Во второй половине мая из ОБВО прибыла комиссия для принятия экзаменов на получение званий средних командиров младшему комсоставу. В звании лейтенантов и мл. лейтенантов были аттестованы все лица с высшим и средним образованием, отслужившие свыше одного года действительную службу и сдавшие экзамен. Списки аттестованных отправлены были в начале июня 1941 года в Округ для утверждения.

Источник: личный архив Долотова И.И.

№ 26. Воспоминания лейтенанта, командира 1–го взвода

7–й роты 3–го батальона 455–го стрелкового полка Махнача Александра Ивановича (события 10.06.41—21.06.41)

Воспоминания Махнача Александра Ивановича. 1922 года рождения, белорус, член ВЛКСМ с 1939 г., лейтенанта, командира взвода 455 с/п., 42 с/д., 28–го стр. корпуса 4–й армии ЗапОВО, ныне инвалида Отечественной войны III группы, офицера запаса, проживающего в д. Заболотье Присинковского с/с Узденского р–на Минской области, БССР.

В августе 1939 года я был зачислен курсантом Минского военного училища им. М.И. Калинина, где находился вместе с Алексеем Нага–новым (его мы называли часто Саша). Он (Наганов) прибыл в училище из рядов Советской Армии, где был младшим командиром. Были в одном подразделении старшего лейтенанта Тарасевича. Он (Наганов) занимался лучше всех, так как был знаком с военной службой. 3 марта 1940 года по приказу НКО в училище оставили тех курсантов, кто поступил, пройдя срок службы в армии.

Нас, поступивших с гражданки, расформировали по другим училищам. Я попал в Калинковичское пехотное училище (г. Калинковичи

Полесской обл., БССР) вместе со своими друзьями, т.е. курсантами МПВУ в количестве 150 чел.

Осенью 1940 года из МПВУ сообщили, что все получили офицерское звание, кто оставлен был там. Я узнал, что Наганов уже получил звание л–т. (Многих выпустили мл. л–тами, так как они прозанимались все только один год.)

10 июня 1941 года Приказом НКО № 00271 я вместе со всем взводом получил звание л–та, и были мы 15.VI.41г[113]. назначены в 4–ю армию, 28 стр. корп., 42 с/д., в гор. Картуз–Береза. Но когда 16–го приехали в штаб армии (гор. Кобрин), там нам заявили, что наши части уже в Бресте, куда мы прибыли ночью 16.VI.41 г[114]. 17–го.VI — были все мы на приеме в штабе 445 с/п 42 с/д (за исключением Толстого и л–та Плотникова, которые после выпуска уехали в Москву). Нас принял нач. штаба старший лейтенант (фамилию сейчас позабыл), который сообщил нам о том, что мы должны нести славные традиции дивизии (42), которая участвовала в Финской кампании, что в дивизии есть много награжденных правительственными наградами, в т.ч. комбат моего батальона ст. л–т Панкратов (о котором скажу в конце своего объяснения). Он награжден был орденом Красного знамени и медалью «За отвагу». В нашей дивизии, это я узнал от начштаба, есть один Герой Советского Союза.

Нас предупредили в штабе, что в подразделениях есть много узбеков, таджиков, грузин и т.под[115]., которые, придерживаясь своих обычаев, нарушали дисциплину (к которым отнести надо: бросали ложку во время обеда, а кушали пальцами кашу).

Перед тем как получить подразделения, нас направили (16 человек) в один батальон 445 с/п в целях проверки внутреннего распорядка взводов. Батальон находился в километрах 5–ти от центра крепости, в одном из её фортов (наших фортов за крепостью по рассказам бойцов было несколько). Они были соединены ходами под землей с крепостью. Во время своего пребывания в форту я проходил вместе с другими офицерами в подземные ходы на метров 300, где была уже вода и сырость. В недалеке была небольшая река от форта. В этот день я встретил в этом форту л–та Урбановича Ивана — своего земляка. Он окончил только что Смоленское ПУ и был комвзводом. Беседовали с ним мало. Назначили встречу на 22.VI, но встретиться нам не пришлось и до сего времени. Он в живых (адрес его есть у меня, но он сейчас не при мне).

19.VI.41 принимал подразделение, получал оружие личное (пистолет). 20—21.VI был на тактическом занятии со своим взводом. 21.VI — вечером дошел до мл. л–та Смагина (он был комвзводом в нашей роте). С ним были на квартире еще три офицера–связиста, которые уезжали на полигон 6–й дивизии (22–го должны были показать военную технику для офицерского состава). Все специалисты офицеры выезжали на полигон с вечера для организации всего необходимого для смотра, а общевойсковой состав должен был быть там к 8.00 ч. утра. Об этом был секретный приказ. Его зачитали нам.

Я вместе со Смагиным ушли в парк «КИМ» или «1–го Мая» (названия не знаю, но он расположен в центре Бреста), где разошлись в 22.00 часов (куда он ушел, не знаю, вероятно, проводил свою знакомую девушку). В парке были гуляния, читали лекцию, был концерт, было причем очень много молодых офицеров там. Закрыли парк в 2 ч. ночи. Я жил пока что в центре крепости (Смагин жил в городе). С целью проверки оружия и [того] как сложили мои бойцы обмундирование, я решил зайти в подразделение. Это было в 3.00 ч. ночи. После чего решил здесь прилечь в канцелярии командира роты (она была расположена тут же, отделена досками (3x4 м)).

Источник: ДФ ЦМВС Б–4/227.

№ 27. Из воспоминаний офицера I.R. 130 Вальтера Лooca[116](прибытие в Польшу, подготовка к вторжению, выход на исходный рубеж в ночь на 22.06).

Копия

Взятие Брест–Литовска 22 июня 1941

Записано летом 1943 как свидетельство очевидца гауптмана Вальтера Лооса

род. 31.03.1917 45–я пехотная дивизия 132–й[117]пехотный полк

31.03.43 обер–лейтенант Вальтер Лooc получил Рыцарский крест в качестве командира ІII/G.R. 130

Вальтер Лоос погиб в звании майора 30.11.1944 у Lelle–Harkany (Венгрия).

Когда в первые ранние утренние часы, начав нападение, мы пересекли 22 июня 1941 года реку Буг по обе стороны старой, окруженной рвами с водой, крепости Брест–Литовск, мне крепко врезалось в память (тогда я принадлежал восточно–бранденбургской дивизии[118]) то невыносимое напряжение, испытываемое всеми в этот казавшийся нескончаемым период ожидания.

Примерно до конца апреля моя дивизия в качестве оккупационной части находилась во Франции в районе у Св. Квентина. В многосуточной перевозке по железной дороге мы проехали через центр немецкой империи и выгрузились, наконец, в пригороде Варшавы. В крепостном поясе Варшавы ежедневно усердно разучивалось нападение на несколько устаревших фортов, и прежде всего подразделение приучалось к использованию надувных лодок, так как эти маленькие укрепления были, как правило, окружены несколькими рвами, наполненными водой. Тогда многие — в том числе и несколько достаточно рассудительных — недоуменно встряхивали головами и думали, что мы могли бы заняться этим «каскадом фонтанов» и во Франции. Хотя постепенно прояснялось все отчетливее, что вся эта подготовка тащит нас к заключительной дискуссии с нашим могущественным восточным соседом — Советским Союзом, мы верили в глубине души…[119]или, лучше сказать, никто не хотел верить в это, и почти вообще не говорилось об этом, самое большее только шептались.