещё больше. Ещё сильнее. И сдерживаться становилось сложнее.

Сегодня едва не сорвался. Если бы не ребенок в салоне, накричал бы на Лану. Не сахарная, не растаяла бы. Зато немного пришла бы в себя. Нянчится он с ней не собирался. Девочка взрослая, умеет оценивать ситуацию. Им обоим есть, с кем нянчиться и возиться. Пора менять правила игры.

Поцеловав сына в лобик, Захар отошёл от кровати и сжал губы. Провел рукой по лицу, прогоняя усталость. Хотелось завалиться спать, но надо просмотреть документы, присланные от юриста. Что-то ему не нравился контракт, предлагаемый партнерами. Солнцев начинает мудрить, и это плохо. Ему сейчас не до разборок.

В личной жизни бы разобраться.

Идя в ванную, Захар стащил футболку, кинул её в корзину для белья. Туда же последовали и штаны с боксерами. Поведя плечами, разминая затекшие мышцы, Захар прошёл к душевой и включил тропический душ. Отрегулировал воду, настроив её максимально горячей, так, чтобы кожа терпела. В зависимости от настроения и внутренней потребности он мог принимать контрастный, холодный или, как сейчас, обжигающий душ. Вода дарила расслабление, хотя бы на короткое время.

Захар простоял под душем по ощущениям минут десять. Выходить и заниматься делами не хотелось. У мужиков не принято ныть и говорить, что он устал, но единственным его желанием было на данный момент – завалиться спать. И спать без сновидений.

Одеваться не стал, ограничился боксерами. Полотенце так и осталось на плечах.

Хотелось выпить.

Захар вернулся в комнату, его взгляд снова остановился на сыне. А другой его сын спит в чужой постели…

Проклятье.

Руки невольно сжались в кулак.

Спокойнее, Захар, спокойнее. Злостью и агрессией ничего не добьешься и не решишь. Но он, черт возьми, всё равно завтра заберет Богдана, с Ланой или без.

Его сын должен быть с ним! Точка. Не обсуждается.

Захар, заходя в дом, по привычке поставил телефон на «беззвучный». И так же по привычке подошёл к столу, на котором его оставил, чтобы просмотреть, не было ли пропущенных вызовов или сообщений. Кнопка пропущенных вызовов моргала.

Захар нахмурился. Поздние звонки – вестники неприятностей.

Приглушенно выругавшись, Захар взял телефон, открыл экран и тотчас внутренне вздрогнул. Три – три! – пропущенных вызова от Ланы. Сердце сжалось в предчувствии надвигающейся беды. Захар не заметил, как дрогнули пальцы, когда он нажимал на ответный вызов.

Ответили сразу.

- Захар…

В трубку плакала. С надрывом.