План нападения знаменовал собой отход от всех правил борьбы с ПВО, не менее дерзкий, чем вертолетный рейд особой группы «Нормандия» в девяносто первом в иракский тыл для уничтожения двух комплексов управления системой ПВО Ирака. Американцы впервые применили для уничтожения систем ПВО вертолеты — израильтяне впервые применили для этих же целей замаскированный стартовый комплекс управляемых ракет NIMROD. Этот комплекс разрабатывался как универсальный, класса как «земля — земля», так и «воздух — земля» и применялся с самолетов, вертолетов, перспективного тяжелого БПЛА, который не успели разработать и вот с таких вот замаскированных контейнеров, ракеты наводились по лазерному лучу или данных GPS. В отличие от устаревших ракетных систем залпового огня типа MRLS или русской «Смерч» эта система обладала одним, но стратегическим преимуществом — ее можно было погрузить на самый обычный контейнеровоз и ввезти в любую страну. Она не выглядела как оружие — и потому была не в разы — в десятки раз опаснее старых систем. С ее появлением границы между войной и миром, между военной и гражданской техникой стирались окончательно.[51]

В конечном итоге именно на этих учениях была доказана принципиальная возможность уничтожения системы ПВО объекта внезапным высокоточным ударом только наземных средств, без привлечения воздушных. Harop, страховавшие «Нимроды» оказались просто не нужны, потребность в них легко заменялась на еще один контейнер с ракетами. Или два.

Таким образом, по итогам этих учений рисунок атаки Израиля на северный «куст» атомных комплексов Ирана принципиально изменился. Группировка ВВС должна была вступать в действие не первой, а второй волной, неся исключительно ударное вооружение, в том числе проникающие боеприпасы. Сознательно рискуя, планировщики операции не включили в состав вооружения ударной группировки ни одной ракеты с ПРР, в критической ситуации, если ПВО не удастся до конца подавить, задача уничтожения ПВО будет решаться обычными высокоточными боеприпасами класса «воздух — земля». Это позволило высвободить значительный резерв боевой нагрузки и загрузить дополнительные ударные средства в виде высокоточных бомб.

Оставался еще один, принципиально важный для успеха операции южный куст ракетных и ядерных производств. Его основным прикрытием был Бушерский узел ПВО.

Поднималась буря.

Сотни миллиардов песчинок лежали в упорядоченном безмолвии, создавая величие пустыни и храня тайны древних веков — ведь один Аллах знает, что скрыто под безмолвной толщей песка, какие забытые города и давно не видевшие воды русла рек. Они лежали, создавая безмолвную упорядоченную красоту, понятную и приятную лишь сердцу жителя пустынь. Но родился ветер — он родился где-то над морем, там, где сейчас, увы, маленькие фелуки рыболовов ничто по сравнению с уродливыми стальными тушами авианосцев. И этот ветер, родившись над морем, вдалеке, пришел на древнюю землю Междуречья, пришел, чтобы разбойничать, — и миллиарды песчинок, повинуясь его властному зову, двинулись войной на город.

Город ждал войны. Город готовился к войне. Для горожан, которые стали горожанами, но остались обитателями пустынь, ветер был словно кара — неминуемой, но такой, после которой наступает облегчение. Лавочники поспешно закрывали лавки, чтобы потом не пришлось лопатами выгребать песок и перемывать, перетряхивать чистить товар, хозяйки закрывали ставни, богомольные молились Аллаху. Самарра была зеленым краем, она стояла у самой реки — и кара песка сюда приходила нечасто. Но если приходила…

Возможно, это разгневанные демоны пустыни напоминали о себе жалким людишкам, продавшим свою страну.

На крыше отеля, который в январе десятого года покинули «Черные львы», наблюдая за громоздящейся вдали черной тучей, запахнувшись в галабию и защитив свои глаза от мелкой пыли, что поземкой нес усиливающийся ветер, стоял человек. Этот человек был неизвестен многим и слишком хорошо известен немногим, сейчас он был почти что никем — и в то же время он был всем. По сути, он и создал исламское террористическое подполье в том виде, в каком оно существовало на сегодняшний день.

Несмотря на видимое единство на самом деле исламский мир гораздо более сложен, чем принято считать, и Аль-Каида аль-Сульбах, боевая организация «всемирного джихада Салафи» — всего лишь маленькое, но самое «пропиаренное» ответвление глобального исламского террористического подполья…

С самого своего зарождения исламский мир подвергался постоянному, жесткому прессингу, как со стороны иноземных захватчиков, так и со стороны собственных правителей. Религия ислам — единственная религия мирового значения, которая отрицает государство как таковое. Значение имеет только умма — сообщество верующих, и шариат — свод законов, даже не законов, а норм и правил существования, основанных на нормах Корана и записанных высказываниях пророка, который толкуют для правоверных кади — судьи. Некоторые правители Средневековья, пришедшие к власти исключительно благодаря пассионарной энергии мусульман, из готовности воевать и умирать за веру, после прихода к власти сочли, что умма свою задачу выполнила, и начинали гонения на авторитетных мусульман, пытаясь выстроить государство, где они не были бы зависимы от мнения моуллави и кади и сами были бы посредниками между народом и Всевышним. Отсюда в шариате появилось понятие «тагут» — нечестивый правитель, правящий не по нормам шариата, изобретающий свои собственные законы и заставляющий людей жить по ним. Шариат предписывает всем мусульманам сражаться с тагутом явно или тайно.

Идущее сквозь века сражение между государственной властью и властью религиозной весьма негативно сказалось на государствах региона. Ни одно из них так и не смогло стать сильным, способным противостоять государствам Европы, где Римско-католическая церковь работала на государство, а не против государства. Сильные национальные государства Европы с мощной промышленностью, с солидной налоговой базой, с регулярной и хорошо вооруженной армией покорили и колонизировали Восток, физически уничтожив наиболее пассионарных приверженцев ислама. Ярчайшим примером разгрома многочисленных, но неорганизованных «народных войск», собранных точно так, как это предписывает великий Коран, послужила история Махди суданского. Несмотря на то что ему удалось одержать ряд побед над британцами, в том числе захватить осажденный Хартум, британцы, численностью уступавшие войску Махди на два порядка, применили новейшее, только что изобретенное оружие — пулемет «максим», физически уничтожив большую часть «воинов джихада». Примерно к середине двадцатых годов стало казаться, что ислам как политическое течение, как основа для формирования государства умер.